На чтение: ≈ 23 мин.Здравствуйте, друзья! Каждый, кто выходит выступать перед аудиторией, всегда задает себе вопрос: что я могу рассказать, чем я могу быть полезным? Можно рассказать об опыте информационной работы в Калужской области и резонно услышать в ответ: «Ты кого здесь хочешь учить, сынок? Мы и без тебя знаем, как пройти верификацию ВКонтакте, как проводить опросы, как делать текстовые и видеоинтервью, записывать обращения министра, как вести прямые эфиры, писать тексты. А если не знаем, то научимся, но не у тебя».
Поэтому я хотел бы рассказать о том, что объединяет нас и, надеюсь, будет объединять и будущие поколения. Речь, конечно, идет о ЕГЭ, введение которого, на мой взгляд, является самой основной и ключевой реформой в течение последних лет двадцати. По значимости с ЕГЭ может сравниться только сокращение срока военной службы. Например, мои впечатления от срочной службы 2013-2014 годов серьезно отличаются от впечатлений старших товарищей в лучшую сторону.
Очевидно, что первые 20 лет российского образования в ХХI веке нуждаются в анализе и осмыслении. Первые шаги в этом направлении уже есть: в 2020 году лаборатория медиакоммуникаций Высшей школы экономики организовала проект «Свободная школа» – четырехсерийный фильм о трансформации образования с эпохи перестройки до 2012 года. В одной из серий говорится о том, что против ЕГЭ были все – учителя, директора школ, преподаватели и руководители вузов. Протестовал также средний класс больших городов, который больше не мог рассчитывать на блатные места в вузах.
Любопытно, что ЕГЭ пока не осмыслен в художественной и массовой культуре как положительное явление. Есть только один подобный пример: роман Дмитрия Глуховского «Текст», еще есть одноименный фильм Клима Шипенко с Александром Петровым в главной роли, но там ЕГЭ не упоминается. В романе главный герой Илья Горюнов попадает в тюрьму по ложному обвинению, а попадает он туда, будучи студентом филологического факультета МГУ, куда он поступил благодаря выдающимся баллам ЕГЭ.
Интересно, что в тюрьму Горюнов попадает из-за коррупции, а в институт – вопреки коррупции и благодаря ЕГЭ, который явно противопоставлен всей вселенной этого романа. Можно даже сказать, что ЕГЭ – единственная положительная деталь в этой книге, которая очень депрессивна не только сюжетом, но и красками подмосковной Лобни.
Мы издаем небольшой журнал «Просвет» и делали интервью с писателем Александром Архангельским, который верно заметил, что ЕГЭ прижился в школе, его просто нужно донастраивать. Я хотел бы рассмотреть ЕГЭ как ключевую реформу, потому что ЕГЭ влияет на российскую ментальность, разрушает своим существованием образовательные мифы и встраивает наше общество в макрокосмос, то есть в какой-то большой мир, не ограниченный собственным пространством.
Российскую ментальность, которой оппонирует ЕГЭ, можно отчетливо показать на примере четырех знаковых фильмов последних четырех десятилетий. В 1982 году на экраны вышел фильм Вадима Абдрашитова и драматурга Александра Миндадзе «Остановился поезд» – этическая драма о том, как машинист погиб при экстренном торможении поезда, в который врезались отцепившиеся от состава грузовые платформы. На первый взгляд кажется, что это история подвига в мирное время, гражданского подвига. Но следователь Ермаков (Олег Борисов) во время расследования узнает, что платформы отцепились, потому что их сдерживал один башмак вместо двух. По инструкции положено два башмака, но сцепщик положил только один, ведь всю жизнь клали один, зачем что-то менять? Пренебрежение законом – это первая черта российской ментальности. Обратите внимание, я говорю не русской, а именно российской. Здесь важен именно социокультурный, а не этнический аспект.
