Дорогою добра к высокой цели

Идя по улицам, мы не можем себе представить, как много рядом с нами тех, кто видит мир лишь наполовину. Все яркие краски, игра света, переливы теней им незнакомы. Найти себя в этом порой враждебном мире им непросто. А начинается этот поиск со школы. Школ для детей с нарушениями зрения в Москве всего три. Одну из них – специальную (коррекционную) общеобразовательную школу-интернат IV вида №2 для детей с различными дефектами зрения – возглавляет тифлопедагог, тифлопсихолог, почетный работник общего образования РФ, заслуженный учитель РФ Елена Матц.

– Елена Борисовна, почему вы пришли работать в школу-интернат?- Это перст судьбы, по-другому я это не рассматриваю. Я училась в государственном музыкально-педагогическом институте имени Гнесиных, училась очень успешно и никогда не собиралась работать с детьми, потому что планировала стать профессиональным музыкантом. На последнем курсе одна из моих сокурсниц предложила мне подработать. В этот момент мы писали диплом, это предложение оказалось очень кстати, и в 1976 году я пришла в эту школу руководителем музыкального кружка, не зная о том, что существуют дети с настолько сильными нарушениями зрения, что для них организованы такие школы. Проработала год, окончила институт в 1977 году и осталась навсегда. – Что для вас самое важное в работе педагога?- В школе меня привлекло то, что каждый год я могу делать новую программу с детьми. Эта творческая атмосфера очень важна для меня. В музыкальной школе все иначе, там один и тот же репертуар из года в год.- Когда вы осознали специфику работы коррекционной школы?- Одновременно со слабовидящими детьми я работала с детьми, не имеющими нарушения зрения. Работала одинаково и с теми и с другими. Программа одна и та же, а результаты совершенно разные. Преподаю я одинаково, но в одной группе все получается сразу же, а в другой нет результата. И я стала задумываться, в чем причина, и начала изучать проблему. Когда я поняла специфику работы с такими детьми, вот тогда у меня стало что-то получаться и дети поняли, что, оказывается, им со мной интересно, а я поняла, что мне интересно с ними, начала думать, как же сделать так, чтобы слабовидящий ребенок смог сделать то, что легко дается детям без нарушений зрения. А он точно может, только не знает как. Если ты профессионал, то найдешь этот ключ и всегда сделаешь так, чтобы ребенок понял и сделал это на высшем уровне. Это относится ко всем тем преподавателям, которые работают в нашей школе. – Сколько воспитанников в вашей школе?- У нас учатся 120 человек. Я знаю всех детей и родителей, их социальные статусы, дети знают меня. Я многодетная мама и очень рада этому, ведь все они мои, судьба каждого ребенка моя. И это правильно.- Могут ли слабовидящие дети обучаться по программам инклюзивного образования?- Инклюзия – это здорово, у нас в этом плане лояльное общество. Но таких школ немного, а детям с серьезными нарушениями зрения учиться вместе со здоровыми детьми очень сложно.- Что подразумевает под собой термин «слабовидение»? – Очень важно осознавать, что же такое нарушение зрения. Вот мы с вами в очках, но мы не слабовидящие, косоглазие не считается нарушением зрения. В первое время я не понимала, почему ребенок, который плохо видит, не носит очки. Мне сказали, что этим детям можно дать телескоп, а они все равно ничего не увидят, потому что есть такие заболевания, при которых сетчатка глаза не воспринимает свет, мозг не понимает, что глаз не видит. Частичная или полная атрофия зрительного нерва, дистрофия зрительного нерва, отслойка сетчатки – как быть с этими детьми? Вот мы с вами видим окно, а ребенок с нарушением зрения думает: «Там светло, наверное, это окно, мама говорила, что там окно. На окне что-то стоит. А что там может стоять? Может быть, это цветок? Говорят, на окнах выращивают цветы, а может быть, мама мне там положила игрушку. Интересно, что: мишку или зайчика?» На 90% мы познаем мир глазами. Глаз – это мозг снаружи, слабовидящий ребенок не видит, значит, все это нужно восполнить. В первую очередь это делают родители, потому что воспитание начинается всегда с родителей, а потом уже учителя. Если мы это не восполняем, то мы свое значение не оправдываем. Если этого не давать, то у вас ребенок к 1-му классу не будет знать, что птичка летает, что кошечка к ней подкрадывается, потому что полет птицы он никогда не видел и не увидит, а как крадется кошка, ему никто не объяснял. Такие мелкие детали, которые для нас с вами привычны и мы не обращаем на них внимания, ребенок не видит, значит, мир, который вокруг него, не только подчас черно-белый, но и неинтересный. Нам важно сделать его интересным, раскрасить.- А случается так, что во время обучения у ребенка значительно улучшается зрение?- Если процесс улучшения намечается, то это заканчивается на уровне 7 лет, потом будет поздно. Дети, у которых есть улучшения, к нам не попадают. – В чем специфика работы со слабовидящими детьми?- Им очень сложно учиться. Разглядеть каждую строчку, каждую букву для них подвиг. И я сама сначала должна их полюбить такими, какие они есть. Потом они поймут, что они любят меня, и только после этого начнется обучение. Иначе никогда ничего не получится. Дети хотят вас обнять, потрогать, тактильными ощущениями они восполняют зрение. У того, кто отстранился, никогда не будет контакта с этими детьми. Но, естественно, с этими детьми нужно иметь не только сострадание, но и твердый характер, потому что иногда бывает так, что они любят сесть на шею. Мы воспитываем каждого ребенка как нормального, здорового человека, где-то пожалеем, но где-то и спросим по полной программе.