Другая школа – другие отношения

В «УГ» №11 от 15 марта была опубликована статья Дениса Порохова и Анны Штумпф «Единство формы и содержания. Образование на благо государства». Поднятые авторами вопросы о перестройке системы образования вызвали волну интереса у читателей (см. статью в «УГ» №13 от 29 марта «Назад в прошлое?»). Дискуссия продолжается.

Татьяна ДАНИЛОВА, заместитель генерального директора по брендингу и инновационному развитию ЧОУ «Санкт-Петербургская гимназия «Альма-матер»:

– В статье затронуто множество тем: и здоровый образ жизни, и наставничество, и профориентация. Я думаю, что со всеми этими вопросами современная школа справляется. Другое дело – специальные школы по подготовке кадров для госкорпораций вроде Росатома, Рос­космоса или Ростеха. Если я правильно понимаю, то речь идет о подготовке инженерных кадров, которые способны изобретать, создавать, придумывать совершенно новые технологии, устройства и процессы. Эти школы, в моем представлении, должны будут реализовывать программу, содержание которой должно принципиально отличаться от существующей сегодня. Отличаться не количеством часов по определенным предметам, не какими-то дополнительными курсами, а самими предметами, которые сегодня вообще не преподаются. Нужны предметы на стыке наук, например физики, химии, биологии и математики, как один предмет. К таким школам следует предъявлять совершенно другие требования по ресурсам, кадрам, организации учебного процесса.

Но тогда возникает масса вопросов: кто возьмется создать ядро этого образования? Кто сможет преподавать такое содержание? Где взять учебники для профессионально ориентированного обучения? Одних теоретических знаний мало. Будущие изобретатели должны видеть практическое применение, воплощение своих идей. Значит, нужны лаборатории, мастерские, испытательные полигоны. Кто готов их создать? А какой документ выпускники таких школ будут получать по окончании обучения? Традиционный аттестат для них будет недостижим. У них не будет времени на изучение литературы, истории, обществознания и т. д. В моем понимании, этих предметов не будет в их учебном плане. Кто-то скажет: «Ужас! Они будут получать однобокое, ущербное образование!» Вовсе нет, они получат узкопрофессиональные знания для совершенствования в отдельных областях науки и техники, смогут стать суперспециалистами. Да, это будет осознанное решение, потому что в итоге мы хотим получить личность, способную двигать вперед прогресс, науку и будущее в целом.

Попытки создать подобные школы уже были. Это прежде всего введение предмета под названием ТРИЗ (теории решения изобретательских задач). Но, к сожалению, этот предмет, что называется, не пошел, и его потолок – начальная школа.

Есть ли сейчас вузы, готовые работать с подобными студентами? Ранний выбор профессии, обучение по специальности уже со школьных лет – это замечательно. Но куда потом пойдут выпускники такой школы со своей специфической подготовкой? Значит, нужно сразу выстраивать цепочку «школа – вуз – место работы», то есть мы имеем задачу такой глобальности, что, на мой взгляд, пока это может быть только мечтой и поводом для дискуссии.

Владимир ЗАЙЦЕВ, руководитель правового отдела Ассоциации некоммерческих образовательных организаций регионов:

– Авторы статьи затрагивают важнейшие проблемы содержания образования, соотношения интересов индивида, образовательных институций и государства, говорят о контурах перестройки системы образования. Из текста следует ценностная установка авторов: примат государственной политики над частными интересами в образовании, постановка задач вместо аморфного социального партнерства и многовекторности.

К сожалению, авторы практически не затрагивают изменения, которые должны произойти со стороны государства, которое в случае описанных социальных изменений дополнительно приобретает не только права, но и значительные обязанности. Перед ним вместо взаимодействия с «текучим обществом» (по Зигмунту Бауману) возникает цель реконструкции доктрины, то есть твердых структур, которых российская государственность, возникшая 12 июня 1990 года, старательно избегала. Для достижения этой цели требуются консолидация значительного интеллектуального, организационного и финансового потенциала, готовность государства к действиям в условиях, когда граница обратимости, изменяемости перестает быть условной, необязательной, почти неразличимой. Формирование доктрины, того самого образа, к которому система образования приводит человека, означает момент исторической решимости. Это существенно сужает плоскость игры и расширяет пространство, основанное на правилах. В такой ситуации требуется кардинальный пересмотр основных принципов государственной политики и правового регулирования в сфере образования, которые эксплицитно проявлены в статье 3 Федерального закона «Об образовании в Российской Федерации». Даже беглый взгляд на данную норму позволяет понять, что законодатель постулирует приоритет индивидуальной идентичности над коллективной.

Авторы статьи отмечают, что любая модель школы «может и должна служить определенной задаче, поставленной государством». Тезис требует закономерного развития, которое состоит в том, что от государства требуется перестроить свою деятельность способом, от которого оно в настоящее время уклоняется: формулировать задачи для организаций, входящих в систему образования, служащие достижению целей государственной политики в сфере образования. Это с неизбежностью предполагает создание системы государственного планирования в области образования, то есть процесс, который не может завершиться в краткосрочной перспективе.

И именно здесь мы сталкиваемся с фундаментальной, базисной проблематикой. Поскольку государству предшествует экономика, то его видоизменение, появление новых функций следуют из соответствующих экономических изменений, иными словами, из трансформации общественного производства, характера присвоения создаваемых ценностей, ответа на вопрос qui prodest.

Условием для продуктивного научного познания является сочетание трех неразрывно связанных между собой уровней: философского метауровеня, «теорий среднего уровня» по Роберту Мертону и уровня эмпирических фактов.

В рассматриваемой статье приводится немало важных замечаний об эмпирике российского образования, о складывающихся тенденциях. Если быть внимательными и, более того, тактично придирчивыми (а в период, через который проходит Россия, иное было бы огромной ошибкой), авторские предложения, в том числе практические, не в полной мере следуют из мотивировочной части статьи. Государственная политика видится как самостоятельная и, возможно, самовозрастающая ценность. Она безлика и беспричинна. Государство и государственные корпорации смыкаются, исчезает необходимый механицизм государства и права. Экономика присутствует как незаконченная заметка, эскиз, выцветшая контурная карта. Это, несомненно, удовлетворило бы ушедшего от нас Жана Бодрийяра, весьма воодушевило бы читателей и практиков «Грамматологии» Жака Дерриды.

Предлагаемые же авторами меры принадлежат к несколько иной парадигме, а поэтому в дальнейшем потребуется уделить больше внимания доктрине и ее материальному основанию, затронуть механизм изменений образования как неразрывно связанный с изменением экономики, а следовательно, с трансформацией государства.