В 1994 году комедиограф Юрий Мамин, который сейчас живет в США, снял культовую комедию 90‑х «Окно в Париж». Журнал «Афиша» внес ее в число 100 лучших фильмов постсоветской эпохи. В картине развивается буффонадный и полуфантастический сюжет: преподаватель музыки (Сергей Дрейден) и фабричный рабочий находят в комнате соседки заставленное окно, которое ведет прямиком в столицу Франции. Персонажи начинают пользоваться всеми благами такого открытия, торгуют сувенирами, пытаются затащить в окно сворованный Ситроен. Понятно, что по законам жанра герои возвращаются домой, окно закрывается. И очень важен финал картины – герои начинают ломать стену дома, чтобы найти еще одно окно в Париж. Извините за спойлер, но я не признаю спойлеров в искусстве, потому что для познания кинематографического произведения знание сюжета значения не имеет. Удивительное желание ничего не делать для своей жизни, надеясь на удачу или на возможность с кем-то договориться, – еще одна черта российского ментального образа.
В 2000‑е годы незаметно прошел очень тонкий и драматургически структурированный фильм Валерия Тодоровского «Мой сводный брат Франкенштейн». Отец интеллигентного московского семейства (Леонид Ярмольник) внезапно узнает, что у него есть внебрачный сын, пострадавший на чеченской войне. Этот сын приходит к нему домой и остается у него жить – не выгонять же его.
Отношение семьи к этому пришельцу очевидно – они ничего ему не должны и не хотят его видеть рядом. В конце концов эти чувства начинает разделять и отец. Здесь показана самая сложная и трудно считываемая особенность ментальности – непонимание собственной ответственности за все, что происходит не только рядом с тобой, но и далеко от тебя. Часто самосознание людей не выходит дальше личного пространства. И всеохватность ЕГЭ в масштабах всей страны, на мой взгляд, противостоит и этой черте тоже. Об этом я скажу отдельно.
Наконец, совсем недавний фильм Юрия Быкова «Дурак», который, я уверен, смотрели очень многие, завершает эту конструкцию национальных особенностей, выражаясь языком другой известной картины. В «Дураке» молодой слесарь учится в строительном институте и через расчеты узнает, что общежитие, куда его вызвали, чтобы починить трубу, может рухнуть в любой момент. Он находит мэра, пытается доказать свою правоту, но в итоге его никто не слушает, финал картины печален. В течение фильма ему часто задают вопрос: «А тебе больше всех надо?» Ощущение того, что все друг другу чужие, тотальное отчуждение от общества – это наиболее порочная личностная черта. Сущность единого экзамена позволяет хоть как-то преодолеть это отчуждение.
Как бы это пафосно ни звучало, но ЕГЭ выступает именно против этих парадигм существования: неуважение закона, нежелание прилагать усилия к собственной жизни, отсутствие понимания личной ответственности за себя и за других и отчуждение. ЕГЭ имеет строгую структуру и инструкцию по выполнению, результат ЕГЭ зависит только от самостоятельной подготовки, ЕГЭ сдают все по всей стране и в вариантах одинаковой сложности.
Есть еще две негативные черты российской ментальности, которые имеют прикладной характер по отношению к тем, что мы уже назвали. Это вечное желание обмануть экзаменатора и предстать в выгодном свете вопреки объективности. Здесь можно вспомнить роман Валентина Пикуля «Мальчики с бантиками» или новеллу «Наваждение» из фильма «Операция Ы». Директор ВЦИОМ Валерий Федоров отмечал, что в нашей культуре не принято честно сдавать экзамены. На эту тему есть потрясающий рассказ Василия Шукшина «Экзамен», где студент-заочник сдает литературу, рассказывает о «Слове о полку Игореве», а он ничего не учил, но бывший фронтовик боится, что преподаватель из уважения к нему поставит «отлично», а выйдя из аудитории, смотрит в зачетку и с удовольствием видит там «плохо» с подписью: «Учись, солдат. Это тоже нелегкое дело».
И другая особенность – это пиратство. Здесь вы можете не согласиться, но когда человек берет на экзамен телефон, то он рассчитывает воспользоваться Интернетом. В России удивительно потребительское отношение к интернет-контенту, каждый считает своим все, что есть в Интернете. Все безнаказанно и бесплатно скачивают из Интернета гигабайты информации, считая, что это в порядке вещей, хотя, конечно, за это надо платить и соблюдать право интеллектуальной собственности.
