Эдгард ЗАПАШНЫЙ: Цирк – это радость, но и опасность, и разочарование

Герой номера «УГ», выходящего в преддверии Дня защитника Отечества, – настоящий защитник российской культуры. Вместе с братом Аскольдом, художественным руководителем Большого Московского цирка, он много лет доказывает, что цирковая деятельность – подлинное искусство. Он создает уникальные спектакли и собирает тысячные овации восторженной публики. О цирковой карьере, признании, особенностях дарования художника и многом другом мы побеседовали с главой Большого Московского цирка, дрессировщиком и продолжателем известной династии народным артистом России Эдгардом Запашным.

– Дорогой Эдгард, поздравляем вас с Днем защитника Отечества! Но поводом для нашего разговора стала и другая дата – недавно исполнилось 10 лет, как вы являетесь главой Большого Московского цирка. Какие итоги можете подвести? Чем гордитесь?

– Спасибо! Не хотелось бы хвастаться, но я действительно горжусь многими моментами. И если откинуть скромность, расскажу о них с большим удовольствием. История все равно фиксирует все даты, числа, объемы. И здесь статистика на моей стороне. За последние 10 лет востребованность Московского цирка действительно выросла. Сейчас артисты работают в трех крупных городах России: Москва, Нижний Новгород, Санкт-Петербург. И у нас был день, когда наше шоу одновременно посмотрели больше 40 тысяч человек. Я думаю, что для одного цирка это рекорд.

Второе достижение – обретение золотых медалей, кубков и всего остального. Большой Московский цирк впервые за всю историю получил несколько золотых наград на Международном фестивале в Монте-Карло. До этого такого никогда не было. Также параллельно мы запустили свой Всемирный фестиваль циркового искусства «Идол». Мы постоянно проявляли активность в Высшей лиге КВН в составе сборной Большого Московского государственного цирка. У нас два «Голосящих КиВиНа», и это тоже, на мой взгляд, достижение. Мы сняли несколько кинофильмов.

И главное – мы привели наш цирк в порядок. Был проделан колоссальный объем работы, чтобы здесь стало комфортно и зрителю, и артистам, и, конечно, животным!

– Связаны ли такая любовь и интерес зрителей к цирку с вашей фамилией?

– Безусловно, фамилия дает результат, хотим мы этого или не хотим. Когда меня назначили директором, я сюда пришел, и ко мне подошла администратор. Она сказала, что как только в прессе появилась информация, у нас закончились продажи. Это было даже комично! Люди думали, что я тут же должен выйти на арену цирка. Многие приходили и спрашивали, где же мы с братом?

Наша фамилия дает нам возможность решать административные и организационные вопросы в больших кабинетах. Мы пришли сюда со своей командой и поставили перед собой задачу быть лучшими. Пришлось трансформировать команду, попрощаться со слабыми и пригласить сильных артистов. И зритель это почувствовал. Важно было выстроить все: свет, звук, режиссуру, артистический состав, животных. Это все должно было стать на самом высоком уровне. Думаю, получилось. (Улыбается.)

– Я правильно понимаю, что вы строгий начальник?

– Скажем так: я доступный начальник! Ко мне в кабинет может попасть любой сотрудник. Большую часть времени я провожу вне своего кабинета. И артисты, и рабочие цеха ко мне спокойно подходят, я не ставлю стен между нами. А строгость моя базируется на требовательности. Я точно не самодур, который может психануть и совершить необдуманный поступок.

– А по какой причине вы можете уволить сотрудника?

– Кстати, подобный случай произошел недавно. В Минск поехала труппа наших артистов со сказкой «Кабы я была царица». Стояла задача отработать четыре шоу на восьмитысячном стадионе. Были проданы все билеты. Главный герой этого спектакля за день до шоу изрядно подпил в ресторане, устроил дебош в гостинице. На роль главного героя я вызвал дублера, и в итоге все прошло великолепно. А с тем артистом пришлось расстаться, несмотря на то что он много лет отработал в цирке.

