На чтение: ≈ 24 мин.До сих пор нет ясности с понятием, что такое “единый государственный экзамен (ЕГЭ)”. Бесполезно искать это понятие в педагогических энциклопедиях и справочниках – там таких словосочетаний нет. Возникшая ситуация не нова. В России, как справедливо писал Н.Бердяев, “царит номинализм”. Поэтому вначале вводят новые слова, а затем под них подгоняют дела.
И тем не менее вопрос о введении единого государственного экзамена (ЕГЭ) для выпускников школ и абитуриентов вузов решен. Окончательно. Распоряжением правительства вводится новая схема финансирования обучения в высшей школе, похожая на ваучерную. Размер ваучера зависит от результатов выпускников школ на ЕГЭ. А это означает, во-первых, что все желающие поступать на обучение в вузы за счет госбюджета обязаны проходить ЕГЭ. Чем больше баллов, тем выше становится вероятность учиться за счет государства. С низкими баллами учиться в вузе придется за свой счет.
Схема ЕГЭ меняет базу конкурса при поступлении в вуз. Сейчас конкурс зависит от избранного вуза (факультета), от соотношения числа заявлений к числу мест и только затем от полученных на вступительных экзаменах баллов. И если отмеченное соотношение оказывается невысоким, то конкурс снижается, и абитуриенты с низкими значениями баллов получают возможность учиться за счет бюджета. В новой же схеме зачисление будет связываться не с уровнем конкурса в конкретном вузе, а с абсолютными значениями централизованных баллов ЕГЭ.
Иначе говоря, вместо нынешнего конкурса в каждом вузе вводится общий конкурс, в масштабах страны. На мой взгляд, предложенная схема открывает возможности манипулирования объемом финансирования высшего образования посредством произвольного завышения значений “единых проходных” баллов, что неизбежно увеличит долю платности образования. Теперь уже как бы на основе недостаточных индивидуальных баллов.
Впрочем, возможен вариант с дифференцированными вузовскими нормами приемных баллов. Но тогда это будет похоже на пряник, с помощью которого власти будут пытаться приручить ректоров отдельных вузов и руководителей отдельных регионов.
Цели ЕГЭ
Основные цели введения ЕГЭ сформулированы в рабочих материалах Минобразования. Предполагается, что проведение ЕГЭ позволит обеспечить:
– получение объективной картины качества образования в системе среднего (полного) общего образования, объективной оценки освоения государственного образовательного стандарта выпускниками школы, в том числе – для использования при аттестации образовательных учреждений;
– повышение мобильности абитуриентов, поступающих в вузы, особенно для лиц, проживающих в территориально отдаленной от вузовских центров местности;
– уменьшение психологических нагрузок выпускников школ при переходе из школы в вуз;
уменьшение субъективизма при зачислении абитуриентов в вуз;
– уменьшение расходов родителей абитуриентов на преодоление барьера школа – вуз.
Если мы сравним перечисленные тезисы с министерским письмом “О проведении государственного централизованного тестирования выпускников общеобразовательных учреждений Российской Федерации”, то увидим много общего в этих двух подходах. Но прошло десять лет с момента начала тестовых экспериментов Минобразования, а обещанной “современной оценки” как не было, так и нет. Теперь нам говорят о начале нового сериала “экспериментов” с новым обещанием “объективного оценивания”. Можно ли этому верить?
Реалистичны ли цели ЕГЭ?
Некоторые из обозначенных целей ЕГЭ при всей их внешней привлекательности представляются весьма противоречивыми. Например, нереалистична неоднократно подчеркиваемая претензия на объективность ЕГЭ. Потому, что объективных методов субъективного, по сути, “оценивания качества образования” вообще не бывает. В науке известен философский тезис о неизбежности погрешности любого измерения, не говоря уже об оценивании. Поэтому в педагогических измерениях допустимо говорить только об объективированных, в той или иной степени, результатах. Да и то если удастся создать новые педагогические тесты и сочетать их с другими методами педагогического и психологического исследования при строгом соблюдении определенных условий. Но так вопрос пока не ставится. А потому отмеченную претензию на объективность оценивания можно отнести к числу мифов.
