На чтение: ≈ 14 мин.Новые учебники по литературе XX века для общеобразовательных школ пишутся не только учеными и методистами, но и писателями. Их взгляд «изнутри» на предмет должен оживить материал, продемонстрировать нетрадиционные способы прочтения классики и изложения своего восприятия индивидуальности и творчества мастеров слова.
А главное – убедить учащихся, как верно сказано в одном из таких изданий, что читать художественную литературу имеет смысл и что читать по-настоящему, всерьез, надо уметь и умению этому учиться. За последние годы выпущено несколько таких книг. Рассмотрим три из них.Литературная матрица. Учебник, написанный писателями. XX век: Сборник. 2-е изд. – СПб. : Лимбус Пресс, ООО «Издательство К.Тублина», 2011. – 800 с.Прилепин З. Книгочет: пособие по новейшей литературе с лирическими и саркастическими отступлениями / Захар Прилепин. – М. : Астрель, 2012. – 444, [4] с.Быков Д.Л. Советская литература. Краткий курс / Дмитрий Быков. – М. : ПРОЗАиК, 2012. – 416 с.Интересно проследить, как авторы трех книг освещают одни и те же имена. Здесь выявляются не только определенные концепции, но и общие тенденции подхода современных писателей к проблеме составления учебника для молодежи, выявляется их понимание того, что интересно и нужно знать молодым о классиках и как надо о классике рассказывать, чтобы убедить читать и изучать литературу.Обратимся к статьям, посвященным С.А.Есенину.Дмитрий Быков. Трезвый Есенин // Быков Д.Л. Советская литература. Краткий курс / Дмитрий Быков. – М., 2012. – С. 51 – 64.Автор «Краткого курса», читанного в школе «Золотое сечение» и МГИМО, уважителен к учащимся и не предполагает, что эффектнее и эффективнее всего было бы начать разговор о поэте с его кончины. Первые фразы статьи «Трезвый Есенин» обозначают положение поэта в иерархии современников-лириков: «…редко когда поэт его масштаба – достойного, но не чрезвычайного – попадал во всенародно любимые гении» (с. 51). Есенину далеко до мандельштамовского таланта; Есенин – эпигон Блока; это любимец воров, «давший их тоске по прошлому и мечтам о красивой любви наиболее адекватное литературное оформление. Страсть к убийству или самоубийству, скандалу, спирту, презрение к женщине, тоска по старушке-матери – все он…» Дмитрий Быков замечает, что здорового, талантливого, «великого Есенина, автора «Инонии», «Сорокоуста» и лирики до 1922 года, автора… поэм «Пугачев» и «Страна негодяев», в России не знают…». Замечание некорректное, так как указанные произведения – кроме «Инонии» – входят в школьную программу, как и стихотворения «Край любимый! Сердцу снятся…» (1914), «Гой ты, Русь, моя родная…» (1914), «Я последний поэт деревни…» (1920), «Песнь о хлебе» (1921), причем первые три рекомендуются для заучивания наизусть. Неточен автор статьи и в названии хрестоматийного «Письма матери» (1924), которое он называет «Письмом к матери». Характеристики этого и трех других хрестоматийных стихотворений излишне для учебной книги экспрессивны, но главное – декларативны, а именно: «Есенина знают по совершенно бездарным и клишированным стихам «Письмо к матери»… по довольно фальшивому и тоже пьяному обращению к собаке Качалова «Отговорила роща золотая» – стихи, в которых отчетлив все тот же распад, ибо ни одной темы автор не может выдержать дольше четырех строк… Еще знаменитее чудовищный романс «Клен ты мой опавший, клен заледенелый». Противопоставить эпитетам логические доводы невозможно, т. к. нет общего основания для грамотной дискуссии. Но на учащихся эмоциональность любимого учителя – а Быков любимый и уважаемый учитель – действует безотказно, дети поверят на слово. Несомненной удачей статьи – учебной лекции являются как раз малоэмоциональные строки, посвященные анализу поэтики Есенина. Д.Быков, сам мастеровитый поэт, на протяжении всего текста сухо и строго отмечает как ее достоинства (дольник, четкие образы), так и провалы (двойное управление в стихотворении «Цветы мне говорят: прощай…», набор штампов, пошлость первой строки в том же произведении, смесь анапеста с хореем в «Черном человеке», навязчивое бессуффиксное словообразование «водь, стынь, звездь»). Очень удачен разбор стихотворений и поэм двадцатых годов с точки зрения темы России и революции, указание на связи есенинской поэзии «тонких и сложных состояний, какие переживала вся Россия с 1916 по 1922 год: кругом страшно, но чувствуется соседство Бога, близко сверхчеловеческое и внеисторическое состояние, нечто пугающее, но ослепительное», и поэзии Блока, Маяковского, Пастернака, Ахматовой, Цветаевой, Мандельштама того же периода, с теми же настроениями и состоянием ожидания, не надежд, но чаяний, анализ евангельского подтекста темы революции у Блока, Маяковского и Есенина. Все это на хорошем литературоведческом уровне, изобретательно и доказательно высказано и выписано Быковым. На страницах 57-64 есенинская тема Родины анализируется как тема единства участи – очень интересная гипотеза автора. Эти страницы – лучшие в статье именно потому, что Д.