На чтение: ≈ 14 мин.Уроки для баллов или уроки для смыслов?
Продолжение. Начало в №7, 8, 11, 13, 14, 15, 16, 17
Второе. Я понимаю, как на международном испытании проверяется математическая и естественно-научная грамотность. Но я не понимаю, как на международном исследовании можно изучать читательскую грамотность, которая всегда выступает в форме национального языка и национальной литературы. Хорошо знаю, что у нас эту читательскую грамотность на экзаменах проверяют очень плохо. Но то, что она должна изучаться на материале русского языка и русской литературы, для меня несомненно.
P.S.
Отвечая на вопрос «А в школе чему стоило бы, на ваш взгляд, уделить особое внимание?», Сергей Кравцов в первом своем интервью уже министра сказал («Московский комсомолец», 23 января 2020 года): «Как показывает многолетний научный анализ, основа для всех дальнейших неуспехов чуть не каждого учащегося закладывается в основной школе – то есть с 5‑го по 9‑й класс. Проблемы в знаниях, полученных в это время, сказываются впоследствии в ходе дальнейшей учебы, и в том числе в сдаче ОГЭ-9 и ЕГЭ-11. А это, как мне кажется, заслуживает самого пристального внимания».
Не мне судить о положении дел в целом. Но к преподаванию литературы сказанное относится целиком и полностью. Больше того: именно в преподавании литературы положение дел у нас наиболее отчаянное. Ведь в старших классах все больше и больше учащихся просто перестают читать произведения русских классиков, входящие в школьную программу. И тому на сегодняшний день две причины.
Первая: корни сего положения дел с нашими плодами просвещения уходят далеко в прошлое. Еще до войны выдающийся советский методист Мария Александровна Рыбникова сетовала на то, что в ответах учащихся и их сочинениях все сводится лишь к характеристикам и «образам». Она писала о том, как важно на уроках, в сочинениях выделять важнейшие эпизоды, связи сцен с психологией героев, мотивировкой их поступков: «Одним словом, нужно брать какие-то основные моменты, важные и нужные в художественном произведении, и их осмыслять». «Читая драму, роман, рассказ, – писала Рыбникова, – мы переживаем события, участвуем в них, и, в сущности говоря, это самый первый и естественный путь читателя». Особо важно сопереживать и участвовать при постижении поэзии, когда самым главным становится вдумчивое чтение, соразмышление и сопереживание.
Ограничусь одним примером из своего опыта. Я разыскал микросочинения своих пятиклассников 1974 года. Я вел их с четвертого по выпускной десятый класс. И когда они учились в старших классах, то многим из них, а порой и всем, я предлагал задания, которые давал своим гуманитарным классам, которые вел все эти годы. А работал я тогда в единственной в СССР школе с театральными классами, и литература у них была одним из профильных предметов.
Перед каждым текст стихотворения Пушкина «Бесы». Слушаем грамзапись с чтением этого стихотворения. Напоминаю, что создано оно 7 сентября, а осень – любимое время года поэта. На доске: «На дворе чистая, светлая осень, а на двух страничках рукописи «мчатся тучи», «снег летучий». Отчего?» На ответ 15 минут. Большинство пятиклассников с заданием справились, и справились хорошо. Сразу скажу: все эти годы я несправившимся ни двоек, ни троек не ставил за такого рода работы, но постепенно в число успешных входили все.
«У Пушкина настроение было печальное. Он, наверное, вспомнил зиму. Вот едешь из села в город, а по пути настигает человека ночь. Кони сбиваются с дороги, а потом пойдет снег. Дорогу заметает. И вдруг во тьме блеснут два огонька – это волк. И вот Пушкин, это представляя, написал это стихотворение».
«У Пушкина в душе было что-то мрачное. Его не радовала золотая осень. И он написал такое стихотворение. То, что было у него в душе, он описал в виде мрака, метели, зимы, бесов».
«Настроение у Пушкина, когда он писал «Бесов», было плохое, какой-то непонятный страх чувствовался в строчках стихотворения. Может быть, он грустил о чем-то. Может быть, стихи его не понимали. Кажется, что он грустит, предвещает какую-то беду».
«На душе у Пушкина тревожно. И Пушкин передает это настроение стихотворению. Так как Пушкин был чем-то взволнован, то и стихотворение получилось неспокойным. В стихотворении было описание бури, потому что у Пушкина в душе была своеобразная буря».
«Я думаю, что у Пушкина что-то случилось, ему везде кажутся бесы, духи. Ему кажется, что они не пускают туда, куда он едет. Бесы держат лошадей, залепляют глаза ямщику. А.С.Пушкину в этот день все зло, темно, страшно».
«Наверное, в это время у Пушкина было мрачное, тяжелое настроение: ведь иногда у человека без всякой причины наступают мрачные минуты, когда он теряет веру в себя, веру в жизнь. Наверное, Пушкин думал: «На дворе сейчас осень, природа обрела желтую окраску, но ведь скоро этого не будет, а вместо живых листьев останутся только их серые призраки. Так же и жизнь. Вот я пишу стихи, мыслю, но скоро этого не будет, скоро я умру, а в рай попаду или в ад, мне все равно, но стихи мои пропадут. И окажется, что я зря их писал». Пушкин, очевидно, не знал, что его стихи принесут ему всемирную славу, и поэтому ему было тяжело на душе».