В планах министерства – “создание системы независимого оценивания качества образования”. Задайте вопрос: неужели независимой от Министерства образования? Но если последнее берется создать систему оценивания результатов своей собственной работы, то не будет ли объективнее (вот здесь это слово подходяще) поручить всю работу по ЕГЭ органу, специально предусмотренному Законом “Об образовании”? Там говорится о создании государственной аттестационной службы (ГАС), не зависимой от органов управления образованием. Пусть эта служба и выполняет поручение правительства! Может быть, там возникнет и потребность в научном подходе к определению подлинного смысла понятий “объективность и независимость”.
Еще одна озвученная цель ЕГЭ – получение не только “объективной картины качества образования в системе среднего (полного) общего образования”, но и объективной оценки освоения государственного образовательного стандарта выпускниками школы, в том числе для использования при аттестации образовательных учреждений”. Если в разрабатываемые стандарты по-прежнему закладывается идея преподавания обязательного минимума знаний, то содержание понятий “качество образования” и “освоение государственного образовательного стандарта выпускниками школы”, а равно и целей совпадает только в одном случае – измерения минимума образованности.
Для преодоления пропасти между средней и высшей школой теперь предлагается совместить ЕГЭ, аттестацию выпускников средней школы и оценки централизованного тестирования. Это означает, что данная пропасть будет ликвидирована за счет низведения вузовских требований до уровня школьных с известными отрицательными последствиями для уровня знаний. Существующий разрыв в знаниях большинства выпускников школ и абитуриентов вузов затрудняет создание единого метода – измерения общей подготовленности выпускников школ и уровня развития специальных способностей для освоения той или иной образовательной программы. Это разные задачи и разные предметы педагогического измерения и психометрики.
Еще раз о качестве
Посредством ЕГЭ планируется дать “объективную картину качества образования в системе среднего (полного) общего образования”, что означает декларацию о готовности приступить к созданию единой государственной методики оценки качества образования. Такой методики, которая позволила бы получать надежные результаты, адекватные сформулированной выше цели. Ключевое понятие в этой цели – качество образования. Но кто и как определил, какой смысл следует вкладывать в понятие “качество образования в системе среднего (полного) общего образования”? Это чисто теоретическая работа, не предусмотренная, кстати, в озвученных планах. Другой ключевой и тоже не поставленный вопрос – каковы показатели и методы педагогических измерений качества образования?
В п. 4 ст.16 Закона “Об образовании” (в ред. 1996г.) говорится: “Освоение образовательных программ основного общего, среднего (полного) общего… завершается обязательной итоговой аттестацией выпускников”. И нет ничего похожего на слова “единый государственный экзамен”. И тем не менее решение принято, а Министерству образования оно доведено в форме поручения провести “экспериментальную отработку технологии”. Следовательно, поставлен вопрос не о проверке целесообразности ЕГЭ, а о разработке только технологии ЕГЭ, необходимой для приема в вузы. Однако задача приема в вузы – это задача профессионального отбора абитуриентов в вузы. Посредством ЕГЭ, равно как и централизованного тестирования, она не решается. В принципе хотя бы потому, что такая работа из одного центра невозможна: она требует другой организации, другого подхода и других кадров.
Централизованному тестированию нужен новый имидж?
Таким образом, ЕГЭ – это политическое решение, это поручение правительства, это технология, это государственная методика и главное средство единой государственной аттестации выпускников школ. И, наконец, это широкомасштабный социально-политический эксперимент. Не слишком ли многовато для такой консервативной формы контроля знаний, как экзамен? Не удивляйтесь. Ответ на этот вопрос не имеет абсолютно никакого значения. Потому что дело вовсе не в экзамене в форме ЕГЭ. Вся эта обширная работа уготована централизованному тестированию (ЦТ). Но для этого ему понадобится новый имидж.
И действительно, эффективная реализация финансовой части замысла ЕГЭ немыслима без разработки и применения качественных тестов. Иначе говоря, изначально правильнее было бы говорить не о ЕГЭ, а о ЕГТ – едином государственном тестировании. И если это так, то ударная роль, скорее всего, будет отведена ЦТ.
