Эффект дежавю. Как противостоять житейским невзгодам

Маленькой дочке мы читали сказки, стихи Михалкова, Маршака, Чуковского, рассматривая вместе с ней иллюстрации, потом учили читать по изданиям для детей «Приключения Буратино», «Путешествие Гулливера», «Приключения Алисы в стране чудес». В школьные годы она читала сама, но русским, по ее выражению, «занудам» – Онегину, Чацкому, Печорину – предпочитала энергичного оптимиста и деятельного сыщика Шерлока Холмса, героев Джека Лондона и Фенимора Купера. Заставлять – только усугублять неприязнь, поэтому выбрали иной путь.

Знакомили дочку с русской классикой с помощью оперных, балетных, драматических спектаклей, литературных концертов. Но каждый раз приходилось силой вызволять ее из дворовых игр в мяч или велосипедных гонок. Попав в театр, получали двойную радость: наслаждались мастерством исполнителей и тем, что наш своенравный ребенок впитывает «высокое искусство» не только с помощью вербального языка, но и музыки, живописи, пластики тела. Случалось и нам встречаться с открытиями. Например, в «Вечерах на хуторе близь Диканьки» супружеская чета Афанасий Иванович Товстогуб и его жена Пульхерия Ивановна Товстогубиха для советских школьников являли собой «типичный образчик мещанского духа», потому что «по старинному обычаю старосветских помещиков, очень любили покушать», и все их интересы крутились вокруг хозяйства. В исполнении Игоря Ильинского акцент был сделан на их радушное гостеприимство: «Но более всего приятно мне было то, что во всей их услужливости не было никакой приторности. Это радушие совсем не то, с каким угощает вас чиновник казенной палаты, вышедший в люди вашими стараниями, называющий вас благодетелем и ползающий у ног ваших». Под впечатлением театральных представлений возвращались к печатным текстам Гоголя, Пушкина, Лермонтова, а раскрыв нужный том, увлекали дочь чтением и других их произведений.

Самое яркое впечатление у дочки оставил концерт, где она услышала сказку Вольтера «Царевна Вавилонская». Не откладывая в долгий ящик, устроили домашнее чтение до этого не известной и нам сказки. В аллегориях французского насмешника предстала политическая география его времени и сатира на существующие в мире порядки. Пришлось обратиться к научным комментариям, проделать совместно некоторую интеллектуальную работу, чтобы в полной мере оценить «галльскую соль» автора.

Относительно благостную картину детства сменили годы, о которых Андрей Платонов говорит как о «самых неописуемых в жизни человека», когда молодой организм «треплет ветер сомнений и трясет землетрясение роста». Мучающие его тревоги, подмечает писатель, бывает, сопровождает жажда самоубийства – «эта горькая влага орошает всякую растущую жизнь». В это время, подчеркивал он, важно понять, что «человек шумит внутри и внешний мир сильно искажается», и надеялся, что «когда-нибудь молодость не будет беззащитной». К сожалению, она такой остается и сегодня.

Теперь взрослая дочь общается в основном по мобильнику: «Ты здорова? Слава богу. Как-нибудь заскочу, пока в запарке. Целую». Изредка удается посидеть за семейным столом, прежний уклад нашего дома дочери представляется невероятным. Вспоминает свое детство, где много светлого, радостного было связано с отцом, уже покойным. Вот, пристроившись к отцу под бочок на диване, в кольце его рук, замыкающихся на книжке, слушает Александра Дюма, Виктора Гюго, которых он ей читает по-французски. Перед сном выходили прогуляться на свежем воздухе. Это происходило нечасто, но оставило яркий след. Спустя годы, попав впервые в Париж, дочка пережила эффект дежавю и поняла почему. При звуках французской речи ожили сценки из «Собора Парижской Богоматери», прочитанные ей отцом в детстве.

Говорят, книга – источник знаний, но в домашнем прочтении она не только интеллектуально развивает ребенка, но способствует созданию дружной семейной атмосферы, что эмоционально насыщает душевный мир ребенка, укрепляет его нервную систему, обеспечивает духовную стойкость и в итоге помогает человеку противостоять любым житейским невзгодам.