На днях мне позвонила мама моих детей, Стефании и Глории, они посменно играют главную роль Снегурочки в спектакле. Стефания отказалась делать домашние уроки. Я на громкой связи просто сказал: «Стефания, ты уволена! Мне глупые и необразованные артисты не нужны!» Через полтора часа их мама перезвонила и сказала, что выучены все уроки от и до. Так что и к своим детям я так же требователен, даже больше. (Улыбается.)

– Ваши дочки занимаются акробатикой и гимнастикой. А кто-то из них тяготеет к животным?

– Не только акробатикой и воздушной гимнастикой. Они жонглируют, а Стефания уже скачет на лошадях. К животным тянутся обе. Но понимают, что есть опасные животные, к которым без родителей подходить нельзя. Они знают, что слон с виду милый и хороший, но он опасный. У моих детей нет иллюзии, что цирк – это сплошное счастье. Они видели, как акробаты и гимнасты получают травмы, как тигр папе порезал лицо. Это их закаляет, но не отбивает желания работать здесь. Цирк для них – это радость, но и ответственность, опасность, разочарование.

– А ваш сын Даниэль тоже хочет в цирк?

– Ну он еще маленький, ему пять лет. И действительно, девочки растут быстрее. Они в этом возрасте уже очень смышленые, а мальчики растерянные. Но он уже приходит в цирк, бегает по кругу, мы с ним подтягиваемся, отжимаемся. Пока это в форме игры, но я его приучаю к цирку.

– У вас многолетняя цирковая династия, и детки продолжают ваш путь. Цирк – это гены?

– Конечно! Но здесь важен процесс воспитания. Главная задача любого родителя – сделать так, чтобы ребенку нравилось. Например, я искренне хотел стать артистом уже с тех пор, как стал понимать, что такое мир и как он устроен. Несмотря на то что какие-то вещи меня заставляли делать, как любого ребенка. На шпагат садиться больно, жонглировать муторно. Но «хочу» и «люблю» в цирке должно быть больше.

– Для того чтобы стать профессиональным и успешным артистом цирка, наличие профессионального образования не обязательно?

– Однозначного ответа нет. Например, Юрий Никулин не был из цирковой семьи, не оканчивал цирковое училище, он пришел и стал великим. Олег Попов, наоборот, окончил такое училище. Поэтому путей попадания в цирк несколько, и понятно, что цирковым детям даются большие возможности. У таких детей есть родители, передающие опыт, есть понимание образа жизни, гастролей. А, например, моя мама до девятнадцати лет в цирке была два раза. Потом встретила отца, и теперь она навеки предана цирку, старость свою будет встречать здесь.

– А на работу вы берете легко?

– Как-то мне написала в соцсетях мама одного мальчишки из Брянска и сказала, что ее сын с утра до ночи дома жонглирует. Я позвонил директору Брянского цирка, чтобы они его посмотрели. Он ходил в цирк каждый день. Сегодня Стас на первом курсе Циркового училища в Москве. А цель у парня – стать лучшим жонглером в мире! И вы знаете, такие фанатичные и преданные профессии люди добиваются всего.

– Расскажите, а что происходит с региональными цирками в стране? Они работают?

– Вопрос сложный, мне придется вам рассказать некоторые вещи административного порядка. В СССР была структура под названием «Союзгосцирк», она объединяла больше 70 цирков по всей стране. Где-то цирки развалились и перестали существовать, например в Архангельске. Сейчас цирками управляет компания «Росгосцирк», которая объединяет 32 цирка по стране. У них существует своя труппа, это несколько тысяч людей. Поэтому нет понятия «Воронежская труппа», есть компания «Росгосцирк», которая предоставляет возможность артистам работать в разных цирках страны. Есть цирки, которые отошли от этой компании, это независимые цирки в Казани, Ижевске, Краснодаре. В том числе и наш цирк.

– Это дает вам больше свободы?

– Да. Но мы все взаимодействуем друг с другом. И мы наших артистов можем отправить на гастроли по этим площадкам. Также у нас работают их артисты, например династия Корниловых, они штатные сотрудники Росгосцирка.

– Есть ли конкуренция между вашим цирком и цирком Никулина?

