«Двенадцать месяцев» – главная примета декабря. Детские музыкальные театры Москвы и Петербурга обменялись режиссерами

Декабрьскую Москву легко узнать по нескольким признакам. Это, во-первых, полное отсутствие снега. Во-вторых, плюсовая температура. В-третьих, новогодняя символика в витринах магазинов: разноцветные гирлянды, украшения, серебристый дождик, маленькие фигурки Санта-Клаусов и свинок. Все традиции в нашем сознании переплелись: европейский или американский «Дед Мороз» и восточный символ наступающего года. А я думаю, шагая на работу, выбравшись из жаркого столичного метро: вдруг, как в старой сказке Маршака про двенадцать месяцев, где Январь уступил свое место Апрелю, в этом году Декабрь с кем-то тоже поменялся своей очередью, например, с Октябрем. Ну, мало ли, вдруг совсем рядом где-то идет волшебная сказка и кому-то очень надо, чтобы изменилась чуть-чуть погода. А мы не замечаем сказки в повседневной суете, что волшебство творится рядом с нами – и творится ради того, чтобы в конце концов побеждало добро, а зло было наказано.

Между прочим, в сказку о двенадцати месяцах попасть легко. Садитесь на метро, доезжаете до станции «Университет», а там несколько минут пешком до Детского музыкального театра имени Наталии Сац. 23 декабря здесь состоялась премьера детской оперы «Двенадцать месяцев», которую поставил режиссер из Санкт-Петербурга Александр Петров. В Северной столице на некоторое время его заменит главный режиссер театра имени Сац Виктор Рябов. В интервью «Учительской газете» он объяснил, как возникла идея такого уникального творческого эксперимента – обмена режиссерами.

«Принц и Нищий» в Северной столице

– Наш театр стал первым профессиональным театром оперы, балета и симфонической музыки для детей, – говорит Виктор Рябов. – По его примеру стали создаваться другие: в Киеве, в Санкт-Петербурге. Молодой и увлеченный режиссер Александр Васильевич Петров, создававший свой театр около двадцати лет назад, привлек для творческих консультаций Наталию Ильиничну Сац. Было придумано романтическое название «Зазеркалье», для него написал оперу «Алиса в Стране чудес» московский композитор, большой друг нашего театра Ефрем Подгайц. Так что эта творческая диффузия началась уже на заре становления питерского театра. И вот возникала идея: обменяться главными режиссерами на одну постановку. Обсуждалась она около двух лет. Наконец было принято решение, что Александр Петров поставит у нас только что написанную оперу петербургского композитора Сергея Баневича «Двенадцать месяцев» по пьесе-сказке Маршака, а я поставлю в театре «Зазеркалье» оперу Ефрема Подгайца «Принц и Нищий» по Марку Твену. Общая точка соприкосновения двух спектаклей – одинаковые либреттисты: Роксана Николаевна Сац и ваш покорный слуга.

– Виктор Борисович, в чем вы видите свою творческую задачу?

– В том, чтобы доказать, как сделал это когда-то Евгений Вахтангов, что система Станиславского приемлема для любой формы театрального спектакля. Он в свое время взял «Турандот» Карло Гоцци и показал, что такую смешную сказку, где вместо бороды актер нацепляет полотенце, вполне можно ставить по законам реалистического театра. И когда в смешной, наивной сказочке принц Каллаф во имя любви отгадывал загадки, зал сопереживал ему так, как будто действие происходит в наши дни. Мне хочется доказать, что традиции, заложенные Наталией Сац, приемлемы в любом другом театральном коллективе. Премьера «Принца и Нищего» намечена на самое начало весенних каникул.

– Вы уже наверняка заготовили какие-то драматургические ходы, которые будут воплощены на сцене…

– По притче, которую положил в основу своей повести Марк Твен, несчастный, забитый мальчик Том Кенти становится принцем, и главная его задача – получить маленькие удовольствия от жизни. Если вы помните, большой королевской печатью он колет орехи. В нашем спектакле все будет не совсем так. Как отец девочек-близнецов могу сказать: не бывает двух идеально похожих людей. И наместник, лорд Гертфорд, понимает, что перед ним не принц Эдуард. Но он понимает и другое: принц Эдуард исчез, а Англии нужен король, нужен символ. И говорит: даже если вы не король, вы обязаны сыграть его роль. Мы существуем в мире перевертышей, двойников… Человек в костюме короля, вызывает пиетет, восторг, трепет, уважение, восхищение. И наоборот…

– Каким видите вы принца Эдуарда?

