На чтение: ≈ 11 мин.Отречение от новорожденных детей стало горьким социальным явлением нашей жизни. Причины самые разные. Одиночество, нужда, нежелание родителей слишком юных мам видеть своих внуков. Но бывают и другие случаи…
До переезда в Солотчу Зоя Евгеньевна Соколова работала в Кирицком детском доме, куда и попал Ваня из Дома ребенка пять лет назад вместе с другими отказными ребятишками. На руках и ногах Вани не было ни единого пальца. В заявлении об отказе родственники именно на это и ссылались: “С множеством уродств родился сын Иван Киселев, ввиду чего от него отказываемся. В случае смерти ребенка обязуемся произвести захоронение сами”. Первое, что услышала Зоя Евгеньевна про Ваню: родила его какая-то пьянчужка из Московской области.
Он смотрел на нее жадно, с тоской в глазах. И каждый раз сжималось ее сердце, когда видела его руки, напоминающие клешни, уродливые стопы. А однажды он подошел к ней, покачиваясь, маленький, бледный, и женщина не смогла отойти, отвернуться. Раскинула руки в стороны, приняла малыша в свои объятия… С этой минуты они стали необходимы друг другу.
А потом Зоя Евгеньевна исполнила свое заветное желание – повезла Ванечку в Санкт-Петербургский институт ортопедии имени Турнера, где мальчик пролежал целый год. Здесь его не только лечили, но и учили мужеству. Он уже не плакал, слыша от доктора:
– Ну, Иван, пойдем поработаем. Ты не передумал сделать себе пальчики, как у мамы?
И, глядя на свои кисти, мальчик вспоминал маму – улыбающееся лицо Зои Евгеньевны. Он, конечно же, не знал, что родила его в Коломенском роддоме совсем другая. Родила и бросила.
После института мальчика хотели перевести в другой детдом. Соколова, узнав об этом, разволновалась. Пошла в управление образования просить, чтобы ребенок был от нее поблизости.
– А может, у вас какая корысть? – спросили ее. – Почему вы этим занимаетесь?
И в самом деле, зачем ей это нужно? Своих забот, что ли, мало?.. Три дочери были у нее, остались две. Галя трагически погибла, оставив малое дитя. У других дочерей семейная жизнь не заладилась. Так что хлопот и без Вани хватает. Но нет, этот малыш стал ей родным!
Чтобы забрать мальчика из детдома на выходные, она вынуждена была, как положено, каждый раз писать заявление с просьбой разрешить взять домой и с обязательством вернуть Ваню в определенный день в целости и сохранности. А Ваня, как только начинались сборы в другой детдом, попросил: “Не отводи меня, пожалуйста!..”
Все его существо переполнялось счастьем от осознания того, что именно о нем заботятся, ему накладывают в тарелку что-то вкусненькое. Маленькие, не получая этого участливого внимания, обычно плачут, еще не понимая своей отверженности, но уже чувствуя ее. Становясь старше, они домогаются участия, порой становясь назойливыми. Однажды в Доме ребенка я стал свидетелем потрясающего факта. Малыши, когда пришли делать им прививки, не забились по углам из страха, а, наоборот, стали просить: сначала мне, еще мне… Им всем очень хотелось внимания этой медсестры, ее участия, пусть даже через боль…
Кто сейчас скажет почему, но однажды Соколова взяла и уговорила мужа пуститься на поиски той женщины, что дала жизнь Ванечке, этой самой “пьянчужки из Подмосковья”. “Может быть, одумалась? Может быть, места себе не находит от содеянного?”
Но в военном городке она обнаружила вовсе не пьянчужку, а миловидную женщину с Ваниными глазами. У нее было все – двухкомнатная квартира на троих с мужем-офицером и дочкой, сад-огород, куча родственников и хорошая работа. В общем, в райском месте под соснами (как бы Ване тут бегалось!) жили мать, отец и сестра отринутого мальчика. Правда, все это Зоя Евгеньевна выяснила потом. А сначала дело было так.
От сестренки Вани она узнала, что родители купили машину и уехали на станцию техобслуживания, пообещав к обеду быть дома. Пришлось Соколовой ждать на лавочке у подъезда.