Главным препятствием для нормальной организации ЕГТ является отсутствие приемлемых определений – что такое ЦТ или ЕГТ? Повторю: отбор в вузы должен быть только профессиональным отбором; ЦТ же этим не занимается в принципе.
Теперь о самой технологии. Масштабное применение нынешних тестов для целей ЕГЭ может способствовать появлению целого поколения людей с так называемым конвергентным мышлением, нацеленным на поиск однозначного ответа. В то время как новое время предъявляет повышенный спрос к кадрам, обладающим еще и противоположным, дивергентным типом мышления, способствующим поиску нескольких вариантов решения проблем.
Попытка определения ЦТ как образовательной услуги порождает цепочку других вопросов. В числе существенных ныне признаков ЦТ – платность и досрочность оказываемой услуги. И если на смену ЦТ придет ЕГЭ, это заведет тестирование в беспросветный тупик.
Итак, вместо декларированного единого государственного выпускного экзамена вполне может возникнуть система дифференцированного финансирования выпускников школ. В зависимости от полученных баллов в централизованном тестировании. И тогда единый государственный выпускной экзамен превратится в метафору. Люди, знающие правильные ответы на задания тестов, получают деньги за счет людей, не знающих такие ответы. Насколько это справедливо – пусть судят читатели.
При этом полезно знать, что писал всемирно известный педагог и философ Пауль Наторп (1854-1924). “Все дети имеют равное право на развитие, а менее способные ученики имеют такое право в еще большей степени, чем дети, одаренные от природы”. Возможно, что у некоторых прагматиков эта мысль может вызвать усмешку. Но призадумайтесь о социальных последствиях, скажем так, необучения менее способных граждан. И тогда откроется бездна реальных проблем, никак не поддающихся решению с помощью умозрительной схемы ЕГЭ.
Очевидно, что в стране сейчас нет независимых систем оценки контроля качества знаний на переходе из школы в вуз. На мой взгляд, ЕГЭ и ЦТ их не заменят. Для преодоления такой ситуации нужны независимые аттестационные службы, необязательно государственные.
Для становления национальной системы тестирования в России требуется взаимодействие граждан, общества и государства. Нужны прозрачность организации тестирования, открытость и доступность для исследователей и независимых экспертов матриц всех без исключения тестовых результатов по всем учебным дисциплинам и регионам за все годы. Обязательна также публикация отчетов по разработке тестов по итогам финансовой деятельности ЦТ.
Вадим АВАНЕСОВ
Наш комментарий
же несколько месяцев, с тех пор, как стали известны планы правительства, мы, журналисты, пытаемся выяснить, как же будет выглядеть ключевое революционное мероприятие – единый экзамен. Чиновники Министерства образования все это время отвечали нам снисходительно – мы же над этим работаем. Куда вы спешите? Ученые пускались в философские рассуждения, из коих можно было сделать только один вывод – технологии и методики проведения ЕГЭ требуют многолетней разработки.
Более конкретные мнения имели негативную окраску. Один уважаемый профессор МГУ считает даже, что введение единого экзамена погубит всю российскую систему высшего образования, потому что знания абитуриента по профильному предмету может оценить только преподаватель вуза на очном экзамене. Основная проблема в низком качестве знаний учеников провинциальных школ. Что если выпускник не знает каких-то важных разделов математики, но при этом одарен, как Софья Ковалевская? К тому же не стоит забывать о театральных и цирковых училищах, физкультурных вузах и других учебных заведениях, где главный экзамен – творческий. Еще одна проблема касается вузов “первой десятки”, элитных. Для них, по-видимому, будет сделано исключение. Прецеденты в истории образования есть.
Итак, первый вопрос, который мы снова задаем реформаторам: что будет проверять единый экзамен? Знание фактов, дат и формул? Будут ли учитываться способности абитуриентов и такой важный фактор для поступающего, как профессиональная ориентация?
Следующее сомнение вытекает из тревоги, которую забило само Министерство образования, – начинается демографический спад. Специалисты прогнозируют, что к 2006 году выпускников в школе будет намного меньше, чем мест в вузах.
