Долго будет Карелия сниться…. Окружающая природа и городские кварталы – это все общий для человека дом

Безнадежно серое небо, по которому ползли и ползли, как по степному безбрежью, отары облаков, потоки дождя, несильные, но плотные и холодные, лужи, похожие на маленькие озерца-«ламбушки», раскисшие колеи, неизвестно куда и зачем уводящие, и неумолчный комариный писк – такой нас встретила Карелия, так начался наш скандинавский путь.

Станция Сегежа«Станция Сегежа – сплошная безнадежа, карельские березки, комары и слезки» – такой вот, даже печальный, стишок родился, когда мы торопливо выгрузились в этом карельском городке, откуда решили отправиться к финской границе. На привокзальной площади нас встретили полицейский, сопровождающий две хмурые сутулые серые личности, и огромная лужа, похожая на маленькое озеро. Если бы соответствовала погода, в нем, я уверен, плескались бы гуси. С гоголевских времен многое, конечно, изменилось на славянских просторах. Но вот лужи (что в украинском Миргороде, что в карельской Сегеже) остались. Они как родимые пятна наших провинций. Почему-то это даже обрадовало. Мы и здесь, вдали от дома, в своей тарелке, в своей луже, пусть она не миргородская, а сегежская. Каждый кулик хвалит свое болото. А тут все-таки нечто посолиднее – городская лужа. Тем более сетовать на дорожную судьбу не приходилось. Украина и Карелия (пусть это всего лишь топонимическая натяжка, но вот подумалось, что в названиях совпадает количество букв и, кажется, даже улавливается созвучие) – окраинные земли, но путь между ними один.Мы не стали ждать у карельской лужи, по которой вальсировали большие красивые пузыри – вестники ненастья, и под вечер покинули слякотный городок с каким-то стойким химическим запашком. Как только выехали за его черту, все чудесным образом изменилось. С запада (привет от викингов!) подул ветерок, появилось неожиданно яркое чистое солнце, которое осветило дорогу и пусть болотные, но просторные вольные дали. Сказочная страна Калевала (такое нежное певучее название у карело-финского эпоса) приняла нас и распахнула ворота в Скандинавию. Попутно стала открывать свои тайны. И, прокладывая свой греко-варяжский путь, мы даже почувствовали некое родство с карелами. Ведь их когда-то называли «кочевой народ» (в переводе с финского). Этими словами объясняют и наименование самого края. Хотя есть и другое толкование, от финского «кариа» – «скот», «стадо». Карелы в прошлом занимались оленеводством, устраивая свои кочевья там, где паслись олени. И первые дороги в крае были проложены вслед оленьим тропам. Сегодня это ровные и прямые асфальтовые магистрали. Их зов по-прежнему силен. И от него никуда уже не деться. Ведь ночь прошла, сумрак и хлябь позади. А главное – забрезжил рассвет. Еще только середина июня, и впереди долгий и радостно-светлый полярный день. Можно ехать и ехать без устали. И кажется, даже без сна. А выспаться еще успеем. И непременно повторим этот путь. «Долго будет Карелия сниться…» Так в популярной некогда у туристов песне. Так, уверен, до сих пор у всех, кто побывал в этом удивительном крае.Чудь белоглазаяУдивительно тихо ночью в карельских лесах. Ни шороха, ни шелеста, ни удара, ни писка. Но вдруг в отдалении, чаще всего там, где лес редеет, чахнет и превращается в болото, раздается надсадное уханье. Негромкое, но отчетливое. Будто кто-то пытается прокашляться. «Кто это тут у вас ночами чудит?» – спросил я у карела, что с удочкой направлялся к озеру. «Так она и чудит». – «Кто она?» – «Так она самая – чудь белоглазая». – «А чего белоглазая?» – «Так это самое… ночи ведь у нас белые».В русских преданиях (не только карельских) чудью обычно называли некий загадочный (чудной) народ, обитавший в старину на Севере. В одном документе середины ХVII века находим такие строки: «Сыскались, государь, на речке на Андаге, на суземе, на черном лесу чудские печища…» Это могли быть действительно какие-то древние племена. Пусть чудные обликом, языком и обычаями, но все же люди. Например, одна из поморских легенд повествует о чуди как о «народе краснокожем». Людишки эти перебрались на Новую Землю, «за Дышащим морем», где и живут до сих пор. В мифах о таинственной Гиперборее также речь могла идти о чуди – маленьком, но очень сильном и искусном народе, обладавшем магическими знаниями. После исчезновения древнейшей северной цивилизации (это случилось около восьми тысяч лет назад) ее население «ушло под землю», где и обитает до сих пор. Случалось, чудью называли финские племена, жившие в Карелии до прихода русских. Чаще же всего чудь ассоциировалась с духами – карликами, гномами, эльфами. Эти существа (вспомнился вдруг чахлик невмирущий из одной украинской сказки) любят ночами передразнивать тех, кто страдает бессонницей (а бодрствовать в краю белых ночей приходится многим), своим говорком, похожим на детский лепет, или привлекают к себе внимание усиленным покашливанием.…Утром мой спутник вылез из своей палатки, потянулся и спросил: «Ты часом не простудился? Всю ночь кашлем исходил». Приятная забота. Со здоровьем у меня, правда, все в порядке. Но его вопрос я оставил без ответа, которого, честно говоря, я и сам не знал.