– У нас есть хорошая добрая конкуренция, основанная на качестве. Я сделал все, чтобы ведущие цирковые действующие компании общались между собой. У меня была изначально такая цель. С Максимом Юрьевичем Никулиным у нас хорошие отношения, я ими очень дорожу. Надеюсь, это взаимно.

– Ваш брат Аскольд художественный руководитель цирка. Вы вмешиваетесь в творческий процесс?

– Я полностью доверяю его творческим идеям. Не знаю, где он их берет, откуда. Художники мыслят по-своему. Это определенный склад ума и воображения. Когда я с братом разговариваю, то спрашиваю только о планах вперед. Например, недавно он сказал, что у него в разработке семь спектаклей, очень непохожих друг на друга. Он моя правая рука, а я его, так и работаем! (Улыбается.)

– Эдгард, а как вы понимаете, что пора менять репертуар и делать новую программу?

– Программы меняются обычно раз в два-три месяца. Можно и чаще, но в этом нет целесообразности. Мы находимся в Москве, в одном из крупных городов нашей страны, и на каждое шоу приходят до полумиллиона человек. Зачем кого-то лишать возможности посмотреть, например, новогодний спектакль «Заколдованная», который способен продлить праздничное настроение?

– Согласна с вами. Но, думаю, многие в цирк приходят именно посмотреть на животных, людям нравится наблюдать за их возможностями и способностями. Так ли это?

– Вы знаете, Николай Николаевич Дроздов мне однажды сказал, что в цирке животные живут дольше, чем в зоопарке. Это связано с мозговой активностью животного в цирке. При работе с человеком, при правильном уходе оно развивается. Это касается именно животных с интеллектом. Собаки, кошки, львы, слоны, дельфины, косатки. Человеку цирк интересен именно этим, мы поражаемся способностям животных. Даже я некоторым вещам удивляюсь, например дрессуре волнистых попугаев! В моем понимании было так: попугай – животное, которое летает, кушает, чирикает, спит. И когда увидел, как искусно дрессировщик обращается с попугаем, обучает его командам, поразился!

– Вы дрессировщик хищных животных. Какими качествами должен обладать человек такой профессии?

– Любой человек, который хочет работать с животными, должен быть адекватным. Потому что животное – это ответственность, это существо, испытывающее боль, страх, любовь и другие чувства. И не важно, с каким животным ты работаешь: с хищным, с травоядным, ты должен понимать эту ответственность. Если коротко, это и есть любовь к животным. Дрессура – это не только обучение командам. Это уход за животным, воспитание, игры с ним, разговоры и т. д.

И конечно, должно быть понимание, что за животное рядом. Тигр может убить и не будет испытывать угрызений совести. Хороший дрессировщик – это прежде всего хороший психолог, который умеет анализировать и делать выводы. Недавно меня по лицу ударил тигр, но в этом я его не обвиняю, только самого себя. Что я прозевал, не увидел. И обижаться на тигра тоже не стоит.

– Чувство страха присутствует в вашей работе все время?

– Да, конечно. С годами и с опытом оно не должно притупляться. Когда мы перестаем оценивать риски, когда перестаем объективно оценивать происходящее, то можем пострадать. Здесь надо быть постоянно в здравомыслии.

– Нашу беседу я бы хотела закончить воспоминанием о вашем отце Вальтере Михайловиче. Его имя очень значимо для вас с братом…

– Для меня с детства фамилия отца была и ответственностью, и гордостью. И главная задача была – соответствовать. Я прекрасно понимал, что у зрителя в зале более предвзятое отношение к нам и надо работать еще больше. Поэтому мы в прямом смысле пахали с малых лет.

И отец, и мама, – это главные люди для нас с Аскольдом. Папа был двигателем цирковой карьеры. Отец – это символ трудолюбия и правильного отношения к животным! А мама занималась вопросами воспитания и морали. Она всегда говорила о важности получения образования. Например, брат самостоятельно пошел в ГИТИС, а я не хотел, но мама настояла! Потому что директором цирка невозможно стать без диплома. (Улыбается.)