Второй вопрос: будем сокращать вузы? А может, число бюджетных оплачиваемых мест (ведь идея ЕГЭ – конкурсность)?
Проблема содержания единого экзамена – дело специалистов. Но даже неспециалисту ясно, что без стандартов это содержание определить невозможно. А стандартов у нас до сих пор нет. Еще один важный момент. На каком уровне должен быть единый экзамен – на среднем или высоком? Если на высоком, условно говоря, на уровне лицеев и гимназий, то экзамен не смогут сдать ученики массовых школ, тем более коррекционных классов. А если снизить требования, получается, что лицеи и гимназии должны отдельно проводить свои экзамены – должны же они знать, чему научили своих детей.
Отсюда третий вопрос: возможен ли при наличии разных уровней обучения и отсутствии стандартов единый экзамен?
А теперь о форме проведения ЕГЭ. Понятно, что у Министерства образования есть еще несколько лет на эксперимент. Тогда, наверное, они должны быть открыты любым предложениям. Логично предположить, что эксперимент начнется не с нуля, а с претворения в жизнь некоторых теоретических построений. Предположим, что где-то в недрах министерства или Российской академии образования или другого научного учреждения составлен список методик, технологий проведения ЕГЭ. Другие специалисты разработали программное обеспечение. Жаль только, что этот список не озвучен и не обсуждается профессиональным сообществом. Или его нет? Может быть, приемлемых методик вообще не существует в природе? “Они есть и даже успешно используются”. Так давайте их сюда, в экспериментальные школы! Загвоздка в том, что надежные методы оценки знаний, в том числе с применением новейших технологий, требуют немалых финансовых вложений. В первую очередь это касается такого немаловажного момента в тестировании (если речь идет о тестировании), как защита от несанкционированного доступа. Например, Московский современный гуманитарный университет использует систему автоматизированного контроля знаний, которая исключает бумажный вариант ответов на вопросы и проставление оценок вручную. Система включает компьютер, начиненный тестами по различным предметам и базой данных студентов, а также специальной программой для обработки данных, устройство ввода-вывода информации и приборы тестирования – малогабаритные автономные электронные устройства – для каждого студента. Кроме того, у каждого студента есть личная бесконтактная электронная карта с уникальным кодом, которая позволяет в любой момент идентифицировать человека, входящего в систему контроля знаний. Результаты заносятся в базу данных автоматически, подтверждаются “электронной подписью” системы. Автоматически составляются итоговые ведомости. Таким образом, возможности изменить оценку за тест просто не существует. Сколько стоит эта система? Считайте сами. Индивидуальная пластиковая карточка – один доллар, индивидуальный прибор тестирования – пятьдесят долларов, чуть меньше – устройство ввода-вывода информации, сколько стоит компьютер – всем более-менее известно.
Четвертый вопрос: готово ли государство вложить в техническое обеспечение проведения ЕГЭ большие деньги?
Наконец, слыша постоянные возражения чиновников Министерства образования – а почему вы решили, что это будет тестирование? – мы зашли в тупик. А как иначе можно проводить массовый, единый для всей страны экзамен? Во-первых, кто, кроме школы и вуза (эти образовательные учреждения исключены в антикоррупционных целях), возьмется за столь масштабное мероприятие – принимать экзамен у тысяч выпускников? Во-вторых, как в случае нетестовой и некомпьютерной формы ЕГЭ соблюсти надежность и объективность экзамена?
Отсюда четвертый вопрос: если не централизованное тестирование, то какая форма проведения единого экзамена будет апробироваться в ближайшие годы?
И пятый вопрос, организационный, вернее, несколько подвопросов: кто будет определять, какие предметы войдут в единый экзамен? Можно ли будет выбирать “набор” этих предметов в зависимости от выбранного вуза? Как ЕГЭ будет сочетаться с итоговой аттестацией? А что если одиннадцатиклассник не хочет поступать в вуз сразу после школы? Может он сдать единый экзамен на следующий год? Или единый экзамен заменит итоговую аттестацию? Etc…
Отдел школ
Выбор читателей
Комментарии