Джерри бьет Тома… Импортные мультики приучают маленького зрителя к приятию жестокости

“Мама, там так интересно! Мост обрушился, представляешь? А еще был пожар…” – в младенческих глазах искренний восторг. Это отнюдь не про американский мультик и не про компьютерную “игрушку”. Это комментарий к программе “Время”. Как правило, к школе ребенок открывает для себя новую часть телевизионного мира – информационные программы. Во времена нашего “золотого” детства переход от милых фильмов-сказок к “Новостям” не был культурным шоком: сообщения о ткачихах-многостаночницах и выдающихся доярках воспринимались как продолжение традиций Марьи-искусницы, о доблести советских воинов как закономерное развитие образа петровского солдата или былинных богатырей, кому что ближе… Общий оптимистический фон передач не входил в противоречие с изначальным настроем на сказку. А, подрастая, бывший ребенок убеждался, что эта информация имеет примерно такое же отношение к действительности: сказки для взрослых, да и только.

Сейчас приобщение детей к телевизору происходит не так. Начинается оно гораздо раньше – обычно к году ребенок с удовольствием смотрит… нет, не диснеевские мультяшки: они для него пока слишком динамичны, слишком пестры. Малыши без ума от рекламы. Это неудивительно: реклама ведь создается так, чтобы для ее восприятия не требовалось умственных усилий, и по интеллектуальному уровню примерно соответствует возрасту около года-двух. Производители рекламы знают, как привлечь внимание: яркие краски, выразительная музыка, повторение ключевых слов… Это как раз то, что нравится младенцам.
А кроме того, на сегодняшний день рекламные ролики – чуть ли не единственный телевизионный жанр, пропагандирующий положительное отношение к миру. Предвижу возражение: существует немало веселых развлекательных программ: телеигры, КВН, комедийные программы. Но все они пронизаны соревновательным духом, стремлением утвердиться за счет другого, улыбки проигравших вымучены, а шутки ведущих зачастую грубы… Рекламой же занимаются настоящие “специалисты по оптимизму”. Вслушайтесь в “девизы” рекламы: “Счастливый малыш”, “Ведь я этого достойна!”, “Наслаждение вкусом”…
Кстати, после “рекламного периода” младенчества дети иногда с трудом перестраиваются на мультфильмы. Мультики кажутся тусклыми, а кульминационные моменты (например, старичок-паучок муху в уголок поволок) вызывают ужас: привыкнув к потоку счастья с экрана, ребенок оказывается не подготовленным к негативным переживаниям. Но приспособляемость детской психики невероятна: через некоторое время выросший из памперсов малыш самозабвенно смотрит не только старые отечественные мультики, где в роли самых жутких злодеев выступают старуха Шапокляк и Серый волк, но и наводнившие телеэфир импортные мультфильмы, в которых фигурируют всяческие монстры и мутанты.
И как ни парадоксально, вытеснив из внимания ребенка рекламу, зовущую его к счастью, эти красивые, увлекательные мультики незаметно приучают своего маленького зрителя к приятию жестокости. Джерри бьет Тома огромным молотком, кроха плачет: “Котика жалко!”, а родители улыбаются: “Что ты, детка! Это же не по-настоящему. Не плачь, смотри, как дальше интересно”. Слово “интересно” действует магически, и вот уже жалость задавлена, затолкана в глубину подсознания и дитя с просохшими слезами с ожиданием пялится на экран, где хозяйка лупит Тома метлой. Постепенно ребенок привыкает, что жалеть телевизионных героев необязательно – “это ведь не по-настоящему!”, да и нежелательно: пока льешь слезы, пропустишь что-нибудь интересное.
Не думаю, что у авторов мультфильмов был специальный умысел воспитать у детей иммунитет к сочувствию. Вероятно, сами взращенные в атмосфере конкурентной борьбы и равнодушия к слабому, они просто не могут посмотреть на мир иначе. Даже в лучших западных мультиках, которые явно ориентированы на пропаганду добра, порой встречается такой перехлест при наказании отрицательных героев, что возникает вопрос: а кто из героев на самом деле злой?
И вот наступает для ребенка время программы “Время”: тут тебе и взрывы, и танки, и криминальные разборки, милиция-полиция… В общем, все, что нужно для счастья маленькому мальчику.
Что делать? Не давать ребенку смотреть телевизор? Это, конечно, мечта детских окулистов, которые по-своему правы. Но как и все мечты, она недосягаема. Сами-то взрослые смотрят телевизор, а малыши пристраиваются рядом. Если вы думаете, что ваш фильм дитяти неинтересен, две минуты посмотрит и уйдет, наверное, вы забыли, что через две минуты реклама. И потом, дети зачастую интересуются самыми неожиданными вещами. Запереть ребенка в детской на время просмотра любимого сериала или боевика? Рискуете потерять доверие любимого существа.
Кроме всего прочего, для мам, бабушек и нянь пять – десять минут, пока крошка поглощен телеэкраном и не дергает их, не вопит, не пристает, – это как благодать Божья. И когда вроде бы безобидные пять-десять минут постепенно становятся двадцатью, тридцатью, мамы и проч. по инерции еще продолжают радоваться. А потом уже поздно запрещать мультики. Если раньше разрешали, а теперь запретили, это воспринимается ребенком как незаслуженное наказание. И вообще запретный плод сладок: даже если не очень хочется, разве упустишь шанс включить волшебный ящик, пока мама занята на кухне и не видит? Ну а когда ребенок ходит в старшую группу детского сада, не говоря уже о подготовительной, мультфильмы важны для него как предмет обсуждения с другими детьми, основа общих интересов.
“Новости” тем более не запретишь. Да этого и не следует делать. В конце концов на таких информационных программах проверяется и развивается представление ребенка о мире, который до тех пор был глобусом на полке, или железной дорогой в город, где живет бабушка, или разлапистым розовым пятном на карте, в которую тыкала указкой воспитательница. В младшем школьном возрасте, в общем-то, уже пора знать, что творится в стране и на планете.
Но что мы можем сделать в этот момент перехода от мультяшек к суровой правде жизни – это помочь ребенку научиться адекватно воспринимать ее. Только не огорошить так, чтобы эта правда захлестнула его с головой и раздавила: “Чего скалишься, идиот? Сотни людей погибли, а он радуется! Скажи спасибо, твой дом не бомбят – а могли бы!” Не рисуйте апокалипсис: слишком долго придется ходить по врачам, если кроха вам поверит. Просто выразите свое мнение, может быть, даже не обращаясь к ребенку, а в пространство. Только внятно: не “ну ни фига себе кошмар!”, а “Как жалко, что машины столкнулись. Хорошо бы водители остались живы” или “Это очень плохо, что лес горит. Зверям будет негде жить и нечего есть, а вместо хорошего воздуха, который делает лес, будет только дым”. Не поленитесь поговорить с ребенком и без связи с “новостями” – о знакомых, друзьях, родных: ведь и в обычной жизни случается много хорошего и плохого.
Понимание придет. Оно придет как озарение, может быть, неприятное, но необходимое. Расширенные глаза: “Мама, а что, дом по-настоящему взорвали?”. И спустя некоторое время: “Жалко домик, правда?” Пока еще домик, а не людей, которые в нем были или могли бы быть. Дитя еще не готово к полному осознанию этой трагедии. Не торопите…

Наталья МОРОЗОВА,
ассистент СУНЦ МГУ,
мама двух детей