Как и любая радикальная реформа, ЕГЭ разрушает мифы – мифы о себе и образовательные мифы, существовавшие до ЕГЭ. Здесь нужно сказать, что своей четкой структурой ЕГЭ осуществил тектонический сдвиг в сознании, поставив под сомнение тезис о лучшем в мире советском образовании. Именно введение ЕГЭ спровоцировало многочисленные дискуссии, в которых «неожиданно» выяснилось, что в СССР на очень низком уровне было гуманитарное образование (можно вспомнить слова Исака Фрумина про одну книжку Кафки на весь Красноярский край), художественное образование (архитектура и дизайн, что заметно по облику провинциальных городов) и преподавание иностранных языков. Обсуждая плюсы и минусы ЕГЭ, оппоненты приходили к выводам о том, что люди, получившие советское образование, легко отказывались от идеалов, о которых им рассказывали, пополняли ряды ОПГ, верили шарлатанам и сектантам. В этом отношении симптоматичен культовый сериал «Бригада», показывающий четырех советских юношей, далеких от криминальной среды, но без труда выбравших ее в период исторических перемен.
Также выделю три ключевых заблуждения, связанных с самим ЕГЭ. Первое – это поколение ЕГЭ. Новая форма экзаменационных заданий ведет к формированию поколения ЕГЭ, которое может только ставить «галочки» и не способно думать и мыслить творчески. Но если мы начнем перечислять крупнейшие творческие проекты последних лет, то поймем, что все они были организованы поколением ЕГЭ. Versus Battle – поэтические поединки в форме рэп-речитатива, где можно было найти глубокие аллюзии на исторические события, литературные произведения, интересные рифмы и образы. Думаю, что все видели батлл Оксимирона и Славы КПСС, который был настоящим соревнованием двух поэм с невероятно сложными подтекстами в виде книг Джозефа Кемпбелла «Тысячеликий герой», стихов Гумилева, антиутопической литературы и Советско-финской войны. Другой яркий представитель поколения ЕГЭ – режиссер Кантемир Балагов, автор фильма «Дылда» о тяжелом послевоенном времени в Ленинграде и фильма «Теснота», осмысляющего сложные события на Кавказе в 90‑е годы. Эти фильмы были участниками Каннского кинофестиваля, правда, не основной его программы. Массовое увлечение стендапом – особой формой сценического искусства – тоже стало возможным при активном участии поколения ЕГЭ. Один из самых ярких комиков – Александр Долгополов.
Неординарный художник-каллиграф Арсений Лыженков, более известный под псевдонимом Покрас Лампас, тоже из поколения ЕГЭ. Трудно сказать, на какие баллы они сдали, а может быть, они вообще не сдавали ЕГЭ, но они учились в школе, которая уже была серьезно ориентирована на единый государственный экзамен, и этот факт не повлиял на качество их образования и уровень креативного мышления. В одном из слайдов я даже позволил себе достаточно смелый тезис о том, что ЕГЭ влияет на молодежные субкультуры. Если взять последнюю крупную книгу на эту тему – это «О яростных и непохожих. История сопротивления российской молодежи от 1825-2018» Артемия Троицкого, то становится очевидно, как меняется рисунок молодежи в 2010‑е годы. Поскольку ЕГЭ усиливает образование, то это влияет и на общество. Поэтому появляются новые субкультры, которые Троицкий назвал «субкультуры доброй воли» – волонтеры, благотворительные организации.
Второе заблуждение – нехватка творческого мышления, которое выводит нас на конфликт учительской профессии: сухой и сдержанный профессионал против талантливого творческого демагога. ЕГЭ подводит нас к мысли о том, что образование – это не увлекательная игра, а упорный труд. Именно такой тезис прочитывается в образе учителя из фильма «Доживем до понедельника».
