На чтение: ≈ 15 мин.В первом номере «Учительской газеты» от 11 января 2005 года в небольшой заметке под рубрикой «Из семейного архива» я попросила наших читателей присылать рассказы о своих родственниках, воевавших на фронтах Великой Отечественной. Сегодня на моем рабочем столе десятки писем от взрослых и детей.
Комментарий «УГ»Редакционная коллегия «Учительской газеты» решила: оплатить администрации села Семеновское стоимость выбитой строчки «Неширов Кирилл Константинович».
Это письмо пришло из Амурской области в самом конце января. Его автор – директор средней школы села Восточное Людмила Григорьевна Снежко. Я привожу его полностью, это очень важно: «В феврале 1942 года в период наступления на московском направлении погиб 19-летний выпускник нашей школы Кирилл Константинович Неширов. Его родители узнали об этом из письма боевых товарищей сына. Указывалось в нем и место захоронения – деревня Васильки в Смоленской области. Прошло время. Закончилась война. Но даже через много лет родные так и не смогли посетить место гибели Кирилла. Давно уже нет в живых его родителей, а сестра Мария Константиновна (сегодня уже в весьма преклонном возрасте) однажды на встрече с учениками нашей школы вспоминала, как ее брат перед отъездом на войну говорил, что через год все закончится и он вернется домой.
Мы решили сделать родным Кирилла Неширова подарок, добыв фотографию с места захоронения. Написали в Смоленский военкомат. Ответ оттуда нас ошеломил: деревни с таким названием в Смоленской области нет. Сообщить об этом Марии Константиновне у нас язык не поворачивался. Мы сделали запрос в архив Министерства обороны. Полученная оттуда архивная справка уведомляла, что Неширов К.К. погиб в Московской области и похоронен в деревне Васильки, расположенной в 25 километрах юго-западнее села Уваровка Можайского района.
Теперь свою просьбу мы направили в адрес администрации Уваровки. Увы, но наше письмо ушло в никуда. В чем причина молчания, нам с Дальнего Востока понять трудно. Что интересно: ответ из Германии пришел через два месяца, а в родных пределах мы уже больше года в неведении. Дорогая редакция, мы будем очень благодарны за любую информацию, которая позволит нам хоть что-нибудь узнать о месте гибели нашего выпускника».
Вот такое письмо. Оно не может не взволновать, не подвигнуть на действие. И поначалу я хотела в тот же день, как получила его, позвонить в Уваровку, в администрацию, которая оказалась такой равнодушной. Однако потом подумала, много ли проку от телефонных переговоров. И собралась в командировку. Заглянула в справочник – до Можайска два часа на электричке, а вот там… Да, далеконько, пожалуй, будет до молчаливого села. Может, стоит с кем-нибудь договориться, чтобы дали машину? Если захотят помочь, конечно…
Ответ начальника Можайского управления образования Раисы Ущело весьма ободрил.
– Да что вы такое говорите, – ахнула она. – Кто же откажет в такой просьбе? Правда, придется немного подождать: водитель заболел, грипп в городе. А пока вот что я вам посоветую: поговорите с нашим ведущим специалистом Ивановой. Она курирует воспитательную работу в районе.
Галина Сергеевна внимательно выслушала письмо из Амурской области, которое я зачитала ей в трубку, переспросила фамилию Кирилла. Стало понятно, что она кое-что для себя записывает. А через неделю Иванова сказала:
– Приезжайте дня через три-четыре. Водитель выздоровел, но машина не на ходу. К понедельнику как раз починит, и поедем. Только это будет не Уваровка…
– Как не Уваровка! – опешила я. – Что вы хотите сказать?
– Да я тут справки навела, – поспешила успокоить Галина Сергеевна. – Деревни Васильки, про которую с Дальнего Востока пишут, что там Кирилл похоронен, никогда возле Уваровки не было. Она была недалеко от села Семеновское.
