На чтение: ≈ 11 мин.«Князь сей, Димитрий, родился от именитых и высокочтимых родителей: был он сыном князя Иоанна Иоанновича, а мать его – великая княгиня Александра. Внук же он православного князя Иоанна Данииловича, собирателя Русской земли, корня святого и богом насажденного сада, благоплодная ветвь и цветок прекрасный царя Владимира, нового Константина, крестившего землю Русскую, и сородич он новых чудотворцев Бориса и Глеба».
Так начинается «Слово о житии и о преставлении Великого князя Димитрия Иоанновича, Царя Русского», одного из самых известных и популярных личностей отечественной истории средневековой Руси. Его имя чаще всего связывают с победами на реке Воже (1378), на поле Куликовом над ордынским темником Мамаем в 1380 году, со строительством белокаменного Кремля в Москве (1367). Литературная (летописная и житийная) традиция постаралась запечатлеть облик Дмитрия Донского только положительными чертами – ревностного, образцового христианина и героя. Таким он и вошел в народную память. В настоящее время легче оценить значение окружавшей Дмитрия среды, чем его личную политическую роль.
Сын Ивана II Красного (внук Ивана Калиты) Дмитрий родился в 1350 году. Он был совсем еще мал (будущему герою Куликовской битвы не исполнилось еще и десяти лет), когда умер отец, поэтому воспитанием Дмитрия занимался митрополит Алексей. Он и возглавил московское правительство. Перед авторитетом, саном и умом митрополита склонялись практически все бояре. Этот человек пользовался бесспорным уважением не только на Руси, но и в Орде, снискав себе славу чудотворца. Человек недюжинного политического ума и такта, обладавший сильным характером и умевший воспользоваться своим авторитетом для проведения идеи – обособленности северо-восточной Руси и главенства Москвы. Деятельность митрополита Алексея не только показатель роли личности в истории, но и свидетельство силы церкви, умело извлекавшей из своего «идеологического господства» политические выгоды. По повелению Алексея в княжествах, выступавших против Дмитрия, затворяли церкви и прекращали службы, и страх перед возможностью утраты вечного спасения иногда оказывался более действенным, чем московские рати у городских стен.
В связи с малолетством Дмитрия Ивановича ярлык на великое княжение был передан ханом суздальскому князю Дмитрию Константиновичу. Однако в 1382 году Алексей, заручившись поддержкой хана Амурата, возвращает ярлык в Москву.
В середине 60-х годов XIV столетия Москве прежде всего необходимо было обезопасить себя от вторжения литовского князя Ольгерда. В 1367 году началось строительство Московского Кремля из белого камня. На следующий год он выдержал первый экзамен: литовские войска неожиданно для Дмитрия появились под Москвой. Противник выжег посад, но Кремль взять не сумел.
В конце 60-х годов очередной вызов Дмитрию и Москве попытались бросить непокорные тверские князья. Все тот же князь Ольгерд оказал помощь тверскому князю Михаилу Александровичу, стремясь к территориальным приобретениям, и, как более сильный союзник, навязывал Твери свою волю. Соперничество достигло своей кульминации летом 1375 года, когда объединенные силы Московского, Суздальского, Ярославского, Ростовского, Смоленского княжеств подошли к стенам Твери. Осада длилась около месяца. Михаил Александрович пошел на уступки. Тверской князь признавал себя «молодшим братом» Дмитрия Ивановича и брал на себя обязательства «не вступаться» в его «отчину» – великое княжество Владимирское.
До настоящего времени два «эпизода» жизнедеятельности московского князя приковывают внимание исследователей. Во-первых, это Куликовская битва (1380), ставшая, по мнению большинства историков, переломным моментом в отношениях с Ордой, во-вторых, нашествие хана Тохтамыша на Москву. Не будем подробно описывать ход битвы на поле Куликовом (ее читатель найдет в любом школьном учебнике по истории), а остановимся, может быть, на менее знакомых фактах 1382 года.