– Когда он становится нищим, он начинает сострадать людям. Он не может отказаться от утонченности своей жизни, но начинает видеть, как живут простые люди… Он начинает приспосабливаться к жизни народа. Как мы читаем у Марка Твена, его правление было недолгим, но отмечено большим количеством добрых поступков.

– Да, актуальная опера…

– Мне тоже так кажется. Поскольку Том Кенти – мальчик, которого постоянно бьет отчим, мне захотелось ввести в спектакль серию его кошмаров, его снов. Порой ему кажется, что его окружают не обычные люди, а некие образы, будто сошедшие с полотен Гойи. С увечьями, на костылях… Сон кончается, и эти люди предстают в обычном виде. Опера немыслима без лирических персонажей. Появляется девочка Кэтти, чем-то напоминающая Эсмеральду Виктора Гюго, такая уличная танцовщица. Кэтти никогда не будет побираться, у нее есть чувство собственного достоинства:

Прохожий, жизнь не так дурна,

Как может показаться.

За все удары с ней сполна

Старайся рассчитаться.

Том увлекается этой жизненной философией. Но не только образ Кэтти будет лирическим. Мне хочется, чтобы мама Тома была молодая, красивая и добрая. Хочется уйти от анекдота к философской притче, сыгранной обязательно средствами музыки и зрелищ. Я хочу сказать этим спектаклем: не обращай внимания на одежду. Если покопаться, у любого человека откроется богатый духовный мир…

Сказка Маршака в Москве

По мнению Александра Петрова, идея обмена режиссерами хороша тем, что артисты сталкиваются с некой новой методой постановки и общения. Спектакль «Двенадцать месяцев» – добрый, серьезный и смешной и наверняка привлечет публику. «Там все волшебное и в то же время подлинное».

– Главные действующие лица сказки, – рассказывает Александр Васильевич, – Январь, Февраль, Март, Апрель. Спектакль имеет этакий астрологическо-космический колорит. Все, кто «двигает» время, и по знакам Зодиака, по костюмам, по темпераментам различны: кто-то из них вода, кто-то огонь, кто-то воздух… Такая новизна позволяет раскрыть их характеры и сделать обобщения. Особенно в музыке. Январь, он главный, он распорядитель, старец, раздающий команды, но, с другой стороны, он подчиняется большинству, этому братству, где все месяцы со своим голосом, со своим видением, но все равны. Подчеркнуть их равенство в этой космогонии мне казалось очень важным. Февраль повзрывнее, пометелистее, поэнергичнее. Март и Апрель – сплошной огонь. Не случайно молодой Апрель и влюбляется в Падчерицу, дарит ей колечко, помогает. У остальных месяцев есть своя индивидуальность: кто-то несет пшеницу, кто-то мед, кто-то строит дом…

– Помню старый мультфильм по этой сказке, как мать и ее дочь превращаются в собак…

– Это замечательно: плохие люди должны быть наказаны! Мы их тоже превращаем в собак и делаем это при помощи музыкального номера, который органично переходит из переругивания в собачий лай. Тут задействованы и вокал, и музыка – это опера! В драме было бы сложно добиться от человека некоего особачивания. Чтобы он через миг Шариковым стал. А музыкальная форма позволяет сделать это органично и просто.

– С Виктором Борисовичем мы говорили о Принце, как он меняется, попадая в среду нищих. А ваша принцесса исправляется?

– Наступает момент, когда она понимает, что ее всевластность, капризность и требовательность должны уступить другим человеческим качествам, уже не имеющим основы в эгоизме, и происходит некое перерождение. Может быть, в отличие от Маршака, у которого она остается такой же капризулей. Да, она не становится главной героиней, выигрывает Падчерица, выигрывает простота, сострадание, но и в ней что-то пробуждается, и Принцесса понимает, что подснежники действительно в январе не растут. Солдат во дворце Принцессы, молодой герой, обращает внимание на Падчерицу, не на нее… Это же опера, здесь обязательно должна быть некая любовная линия.