– Вот как, – удивилась я. – А почему вы говорите «была»? Теперь исчезла, что ли? С лица земли стерли?
– Стерли, – тихо подтвердила Иванова. – Фашисты. Да вы приезжайте! Все и узнаете.
…Утро 14 января выдалось чрезвычайно морозным. Проснулась я очень рано, еще и пяти не было. В горле сильно першило. Ну вот, расстроилась я, недавно же так тяжело переболела гриппом! Пожалеть бы себя, конечно, но… И с этими мыслями я поднялась с постели.
На перроне ветер так сильно рванул мою шубу, что я чуть было не свалилась с ног. Электричку пришлось ждать минут десять, я совершенно замерзла, застучала зубами. Однако в вагоне успокоилась. Напротив меня села женщина лет 60-65. Вскоре мы разговорились.
– Не могу смириться, – сказала она. – Видела тут по телевизору президентшу латвийскую. Бессовестную. Говорит, русские нальют 9 мая в стакан водки, разложат на газетках воблу. И будут вспоминать, как они завоевали Латвию. Каким же циничным, злобным человеком надо быть, чтобы так рассуждать!
За разговорами время пролетело быстро. В Можайске на привокзальной площади меня уже ждала Галина Иванова.
– Давайте поспешим, – сказала она. – Семеновское – село отдаленное. Там в администрации нас будут ждать. А пока полистайте вот эту книгу.
Я захлопнула дверцу машины и открыла первую страницу довольно толстенького экземпляра. Книга называется «1941-45: можайцы во имя Победы». Скромненькая. На газетной бумаге изданная. В ней – 800 фамилий с фотографиями и коротким описанием боевого пути каждого.
– Сведения об этих людях собрали дети, – сказала Галина Сергеевна. – Мы очень гордимся, что сумели это сделать. В Можайске 23 школы и 14 школьных музеев. В январе на слете патриотических объединений глава района Владимир Владимирович Насонов дал ребятам задание: дополнить книгу и подготовить ее переиздание. Она будет красивой.
Я одобрительно кивнула:
– Это очень хорошо. Кстати, как вы узнали, что Кирилл Неширов погиб и похоронен не под Уваровкой?
– Позвонила Надежде Васильевне Лебедевой, руководителю Уваровского школьного музея. Она начала работать в сельской школе еще в 1945 году, – охотно переменила тему Иванова. – Потом – Анатолию Алексеевичу Гонкову. Это пенсионер, бывший директор школы в селе Поречье. Его фамилия занесена в энциклопедию «Лучшие люди России». Вместе с ребятами он нашел имена многих и многих солдат, погибших под Москвой. Так вот оба они утверждают, что Неширова в уваровских списках нет. А Васильки когда-то, до войны, располагались рядом с селом Семеновское. И поскольку обе эти деревни – недалеко от Смоленской области, то скорее всего поэтому однополчане Кирилла и написали его матери, что сын погиб под Смоленском.
…Мы уже почти подъезжали к Семеновскому, как я увидела справа у дороги большой крест, похоже, дорогого темного дерева.
– Это в честь погибших воинов, – пояснила Иванова. – Здесь Долина Смерти. Теперь у нее другое название: Долина Славы. А слева у дороги – горизонтальная стела: «Их было десять тысяч».
– Мясорубка, – ахнула я и осеклась.
В администрации села Семеновское нас уже ждали. Я по очереди познакомилась с главой сельского округа Виктором Вороновым, его заместителем Галиной Федоровой, директором местной школы Лидией Королевой и ее заместителем по воспитательной работе Галиной Бочкаревой.
– Не снимайте шубу, – предложил мне Виктор Николаевич. – Давайте сразу поедем к храму Георгия Победоносца. Вы ведь, наверное, знаете, что он покровитель воинов? Храм построил наш сельский предприниматель Василий Коротков. Замечательной души человек. И весьма скромный. Добрые дела делает, не афишируя себя.