Поступок Дмитрия Донского, покинувшего столицу перед лицом нашествия Тохтамыша на Москву, неоднократно привлекал внимание исследователей Руси. Действительно, поведение великого князя, за два года перед этим разбившего поганого Мамая на Непрядве, явно не вписывалось в рамки традиционного образа героя Куликовской битвы. Видимо, поэтому исследователи прежде всего стремились дать объяснение столь необычным действиям Дмитрия Ивановича.
Чаще других приводится мнение, согласно которому «давшаяся тяжелой ценой и стоившая огромных потерь победа на Куликовом поле несколько ослабила русские военные силы, и Дмитрий Иванович выехал из столицы для сбора ратных сил». Однако указанная точка зрения, хотя и стала традиционной, не является единственной. В науке существует иная трактовка событий – Дмитрий покинул Москву из-за «неодиначества» и «неимоверьства», возникших среди русских князей. Авторы самой поздней по времени появления трактовки обращают внимание на неоднократные указания источников на царский титул Тохтамыша. В отличие от князя Мамая, которого, по всей видимости, на Руси воспринимали в качестве узурпатора царства, а отказ великого русского князя от открытого столкновения с ордынским ханом был связан с нежеланием слуги (Дмитрия) биться со своим господином (Тохтамышем). Есть и еще одна, на наш взгляд, веская причина. За двенадцать дней до нашествия ордынского хана на Москву у Дмитрия родился сын Андрей. Кому-то данное событие может показаться незначительным по сравнению с вышеперечисленными фактами. Однако мы не исключаем, что Дмитрий действовал в этом эпизоде в меньшей степени как государственный деятель или полководец, а как отец, спасавший свое дитя, семью.
Как бы там ни было, но в древнерусской литературе сама возможность бегства великого князя воспринималась крайне негативно. Оценивая отъезд Дмитрия Донского из Москвы в Кострому, многие авторы недвусмысленно подчеркивают неблаговидность поступка великого князя, указывая при этом на отсутствие самопожертвования в поведении Дмитрия Ивановича, бросившего горожан на произвол судьбы и не пожелавшего, «аки добрый пастырь», разделить с ними мученическую гибель.
«…пастырь добрый полагает жизнь свою за овец, а наемник, не пастырь, которому овцы не свои, видит приходящего волка и оставляет овец и бежит, а волк расхищает овец и разгоняет их» (Иоанн, 10. 11-15).
Таким образом, Дмитрий сравнивается с подобным нерадивым пастырем, не сберегшим свое стадо.
После нашествия Тохтамыша Дмитрий княжил еще 6 лет (до 1389). В конце своего правления он столкнулся с недовольством двоюродного брата Владимира, которого силой нужно было приводить «в свою волю», заставить признать политическое старшинство старшего сына Дмитрия. В духовном завещании князь благословил (впервые) старшего сына Василия «отчиною своею великим княжением»; не менее ново было распоряжение Димитрия, чтобы мелкие князья Московской земли жили в Москве при дворе великого князя, а не по своим вотчинам. Великий князь действовал в духе удельных представлений и, хотя стремился не допустить столкновения между сыновьями, сам того не ведая, создал основу для тяжелейшей междоусобной войны.
Личность и дела Дмитрия Донского получали неоднозначные оценки со стороны современников и потомков. Возможно, правильнее будет говорить о нескольких ипостасях восприятия фигуры великого князя. С одной стороны, Дмитрий Иванович – защитник Русской земли и православной веры, благочестивый и праведный князь; с другой – предстает как человек, поступки которого и через столетие после его смерти продолжали восприниматься как образчики недостойного поведения.
Но вряд ли мы вправе осуждать или восхвалять поступки той или иной исторической личности. Достаточно ли мы уверены в самих себе и в собственном времени, чтобы в сонме наших предков отделить праведников от злодеев? Наверное, главное их понять. «При условии, что история откажется от замашек карающего архангела, она сумеет нам помочь излечиться от осуждения… Ведь история – это обширный и разнообразный опыт человечества, встреча людей в веках. Неоценимы выгоды для жизни и для науки, если встреча эта будет братской» (Марк Блок).
С днем рождения, Димитрий Иоаннович!!!
Андрей ЛУКУТИН, учитель истории СШ № 666 г. Москвы, учитель года Москвы-2004
Выбор читателей
Комментарии