- Какую главную задачу вы ставите для себя, работая со слабовидящими детьми?- Мы опекаем наших детей в стенах школы, но мы не знаем, что будет с ними, когда они выйдут за ее пределы. Как они будут жить? Будут ли их в жизни так опекать? Этого мы не знаем. Мне важно, чтобы ребенок понял, что он нужен, что его любят. Пусть он узнает это хотя бы здесь, унесет с собой это светлое воспоминание. Наша задача – сделать так, чтобы, став взрослым, каждый наш воспитанник не чувствовал себя инвалидом. Если он будет так думать, значит, будет себя жалеть. Важно, чтобы в глазах окружающих он не выглядел инвалидом, потому что он многое знает и умеет, интеллектуально на несколько порядков выше. Среди наших воспитанников много одаренных детей. У нас есть и писатели, и поэты, и музыканты, и танцоры. Да, наши дети не будут танцевать в балете, но разве не здорово, когда человек, который плохо видит, умеет красиво двигаться? Но слабовидящим детям приходится работать гораздо больше, чем работают дети без нарушений зрения. Каждый день они доказывают что-то себе и другим, потому что без этого не смогут жить. А ведь ничего не делать гораздо проще, чем работать. Поэтому нужно выработать у них желание совершенствовать себя ежедневно, ежечасно. У нас есть выпускники школы, которые стали успешными людьми, которые имеют свои частные предприятия и работают на благо общества, приносят пользу не только себе, но и тем, кто рядом с ними. Зачастую, проучившись 11 лет вместе в массовой школе, дети забывают о своих одноклассниках. С воспитанниками нашей школы так не бывает. Они помогают друг другу, сколько бы лет ни прошло с тех пор, как окончили школу, крепко держатся друг за друга. Они молодцы в этом отношении. Если бы этого не было, им в жизни было бы еще сложнее. Но опять же чувство локтя, солидарности, умение сопереживать нужно воспитать, об этом нужно рассказать, это нужно показать. – Я знаю, что у вас в школе есть педагоги, которые работают со дня ее основания в 1963 году. А удается ли омолаживать коллектив?- Я думаю, что молодежь в школе – это правильно. Как мой папа говорил, еще когда я училась, «бабушки надоели дома». У меня молодые заместители, но они уже бойцы, когда я ухожу в отпуск, то могу быть спокойна – за всем будет контроль. Я, конечно же, делаю ставку на молодежь, потому что если мы сейчас не начнем учить молодых, то непонятно, как потом таким коррекционным учреждениям, как наше, выживать, поэтому этот опыт надо передавать, он не возьмется из ниоткуда. Когда пришла работать, помню, года 2-3, а может даже и 5 лет, я на свои занятия приводила старших педагогов, для того чтобы мне сказали, что у меня не получается. У нас есть преемственность. Я вырастила этих детей, выучила и взяла на работу, мне легче, потому что есть те, на кого я могу положиться. Сейчас они учат других детей, тех, кто потом придет сюда. Эта неразрывная цепочка хорошей семейственности, традиции должна быть в такой школе, как наша. – У вас школа полного дня. Чем занимаются дети после уроков?- Во второй половине дня с детьми работают воспитатели, психологи, социальная служба, коррекционная поддержка. Они занимаются по дополнительным программам, которые у нас все без исключения бесплатные. У нас есть кружок эстрадной песни, сольного пения, танцевальный и театральный коллективы, спортивная секция, кружок художественной резьбы по дереву, кружок информационных технологий. То есть дети получают то развитие, которое им необходимо в условиях современного общества.- Что изменилось с тех пор, как вы пришли сюда?- Изменилось само образование в целом, и требования к образовательному процессу изменились, и требования к качеству образования тех детей, которых мы выпускаем, тоже изменились. Началось с того, что наши дети до 2000 года даже выпускные экзамены не сдавали, потому что были инвалидами, а была такая установка, что инвалиды экзамены не сдают. Первый же наш выпуск в 2000 году дал нам золотую и серебряную медали, с тех пор у нас стало традицией каждый год выпускать медалистов. То есть качество образования у нас настолько хорошее, что мы идем наравне с массовыми школами. У нас двоек по выпускным экзаменам никогда не было. – Как отражаются сегодняшние реформы образования на вашей школе?- Мы, конечно, тоже переживаем период реформ. В связи с тем что федеральный государственный образовательный стандарт для коррекционных школ существует пока только в проекте, мы применяем общий стандарт для всех школ, иначе наши дети не будут шагать в ногу со временем. Но, конечно же, мы его немного переработали, у нас другой учебный план, хотя он соответствует программе общеобразовательной школы. Что касается материально-технического обеспечения школы, то у нас проблем нет. Недавно школа получила так необходимые нам масштабированные учебники, компьютеры. Буквально на днях 1-й класс показал нам проект на компьютере. У нас нет спонсоров, мы находимся полностью на государственном обеспечении, но большее из того, что мы бы хотели, мы получаем. Школа живет своей жизнью, у нас есть и проблемы, и успехи, удачи и неудачи. Но главное – мы вместе.