Сейды…Мы никак не могли найти место для лагеря. Мешали покрытые мхом каменистые глыбы. Они лежали между деревьями, покрывали поляны, валунами, похожими на огромные туши, бугрились прибрежные откосы. Наконец худо-бедно обустроились, развели костерок, сложив из камней очаг. Легко нашелся и плоский обломок, который стал столом. Камни помельче тут же превратились в сидушки. Я уже не говорю про палаточные растяжки, укрепленные не колышками, а камнями. В общем, пришлось осваивать быт каменных предков.Перед ужином, как водится, решили искупаться в озере. Это оказалось непростым делом. Пока не забрели по пояс и не легли на воду, пришлось выламывать ноги между скользкими камнями, которыми было выстлано дно. Я уже не говорю про скальные обнажения, каменистые распадки, щебнистые осыпи, речные водопады и заборы, придорожные валуны (особенно возле развилок). Все это следы ледника. Но и человек внес свою лепту в каменную летопись края.Далеко за пределами Карелии известны местные сейды – священные камни. Нам они часто встречались по всей Скандинавии. Это могли быть как отдельные культовые глыбы, так и различные конструкции в виде туров, пирамид. Встречаются даже целые каменные пантеоны. В Исландии по пути к леднику далеко впереди я вдруг увидел человеческую фигуру. Правда, поразила ее нечеловеческая высота. Подумалось, что это какой-то долговязый турист взобрался на камень и осматривает окрестности. Когда подъехал ближе, фигура оказалась изящной башенкой, сложенной из продолговатых камней. Удивительно, как они держались друг на друге, не распадались даже под порывами ветра.Подобных балансирующих или, как их еще называют, летучих каменных изваяний немало и в Карелии. Это, конечно, мог быть и некий природный феномен, но, скорее всего, подобные каменные «человеки» дело рук местных народных скульпторов. Рассказывали, что они часто устраивают своеобразные состязания, кто соорудит изваяние повыше, поустойчивее, а главное – «пофигуристее». Между прочим, среди древних людей было тоже немало скульпторов-самородков. Те же саамы часто проявляли поразительную находчивость при строительстве cвоих каменных святилищ. Под огромные валуны они, например, подкапывали мелкие камни, потом земля выбиралась, и глыбы, оказавшись на каменных ножках – свое­об­раз­ных пьедесталах, как бы повисали в воздухе. При барабанных ударах по камню палкой или костью происходили громкие звуки, эхом разносившиеся по окрестностям. Это, как утверждали северные волхвы – нойды (саамские шаманы), голоса духов (это могли быть и души умерших), которым понравились вознесшиеся над землей каменные квартирки.…Покидая очередной бивуак, я осмотрел разбросанные по поляне камни. Да, наследили мы тут. А может, просто след оставили? Я вернулся и положил один камень на другой. Сверху даже третий удалось водрузить. Внес и свою строку в летопись карельских сейдов.Город среди леса- Настенька, не рви ягодки! Ванюша, не трогай грибки!Молоденькая воспитательница металась между ребятишками, которых вывела на прогулку, следя за тем, чтобы они не покидали полянку. Сразу за ней начинался лесок, в котором росли всякие соблазнительные для городской ребятни вкусности. Дело в том, что в Костомукше лес начинается сразу за порогом чуть ли не каждого дома. Накануне мы приехали в этот чистый, аккуратный приграничный городок и долго не могли найти нужный нам дом (решили воспользоваться гостеприимством костомукшских попутчиков, с которыми познакомились в поезде), блуждая между перелесками. Нам так и объясняли дорогу: «Обойдете вон тот лесок, потом минуете березнячок, а там по тропке прямиком и выйдете к своему дому». Костомукшу (транспортный узловой центр своеобразного архангельского коридора, связывающего Скандинавию с Беломорьем и Русским Севером) помогали возводить финские архитекторы и застройщики. Планировали и строили как для себя, по своим (скандинавским!) меркам. Жители до сих пор различают финские дома и типичные российско-советские многоквартирные ульи. Примечательно, что именно в Костомукшском районе находится, пожалуй, самый старый в Карелии рунопевческий центр, который в свое время сыграл определяющую роль в создании эпоса «Калевала». Это деревня Вокнаволок, заложенная 400 лет назад на берегу живописного озера Верхнее Куйто.Карельскую Костомукшу родил горно-обогатительный рудный комбинат, однако ее можно без преувеличения считать неким эталоном экологического городского поселения. Про него так и говорят: «Город в лесу или лес в городе».Финское европейское соседство пошло на пользу костомукшцам. Это отразилось не только в облике города. Для ветров границ не существует (роза ветров – это совсем не то, что ее садовая однофамилица), и часто запахи и запашки от городских производств азиатскими ветродуями переносились к соседям. Это им очень-очень не понравилось. Посыпались запреты, санкции, штрафы. Так принято у них. А «у них» здесь, на карельском пограничье, почти то же, что и «у нас». Одно небо, один лес, одни птицы и звери. Городские власти вынуждены были раскошелиться на строительство очистных со­оружений. Окончание следует