Мы подъехали к храму. Он очень красив. И величествен, несмотря на то что совсем не велик. Дело, наверное, не в размерах. За оградой во дворе храма я увидела могилы, точнее сказать, захоронения. На стенах церквей – мемориальные доски с фамилиями тех из 10 тысяч, кого удалось установить и чьи кости теперь покоятся здесь.
– А теперь давайте проедем к Долине, – снова пригласил меня в машину семеновский глава. – Крест-то вы видели, конечно? Его поставил все тот же Коротков. У нашей-то деревни средства весьма скромные. И все же фамилии солдат мы выбили на мемориальных досках. Чем и гордимся.
Машина резко повернула влево от дороги, немного проехала и встала. Мы вышли.
– Ну вот они, – махнул рукой Виктор Николаевич.
Я посмотрела на белое снежное безмолвие, на редкие деревья и пожала плечами.
– Они? Кто они-то?
– Да Васильки же. Здесь и была деревня. Фашисты спалили начисто. Ничего не осталось, – он оглянулся назад. – А там, в Долине Славы, я думаю, и ваш дальневосточный парнишка погиб. Две дивизии тут воевали: 108-я стрелковая и 32-я, которой командовал Виктор Полосухин. Формировалась она в Сибири. И скорее всего парень в нее попал. Согласны?
Я не ответила. «Погиб в феврале 42-го» – сказано в письме директора школы Снежко. И сейчас февраль. И также холодно. А я стою здесь и слушаю пронзительную студеную тишину…
В администрации, когда мы вернулись, мне подают в руки старый толстый альбом. Еще в 71-м его завела учительница Тамара Николаевна Фаттахова. В нем – фронтовые фотографии. К сожалению, нет ни одной фамилии, неизвестно, кто запечатлен. Но Боже мой, как притягательны эти снимки! Вот группа молодых парней и девчат в солдатских гимнастерках. Веселые, почти счастливые лица, у многих (это видно!) влюбленные глаза. Девушки все до одной – с огромными букетами васильков. Ах, вот почему деревня так называлась!
Листаю дальше тяжелые страницы альбома. И вдруг – как удар молнии. Страшная фотография. На заднем плане я вижу разбитое орудие, а на переднем – лицом ко мне солдат. Нет, не лицом. Голова его обреченно-трагически опущена вниз. Он в ужасе обхватил ее руками. Чуть поодаль, слева, раскинув руки, лежит его убитый друг. Кто же сделал этот снимок? Военный корреспондент? Я смотрю на эту фотографию, и мне трудно от нее оторваться. А вдруг этот убитый – Кирилл? Ведь все может быть. Может!
– Знаете, что я думаю, – прерывает мою задумчивость Воронин. – К Дню Победы мы выбьем на мемориальной доске золотыми буквами среди других фамилий и эту: «Неширов Кирилл Константинович». Приедете к нам на праздник?
…На следующий день, уже в Москве, с окончательно осипшим голосом, снова в своей постели я падаю не то в сон, не то в болезнь. И остатком сознания понимаю: я непременно поеду в Семеновское. «Я поеду туда вместо вас, сестра Кирилла Мария Константиновна, – шепчу я самой себе. – И буду смотреть на этот праздник вашими глазами. И скорбеть буду. И плакать вместе со всеми. Я буду плакать вашими слезами. И буду радоваться, что была Победа, что она есть.
Я буду плакать и по своему отцу, умершему 15 лет назад. Мой папка всю жизнь любил выпить. Ведь перед атакой им наливали. Потому что и ваш Кирилл, и мой отец в 42-м были совсем молоденькими. Почти мальчишки. Они боялись. Но они воевали. И победа пришла.
А мы с вами, чьи отцы, братья, мужья и деды завоевали эту победу, мы – одна семья. Мы – Россия».
Москва – Можайск – Семеновское
Выбор читателей
Комментарии