Быков обоснованно конструирует мир Есенина, вписанный в единое целое мира русской литературы начала XX века, и отыскивает связи между писателями-современниками, указывает закономерность возникновения этих связей, их взаимообусловленность – то есть делает весьма успешную и убедительную попытку представить, опираясь на творчество Есенина, закономерности отечественного литературного процесса десятых – двадцатых годов прошлого столетия.Стиль авторского высказывания также свободен. Разговорные конструкции «советский антураж» и «выдавал перлы», «с особенной охотой», «это, братцы, довольно жестокое…», «достиг потолка» и др. чередуются с нарочитыми красивостями и высоким штилем (например, «прекрасная неизменность», «великолепная ясность», «поэт всечеловеческого братства») и публицистическими штампами («поэтическая декларация» – там же) и научной терминологией. Этот стиль представляется уместным, так как «Краткий курс» есть публикация лекций, то есть запись устных высказываний, причем высказываний для специфической аудитории учащихся.Если бы вся статья была выдержана на уровне фрагмента со страниц 57-64, о котором я говорила выше, мы бы имели лучший из представленных образец по-настоящему учебной литературы, полезной юношеству и развивающей его вкус и мышление. Однако Д.Быков не только поэт и прозаик, литературовед и учитель, он еще и «поэт и гражданин», публицист вполне определенной тенденции. Эту тенденциозность и публицистическую заостренность мы наблюдаем в первой части статьи, на с. 51-56 (и завершение абзаца на с. 57). Говоря о популярности Есенина в народе, автор объясняет это специфически, причем специфичность становится особенно понятной из подсчета количества словоупотреблений на общую площадь этих четырех страниц: алкоголизм, спирт, пьянство (плюс однокоренные синонимы и в цитатах) – 19; распад, деградация – 4 (плюс 3 описания состояния деградации) – это о Есенине. О его поклонниках: блатной, вор, убийца/убийство – 7 (причем все на первых полутора страницах). Развернутые характеристики почитателей Есенина позднего периода, «когда деградировал и спился»: люмпенизированная и самая отвратительная часть народа (там же); «антипоэтичный Есенин… нравится массам; точней, им нравится состояние подпития, в котором подобная поэзия кажется верхом лирического мастерства и таланта». Незадолго до смерти в одной из телевизионных бесед (с Валдисом Пельшем) академик Д.С.Лихачев поразил интервьюера тем, что не рекомендовал бы изучение в школе Блока и Есенина. Представляется, что великий русский ученый-филолог имел в виду те опасности для незрелого сознания и морально-нравственные щекотливости, которые могут возникнуть при обращении к некоторым аспектам творчества Есенина, особенно если учесть, что абсолютное большинство подростков в определенный период жизни тянутся к «блатной романтике», поют соответствующие песни и т. п. Примерно об этом, возможно, думал и Д.Быков, обличая «пьяного» Есенина и презрительно указывая на статус тех, кому это в поэте нравится более всего. В таком случае можно сказать, что психолого-педагогическая задача морально-нравственного воспитания учащихся им выполнена. Однако, как заметил сам Быков в той же статье по другому поводу: «Все это по-своему трогательно, но к поэзии отношения не имеет». Завершает автор статью так же, как Г.Садулаев и З.Прилепин, – цитатой, стихотворением Есенина «Мы теперь уходим понемногу…», и это завершение гораздо удачнее и обоснованнее, так как произведение откомментировано. Есть и там лишняя словесная эквилибристика: «…посреди трагического лирического монолога герой начинает искусственно бодриться да еще оправдывать свои художества тем, что не бил зверья по голове (а по другим местам типа можно)». Но более запоминается дважды повторенная мысль о есенинском ощущении единства с миром, базирующемся на чувстве единства участи, и о русском братстве, основанном на единстве участи. Это точное наблюдение, противоречащее публицистическим эмоциям первых страниц, сглаживает ощущение неуместности взятого писателем для разговора с учащимися тона.Подведем итоги рассказа-сопоставления трех статей о С.Есенине. Разные писатели, используя некоторые общие принципы построения статей, манеры изложения, едины в своем подходе к анализу жизни и творчества поэта в подчеркнутой пристрастности взгляда. Но пристрастно-восторженный, или пристрастно-объективированный, или пристрастно-негодующий взгляд любого пишущего учебную книгу для учащихся (сколько бы этим учащимся ни было лет), неприемлем категорически – и не в силу стилистических игр либо разговорного «оживляжа», а в силу отсутствия внятной концепции, четкого и честного ответа на вопрос: что в представляемом поэте является тем главным, ради чего его имеет смысл читать и имеет смысл учиться читать всерьез, по-настоящему. Ни одна из статей о Сергее Есенине этого не объясняет.Прим. ред. Анализ других статей о Есенине, а также вся остальная статья Веры Тимофеевой опубликованы на сайте «Учительской газеты» http://www.ug.ru/method_article/779 Вера ТИМОФЕЕВА, учитель русского языка и литературы лицея №8 Воронежа, кандидат филологических наук, заслуженный учитель РФ
Выбор читателей
Комментарии