Двенадцать Мироновых. Семья с собственным почерком воспитания

Долгие годы в Санкт-Петербурге существовал семейный клуб «Росток». Он объединял многодетные (и не только) семьи северной столицы, учил, КАК жить в гармонии с самим собой, с собственными детьми, с миром вообще. Клуб был популярен. Его любили. О нем писали. В него мечтали попасть…

«Росток» погиб под гусеницами рынка. Это не натяжка «преданного прошлому, ностальгирующего» журналиста – это грустная правда. Не на что стало ходить в походы, подниматься на горные кручи, покорять под парусами балтийский ветер… Нечем стало платить за аренду помещения…

Распался «Росток». Рухнули и многие семьи, на энтузиазме и любви которых он держался.

Сохранилась семья инженеров Юрия и Елены (муж зовет ее Аленкой) МИРОНОВЫХ. Уже тогда (с дюжину лет назад) у Мироновых было шестеро детей, что само по себе достойно внимания. Теперь у них – ДЕСЯТЬ!

Семь мальчиков и три девочки.

МАТЬ НАЗВАЛА ЛЕНУ СУМАСШЕДШЕЙ

Седьмого (мамину тезку Аленку), восьмого (Костика) и девятого (Даньку) уже немолодая Елена Миронова рожала в собственной ванне.

Накануне Юрий прокипятил пеленки, протер хлоркой пол и стены, продизенфицировал ванну.. Через четверть часа новорожденная была спеленована и крепко спала в колыбели. А роженица и принимавший роды отец пили (Юрий говорит: «трескали») на кухне шампанское. Конечно, охлажденное.

Мать назвала Лену сумасшедшей.

…Медсестра в регистратуре детской поликлиники долго не могла понять, сколько лет ребенку позвонившей мамаши: «Год и один день?.. Месяц и один день?»…

Счастливая Лена убеждала трубку: «Если ребенок родился вчера, то ему всего один день. Пришлите, пожалуйста, участкового врача. Мне необходима справка о рождении ребенка. Да и дородовой больничный лист надо закрыть…»

Медсестра обещала вызвать милицию…

Супруги Мироновы были первой парой в СССР, кто открыто признался врачам, что они рожали не в роддоме, а в ванной комнате собственной квартиры.

Зачем это надо было Мироновым, ведь шестерых родили, как нормальные люди, на суше? Чтобы ответить на этот вопрос, надо вернуться на четыре ребенка назад.

НАИГРАЛИСЬ

Первый сын родился у молодых супругов Мироновых потому, что «так было положено». Лене – 18, Юра на три года старше. Оба учились. Мечтали о высшем образовании. И родители строго следили за молодоженами: чтобы ни-ни! Но разве же удержишь?

Мама Лены расстроилась, когда узнала о прибавлении в семействе. А папа… смирился.

Словом, все произошло, как у тысяч и тысяч других новоиспеченных советских молодоженов: думать будем утром, а пока ночь, надо успевать…

Второй сын резко изменил жизненную философию пытливого Юры. Он сидел над диссертацией, но… Диссертация шла туго, а тут еще серьезно заболел Юрин научный руководитель. Юра помыкался, помаялся и понял, что единственно надежный вклад собственного интеллекта – это дети.

– Я вдруг прозрел, – рассказывает он. – Кандидатов наук много, а много ли хороших отцов?! Не просто примерных и любящих, а сделавших ОТЦОВСТВО целью, смыслом жизни?!

С рождением второго в жизни супругов Мироновых появилась СТАБИЛЬНОСТЬ. Определилась доминанта: семья первична – все остальное вторично. Лена и Юра решили стать ТВОРЧЕСКИМИ РОДИТЕЛЯМИ. Родителями с собственным почерком воспитания.

Решили посвятить себя детям целиком, без остатка. Когда это решение созрело и оформилось, Лене было 25 лет, а Юре – 28. Их третий – Вероничка – стал первым ПЛАНОВЫМ ребенком. После Вероники родители Мироновы вошли во вкус – все их последующие дети рождались с постоянной периодичностью в два года: Юрочка (разумеется, в честь отца-новатора) – Вадимчик – Лада (дань некоторому выпендрежу и популярной песне) – Аленка – Костик – Даниил – Святослав.

Последнего (Светика) Лена рожала в роддоме. Почему не дома в ванне? Во-первых, была эпидемия гриппа. Во-вторых, десятикратной маме было уже 42. «Да и наигрались уже».

Но седьмой-то, седьмой ребенок, Аленка рождалась в «пучину вод»! И теперь вы понимаете, почему: рожать, как все, в роддоме, пытливым родителям-экспериментаторам Мироновым было НЕ ИНТЕРЕСНО.

Кто бы мог подумать, что пройдет совсем немного времени, и он, Юрий, будет принимать роды сначала у подруг жены, а потом и у нее самой.

Хочу сразу предостеречь наших «суперсовременных» и излишне впечатлительных читателей: рожать в воду в наше время необходимости нет. Тем более не следует этого делать «с кондачка». Супруги Мироновы учились этому два года.