– Подснежники будут искусственными?..

– Подснежники будут «балетными». Танец. Мы живем по своим законам. Подснежники могут кружиться под музыку по сцене, вырастая из снежных сугробов, менять свой цвет. Они появляются два раза: в апреле, когда по просьбе Апреля они расцвели на один час, и Падчерица успела их собрать в корзину, и второй раз, когда эту корзину приносят во дворец.

– Музыка Сергея Баневича звучит в тридцати фильмах, в том числе в картине «Николо Паганини», где режиссер рискнул ввести наряду с произведениями великого итальянца и современную музыку. Этот композитор широко известен и давно работает в области детской оперы. Как бы вы охарактеризовали его музыку к «Двенадцати месяцам»?

– Она тяготеет, как мне кажется, к хорошим классическим образцам, а интонационно «глядит» и в сторону Рахманинова, Прокофьева, и даже отчасти Стравинского. Она без надоедливых пустот, где-то очень лирическая, где-то – динамичная. В ней есть юмор. Я давно занимаюсь творчеством Сергея Петровича, это будет уже третья опера, которую я поставил.

– Еще одна «звезда» – театральный художник Алла Коженкова. Она участвовала в более чем трехстах спектаклей, поставленных в разных городах России и Советского Союза. У нее особый стиль, соединяющий высокую элегантность и яркую театральность…

– Думаю, что ее декорации и костюмы вполне передают новый взгляд на эту сказку. Уверяю: двенадцати Дедов Морозов в одинаковых шапках и с бородами не будет. У героев совершенно различный темперамент, и это удалось передать. Эпоха взята нами красивая, где-то конца XIX века, ей соответствует общий стиль всех костюмов. В какой стране происходит действие, не подчеркивается. Но известно, что это не русская сказка: сам Маршак заимствовал ее из моравских, чешских и немецких сказок, присовокупив к этому тему русской сказки «Морозко». Сказка интернациональна, но в то же время видно, что там – европейский дворец.

– Как вы передаете на сцене резкую смену времен года?

– Вы хотите, чтобы я вам все секреты рассказал. Не скажу! Пусть люди придут и увидят. Но фокус тут есть – и очень мощный, и я думаю, что он получится, будет «стрелять». Но его я не раскрою.

– Александр Васильевич, в чем отличие детской оперы от «взрослой»? Этот спектакль для всех возрастов?

– Я думаю, что все спектакли должны быть семейными, потому что нет ничего более ценного, чем поход в театр. Именно с родителями, чтобы устроился некий диалог, рассказ о спектакле, обсуждение иногда бывает очень важно. Театр – это поле для контакта, который в наше время часто оказывается утерян. А отличие детской оперы от «взрослой» очень большое, хотя, если вы спросите, для какого класса написано «Лебединое озеро», я вас попрошу самого ответить. Этот вопрос некорректен. Но композиторы, пишущие музыку для детей, должны максимально приближать детское восприятие к тем огромным культурным пластам, которые несет в себе само понятие оперы. Форма, в которой возникает эта детская сопричастность, должна быть как некая хитрость, как этакая игровая «бумажка», конфетный фантик. Чтобы ребенок развернул и смог съесть, может быть, не очень сладкое лекарство, которое, однако, необходимо ему для роста. В этом-то и сложность, и специфика, и отличие детской оперы от того, что мы ставим в «Кармен», «Князе Игоре», «Травиате».

…Возвращаясь из театра, думаю о том, что есть несколько слагаемых успеха «Двенадцати месяцев»: великолепные костюмы, декорации, музыка и, конечно, режиссерские находки. Все это позволяет красочно и по-новому преподнести хорошо известную сказку, сделать ее понятной и близкой для взрослого и ребенка, семейной. Стоп, что я там писал вначале о приметах нынешнего декабря? Все это, конечно, так, только забыл я еще одну примету, без которой, наверное, этот месяц будет похож на все остальные московские декабри, что были раньше, – предновогоднюю премьеру «Двенадцати месяцев» в театре имени Наталии Сац.