Учительница литературы Марина Максимовна из фильма «Ключ без права передачи», наоборот, выступает образовательным демагогом. Особенно это заметно в первых сценах фильма, где на доске она выводит тему сочинения «Что бы ты сказал человечеству, если бы у тебя была такая возможность». Чистейшая образовательная демагогия, которая для многих учителей заменяет реальные образование, знания и навыки. К сожалению, многие воспринимают творчество как ни к чему не обязывающую деятельность и ее уход из образования воспринимают болезненно. Конечно, в школах не хватает проектов с открытым результатом, но это не равносильно нехватке творчества. Академик Ландау говорил, что «для целей физики достаточно уметь решать стандартные математические задачи». Адекватным совмещением творческого и узконаправленного подходов можно увидеть в пособии «Обществознание» Алихана Динаева, хотя и в нем тоже есть определенные демагогические приемы, например использование интернет-мемов. Вообще демагогические приемы часто используются в дискуссиях, это нормальный прием, но нужно четко осознавать, что это именно прием, а не аргумент. Юрий Дудь, спрашивая журналиста Андрея Колесникова о правлении Владимира Путина, обращает внимание на миллионы людей, живущих за чертой бедности, а Колесников в свою очередь резонно замечает, что это утверждение, с которым бессмысленно спорить и обсуждать его. Прием не аргумент.
Кстати, в разговоре о творчестве уместно вспомнить о зубрежке. В прошлом году мы обсуждали данные ВЦИОМ, где было показано, что только 5% молодых людей 18-24 лет не относят зубрежку к особенностям ЕГЭ. Но постарайтесь вспомнить, сколько стихотворений и песен вы сможете прочитать от начала до конца, а еще лучше, сколько вспомните древнегреческих муз. Может, это тоже натолкнет на мысли о других формах образования.
Третье заблуждение – ЕГЭ не учитывает индивидуальность. Это действительно так. В интервью нашему журналу «Просвет» директор лицея «Ковчег» Рустам Курбатов сравнил ЕГЭ со штрихкодом, подавая это как не самый лестный эпитет. Но если мы внимательно посмотрим на сущность образования, то убедимся, что его смысл и состоит в том, чтобы отыскать такой универсальный конструкт, который позволит оценить уровень компетенций человека. И надо сказать, что в этом отношении ЕГЭ почти не ошибается. Можно привести в пример высказывание Ярослава Кузьминова в интервью Владимиру Познеру о том, что ученики, сдавшие ЕГЭ на 80-100 баллов, почти не отличаются – они все умны, одаренны и интересны. Переосмысление привычной сущности какой-либо известной категории – это черта нынешней эпохи. Например, в последней книге педагога Евгения Ямбурга «Культура просвещать» он отмечает, что Большой Брат из романа Оруэлла «1984» – больше не метафора тоталитарной власти, а инструмент безопасности и доказательства собственной правоты. Видеокамера не контролирует, а помогает. Кстати, с этим романом связано тоже одно очень интересное переосмысление. Английский писатель Энтони Берджесс когда-то издал книгу «1985», в которой доказывал, что роман Оруэлла написан с помощью комических средств речи, то есть является сатирической комедией и пародией на будущее. Многие приводят в пример знаменитую картинку, где учитель вырезает над головами учеников квадратики из бумажных облачков, вспоминают фильм Алана Паркера «Стена», в котором безликие фигурки детей идут по конвейеру и попадают в мясорубку, можно вспомнить песню «Нирваны» со словами «ты опять в школе – никаких перемен».
Отсутствие внимания к индивидуальности – это вряд ли проблема образования. Образование прежде всего про поиск универсума. ЕГЭ в этом, на мой взгляд, преуспевает.
И последняя особенность. ЕГЭ встраивает российское образование в мировой контекст, а общество – в макрокосмос. Это звучит на первый взгляд странно. Но поймите, что Россия постоянно живет в метафизической опричнине, в мире, который чему-то противопоставлен: земщине, капитализму, США. ЕГЭ приближает нас к мировому опыту, к другим цивилизациям. А если говорить о макрокосмосе, то понимание того, что представители одного с тобой поколения сдают один и тот же экзамен вместе с тобой, очень важно для единения страны. Так же как и важна служба в армии, где польза не в том, что ты вместо 10 раз научишься отжиматься 11, а в том, что увидишь других людей и почувствуешь причастность к судьбе своей страны.
Таким образом, ЕГЭ – это не просто экзамен, а этическая категория, идущая вразрез с привычными представлениями о жизни и образовании. Именно этим и ценен единый государственный экзамен как реформа, которая не подстраивается под текущую действительность, а пытается ее радикально изменить.
Михаил МОРОЗОВ
Выбор читателей
Комментарии