ПРИНЦИПЫ

«Когда появляется третий ребенок, – говорит Юрий, – воспитание как таковое заканчивается». Понимать надо так: подрастающие дети воспитывают друг друга сами.

С третьим в семье Мироновых закончились родительские окрики: туда нельзя, сюда не ходи…

Мироновы поехали в многодетную семью Тепляковых (а те, в свою очередь, побывали у Никитиных) и выяснили, что кутать детей в квартире не надо. После визита к Тепляковым вся семья Мироновых разделась до шортиков и трусов. И разулась. Вместе с этим из семьи раз и навсегда исчезли замечания на тему: надевай тапки, когда проходишь в квартиру; накинь пальто, когда выходишь на балкон… На новогоднее небо все (от мала до велика) высыпают смотреть в том, в чем сидели за столом.

Еще принцип: «Если просят – дай». Брат – брату, сестра – сестре, сестра – брату… Что угодно: велосипед, фотоаппарат, авторучку…

Еще: «Лучше сделать, а потом пожалеть, чем не сделать, а потом пожалеть».

Или вот, доморощенный и остроумный принцип: «Лучше просто так путешествовать, чем просто так сидеть дома».

А это правило любит мама: «Тяжелое – делим, хорошее – умножаем». Это значит, что если у тебя на душе камень – поделись им со всеми, от камня останутся крошки; если радость – тоже раздели со всеми…

Правило «Много рук – легкая работа» типично для многодетных семей – на все домашние дела здесь наваливаются организованно и разом. «Вы, – спрашиваю у Юры, – уверены в том, что ваши дети никогда не сядут на иглу, не сопьются или не пойдут на панель? Время-то какое!»

Подумал совсем немного: «Уверен. Они понимают, что такое ЧЕСТЬ СЕМЬИ. И потом: в их – детском – коллективе ничего друг от друга не скроешь. Если у кого-то возникают проблемы, мы сразу их решаем. Сообща».

ДЕНЬГИ

Эту главу – о деньгах – я намеренно сделал в очерке последней. Хотя подозреваю, что читателя бюджет многодетной семьи Мироновых занимает едва ли не в первую очередь. В наше трудное время каждой копеечке счет знают. Впрочем, всегда знали… Было ли время, когда обыкновенная советская семья могла позволить себе не считать рублишки в своем дырявом кармане? Родители Юры жили более чем скромно. Едва сводили концы с концами. Семья тоже была многодетной.

В семье родителей Лены было трое детей, но жили пусть и не от зарплаты до зарплаты, но без икры и шоколада.

…Обручальные кольца Юра и Лена перезакладывали много раз, пока Юра не выкупил их, внезапно разбогатев за лето, – весь отпуск продавал арбузы возле соседнего продуктового магазина. Было стыдно знакомых, сослуживцев, но смотреть в голодные глаза детей еще мучительнее.

Был период, когда Юра (в свободное от работы время) согласился стать «подопытным кроликом» в одном из исследовательских институтов Ленинграда. Словом, жили трудно.

Но вот что важно: фон жизни молодой семьи не был тревожным.

– Было жуткое безденежье, – говорит Юра. – Постоянный поиск побочного заработка. Ежедневный марафон по маршруту: «халтура» – основная работа – институт – снова «халтура» – дом… Но засыпал и просыпался с улыбкой. Я всегда знал, что люблю и любим. Фоном жизни была не тревога за завтрашний день, не печаль усталости, а надежда…

– Я чувствовала себя более защищенной, чем сейчас, – вторит Лена. – Была уверена, что пусть крохотную зарплату, но получу. В назначенный день и час. Что получу пособия. Как многодетная мать, например. 12 рублей, казалось бы, пустяк. Но на них я могла купить два килограмма хорошего мяса.

– Наши знакомые немцы, – говорит Лена, – меняют гардероб каждые два месяца. Я не меняю его никогда.

Мы можем носить с дочерьми одну пару сапог. В очередь…

Улыбается, но светло. Не безнадежно. Не в ожидании сочувствия, жалости и уж тем более – подачки.

Что-то другое, много ценнее хрусталя, золота и бриллиантов вместе взятых, держит эту семью даже не на плаву, а в когорте (не побоюсь этого сравнения) элиты петербургских семей. Духовной элиты.

Общаясь с семьей Мироновых, я понял, что люди, имеющие столько детей, знают какую-то важную тайну жизни, недоступную другим. Что они открыли для себя некую истину, освещающую цель, смысл их бытия.

Некий семейный Бог (или Бог их семьи?) – внутри каждого из них. Этот внутренний свет хранит каждого Миронова. Это свет гордости, порядочности, семейной чести.

Таких семей, как Мироновы (не столько из-за многодетности, сколько из-за гармонии «количества и качества»), в России (а уж в Европе – подавно!) немного. Как к ним относится наше государство? Да никак не относится! Государство – само по себе. А «многодетки» – сами по себе.

Санкт-Петербург – Москва