«Как живой с живыми говоря» (В.Маяковский). Это ведь главное в изучении литературы на школьных уроках. Здесь письмо, отправленное почти сто пятьдесят лет назад, дошло до адресата. И адресат на чувства ответил чувствами, живыми словами, родилось сопереживание. О Болдинской осени они узнают потом, в 8‑м классе. Но шаг к ней сделан.
А сейчас я снимаю с полки пятый том биографического словаря «Русские писатели. 1800‑1917». Открываю биографию Пушкина. Далее курсив мой. «6 мая 1830 состоялась помолвка Пушкина с Натальей Гончаровой; 1 сентября он ввиду предстоящей женитьбы отправляется по хозяйственным делам в родовое имение Пушкиных – село Болдино Лукьяновского уезда Нижегородской губернии, где задержался из-за холерных карантинов до конца ноября. Три месяца вынужденного затворничества стали для Пушкина месяцами беспримерной активности: в состоянии душевной смуты, в тревогах о невесте и о будущей свадьбе между безуспешными попытками прорваться через карантин в столицу он завершает важнейшие творческие замыслы».
Но вернемся к сегодняшней школе. Перечитываю опубликованную в 2008 году в журнале «Вопросы образования» статью Г.А.Цукерман, Г.С.Ковалевой, М.И.Кузнецовой «Хорошо ли читают российские школьники?».
«Главным направлением педагогических инноваций стал переход от репродуктивных методов обучения, когда знания передаются детям в готовом виде, к активным и творческим методам, направленным на то, чтобы побуждать детей к поиску новых знаний и помогать им искать ответы на собственные вопросы. Если сформулировать новые цели современного отечественного образования, где акцент делается не на сумме знаний, умений, навыков, а на умении самостоятельно осваивать эти знания и умения, сотрудничестве с учителем и одноклассниками. «…»
Однако обнадеживающие перемены отечественного образования реально коснулись относительно небольшого числа школ. К сожалению, в последние годы одновременно с тенденцией обновления в наших школах даже сильнее стала ощущаться противоположная тенденция консервации авторитарных методов советской школы, подавляющей в детях всякую самостоятельность и инициативность, а в учителях – любые творческие поиски».
Многое тут сказано верно. Но одно для меня абсолютно ложно. Ведь получается, что методы консерватизма, подавления в детях самостоятельности, а в учителях творческого поиска идут только от самих школ и учителей. Но это совершенно не так. Нельзя не видеть, что и как влияет на школы, учителей и учеников, не говоря уже об их родителях и, конечно, репетиторах.
В течение всех последних десяти лет я тщательно анализировал материалы ЕГЭ по русскому языку и литературе, методические пособия для учеников и учителей по подготовке к экзаменам, постоянно следил за тем, как и чем помогает школьникам готовиться к экзаменам Интернет. Я хорошо знал, как проверяют сочинительную часть ЕГЭ по русскому языку и как проходит апелляция по этой сочинительной части. Перед проверяющими лежит шпаргалка, в которой сказано, что должно быть написано учеником, по ней и сравнивают ученическую работу с жестким каноном необходимого. Я изучил тематику итоговых сочинений и хорошо знаю, как на них натаскивают. Я много раз беседовал с учениками разных школ после ЕГЭ по русскому языку и итоговых сочинений. И все они говорили одно и то же: они писали то, что от них ждали, совершенно не думая ни об истине, ни о собственном отношении к предложенному. Им было важно только одно: получить как можно более высокие баллы. Обо всем этом я много раз писал и говорил в своих публичных выступлениях.
Учеников наших заставляют подавлять свою самостоятельность. От них требуют того, чтобы они писали в русле уже проложенного в задании шаблона и подсказанных трафаретов. На учеников, на учителей, на школы воздействует само содержание экзаменов и то, как они проверяются, что, естественно, не снимает ответственности ни с учителей, ни со школы. Скажу больше того: после каждого текста для сочинения в ЕГЭ по русскому языку – а этот экзамен пишут все, он учитывается при поступлении во все вузы – учеников спрашивают, согласны или не согласны они с автором предложенного текста. Но и в методическом письме ФИПИ, и во всех пособиях по подготовке к экзаменам сказано, и все репетиторы, учителя, родители заклинают учеников, детей: никаких своих мыслей, не возражать, не сомневаться, со всем соглашаться. Так чему же учат наши экзамены, каково их отрицательное воздействие на входящего в жизнь человека? Я уже не говорю о том, что при апелляции аргументы ученика сверяют с теми, которые предложены в шпаргалке для проверяющих, и если аргумент ученика по сути верен, но именно его нет в шпаргалке, его не засчитывают.
Лев АЙЗЕРМАН
Выбор читателей
Комментарии