– Кого-то ждете? – спросила пожилая женщина.
– Кашиных.
– Я тоже Кашина, – сказала та добродушно. – Значит, моего сына со снохой ждете. А по какому делу?
– Из Рязани я.
– Да, у нас есть там родня… – И что-то мелькнуло в глазах женщины, что-то метнулось в них, какой-то тоскливый огонек. Зоя Евгеньевна поняла: знает.
Разговор их неожиданно нашел продолжение. Ванина бабушка рассказала о себе. Родила пятерых детей, всех воспитала, теперь у нее восемь внуков и два правнука. Дети ее росли в трудностях, по хозяйству помогали. Вот и этот сын – тоже… Кашина-старшая показала Зое Евгеньевне только что собранные череду и подорожник: хорошо помогают, особенно детям, когда занедужится в зиму. Да, согласилась Соколова, лекарство с луга – это замечательно. Неожиданно, как молния, мелькнула мысль: “А ему-то, Ванечке, кто соберет?” И выложила все про девятого внука этой бабушке. Нет, она не винила ее… Потому что единственные слезы, которые во всей этой поездке пришлось увидеть Зое Евгеньевне, были пролиты этой женщиной. Именно она как-то испуганно попросила у нее цветную фотографию мальчика и поспешно спрятала ее у себя на груди. Мать не спросила. Спросила бабушка. И Соколова с радостью показала: смотрите – умница!
…А через несколько дней домой к Соколовой приехал отец Вани. Зоя Евгеньевна тут же ему фотографию – полюбуйтесь сыном. Но отец отвернулся. И потребовал больше семью не беспокоить. “Мы без мальчика привыкли”.
Соколова не смогла больше оставлять мальчика в детском доме. В один прекрасный вечер собрала всех своих домочадцев и сказала: “Беру Ваню насовсем в семью”. И получила согласие. Написала заявление в префектуру Солотчинского поселка об учреждении опеки над Иваном. Там пошли на уступки и отдали ей мальчика.
Потом, читая его личное дело, узнала Соколова: оставить сына в роддоме уговорили мать… врачи: “Ты молодая, ребенок у тебя уже есть, зачем тебе урод?” Та плакала, держа сына на руках. Но потом пришел муж, и все решилось. Считай, что он умер, сказал, и все.
Кого тут винить? Мать? Отца? Медиков? Их меньше всего. Ведь их милосердие – пример хрестоматийный. Они знают, что патология, как правило, одна не бывает, потом еще что-то обнаруживается. Вполне могло сопутствовать уродству и психическое расстройство да мало ли что еще! Зачем мучиться, может быть, всю жизнь этой молодой женщине?
Но их дело – предложить. Решать все же ей, матери. Мало ли тех, кто несет свой крест до конца? В последнее время несчастных детишек рождается все больше. От недоедания, экологии. От отсутствия лекарства, нормальных условий жизни и труда. Но, увы, не все решаются нести сей крест.
Не судите да не судимы будете… Наверное, все же можно понять первый порыв. Но скажите, когда узнала, что здоров, что уже научен сам себя обслуживать и что можно облегчить его участь, отчего тогда не примчалась, не приехала? Мать. Да нет, приехала. И обратилась к главврачу детдома с требованием урезонить Соколову, а то совсем жизни не стало, напоминает и напоминает о Ване.
И все-таки он оказался счастливее многих других отказных сирот. Вот он стоит передо мной, живой и здоровый.
– И зачем он тебе? – недоумевает одна из соседок Зои Евгеньевны. – Ты что, взяла его из-за гуманитарной помощи?
Ну что скажешь тому, кому не дано понять, что есть Добро? А теперь Зое Евгеньевне предстоит каждый день возить сыночка из поселка в город. Договорились в одной школе, что его будут обучать по особой педагогике. И хоть школа платная, Зоя Евгеньевна не пожалела из своей скудной пенсии денег. Потому что нет ничего дороже истинной любви ее к Ванечке, а Ванечки к ней.
Когда мы прощались, она сказала:
– Взяла бы всех этих отказников. Вырастила бы и обогрела. Кабы была у меня такая возможность…
Валерий СЕМЕНОВ
Рязанская область
Выбор читателей
Комментарии