Дневник творческого феминизма

“Чайка” как зеркало женской эмансипации

“Чайка” как зеркало женской эмансипации

У Нины Заречной мать давно умерла, но не подумала о судьбе дочери и все состояние завещала мужу. Отец с мачехой так же недобры к Нине, как и Аркадина к Треплеву.

Маша Шамраева с досады вышла замуж за учителя Медведенко, но не испытывает никакого чувства – прежде всего материнского! – к своему грудному ребенку, и о нем заботится отец, горемыка Медведенко.

Пожалуй, только Полина Андреевна Шамраева понимает и сочувствует своей дочери Маше.

К концу века, когда Чехов писал свою пьесу, борьба русских женщин за равноправие давно перешла уже из стадии борьбы партий и стала идеей времени, плотно вошла в жизнь эпохи, в ее повседневность.

Как известно, одно из главных “мужских” возражений против женской эмансипации было именно это – мужчины уверяли, что женское равноправие приведет к потере способности быть хорошей матерью. И вот факты налицо- перед нами эмансипированные женщины Аркадина, Маша Шамраева, и никто не хочет позаботиться о своих детях. В том, что это женщины “эмансипаторских взглядов”, у современников не могло быть никаких сомнений. Сколько было написано статей, сколько сломано критических копий о безрассудном признании в любви Татьяны Лариной Евгению Онегину! Это был вызов современной женщины, вступившей в борьбу с приличиями и нормами светских условностей, но одновременно и общественного уклада. Так во всяком случае толковал это в своих знаменитых пушкинских статьях Виссарион Белинский. И это усвоили все институтки, а потом и гимназистки, боровшиеся и с родителями, и с родными за право жить “по-новому”. Признание Татьяны Лариной первой своему избраннику – это в конце века типология женской активности.

В “Чайке” перед нами целый парад женских признаний в любви. Женщины уже не только первыми обьясняются в любви мужчинам, но и почти преследуют их.

Вторым важным “мужским” возражением против женской эмансипации было то, что женщина уже не сумеет никого сделать счастливым. В “Чайке” нет счастливой любви. Несчастлива Нина Заречная, не может чувствовать себя счастливой и Аркадина даже после того, как связь Тригорина с Ниной закончилась, несчастна Маша Шамраева, неудавшаяся жена учителя Медведенко, несчастна и ее мать Полина Андреевна, отвергнутая доктором Дорном.

Итак, эмансипация не принесла женщинам счастья. Но особенно драматична судьба молодых героев пьесы – Нины Заречной и Константина Треплева. Заречная мечтает уйти в актрисы и быть столь же знаменитой, как Аркадина. Сама профессия актрисы была тоже знаковой для эмансипированной женщины – только “эмансипэшки” могли отважиться уйти в столь позорную деятельность! В конце века, когда Чехов писал “Чайку”, это было уже сломлено, и профессия актрисы стала для русской женщины желанной, она могла там чувствовать себя в стране счастливых – Аркадии. Не поэтому ли Чехов придумал такую фамилию?

Однако Нина Заречная не только мечтает о профессии актрисы – ее снедает жажда славы, ей грезится поклоняющаяся толпа. Это уже другая степень эмансипации. Чехов чутко заметил эту невероятную жажду тщеславия в молодежи, прежде озабоченной, казалось, только служением народу и обществу. Откуда же это взялось и что это означало?

Помочь понять этот новый виток женской эмансипации в конце прошлого века нам поможет книга прежде необычайно популярная, а потом тщательно вычеркнутая из истории русской литературы как ядовитый цветок индивидуализма и самообожествления творческой эгоистической личности. Это “Дневник” Марии Башкирцевой, оказавший влияние на умы не только в России, но и в Европе.

Известная художница Мария Константиновна Башкирцева прожила короткую, но яркую жизнь (1858-1884). Картины ее и поныне находятся в галереях Парижа, Ниццы, Афин, Амстердама, Вены и др. Башкирцева работала, умерла и похоронена в Париже, дневник свой писала на французском языке, и он вышел посмертно спустя три года во Франции с предисловием премьер-министра Англии Гладстона. Книга была переведена сразу почти на все европейские языки. Вскоре “Дневник” появился и в России на страницах журнала “Северный вестник”. “Дневник” сразу стал литературным событием и тогда же был прочитан Чеховым, который сотрудничал в “Северном вестнике”.

27 октября 1892 года Чехов пишет А.С.Суворину: “Читаю “Дневник” Башкирцевой. Чепуха, но к концу повеяло чем-то человеческим”.

“Дневник” Башкирцевой и в России, и в Европе стал манифестом “творческого феминизма” – художниц, писательниц, актрис и всех, кто стремился к этим профессиям. Современница свидетельствует, что эта книга стала и катализатором декадентства: “Мария Башкирцева одна из первых отразила новые настроения, совмещающие крайний скептицизм с идеалистическими и отчасти мистическими порывами. Ее дневник был исходным пунктом тех сложных литературных и эстетических движений, которым присвоена условная, ничего не обьясняющая кличка декадентства”.

Валерий Брюсов в своем дневнике заявляет: “Башкирцева – это я сам со всеми своими мыслями, убеждениями и мечтами”. В 1894 году Репин пишет своей ученице о Башкирцевой: “Это была исключительная натура. Дерзость, отвага, самомнение сопровождали многих гениальных людей”. Словом, жажду славы и готовность отдать за достижение ее все – признали себе близкими не только “феминистки”, но и многие поэты и художники, “назвали ее своей кровной сестрой”.

Дневник Башкирцевой как нельзя лучше передает в “Чайке” Чехова психологию Треплева, начинающего литератора, и Нины Заречной, грезящей о триумфах на сцене.

Позволю высказать предположение, что психология молодых героев пьесы была во многом подсказана Чехову дневником Марии Башкирцевой. Вот лишь некоторые цитаты:

“Я создана для триумфов и сильных ощущений. Я могу достигнуть счастья быть знаменитой, известной, обожаемой, и этим путем я могу приобрести того, кого люблю. Когда он увидит меня окруженною славою!” Это почти буквально совпадает с тем, что Заречная говорит Тригорину: “Если бы я была таким писателем, как вы, то я отдала бы толпе всю свою жизнь, но сознавала бы, что счастье ее в том, чтобы возвышаться до меня, и она возила бы меня на колеснице”. Башкирцева: “Виновата ли я, если желаю быть великой?” “Я была бы, кажется, готова взорвать на воздух все дома – все эти семейные гнезда…” – “Толпа – в ней все”.

Мечты о славе у Башкирцевой достигают такой остроты, что она готова покончить жизнь самоубийством: “Я хочу умереть, все во мне так же бессвязно и противоречиво, как мое писание, и я ненавижу себя, как всякое ничтожество”. Это почти дословно слова Треплева: “Скоро таким же образом я убью самого себя… вы презираете мое вдохновение, уже считаете меня заурядным, ничтожным, каких много”.

Башкирцева с вызовом заявила миру о своем честолюбии как двигателе творчества, а не низкой страсти. Дневник ее явился откровением для русского общества, когда художница обьявила, что молодое поколение станет служить не общественным идеалам, не народу, а своему честолюбию и тщеславию.

Перед смертью, понимая, что умирает, Башкирцева затеяла переписку с Мопассаном, надеясь завещать ему свой дневник. Переписка была анонимной, интригующей, и писатель узнал имя свой корреспондентки лишь после ее похорон. Дневник она ему не оставила.

Башкирцева пишет Мопассану: “Искусство состоит именно в том, чтобы заставить нас глотать нелепости, вечно восхищая нас ими, как делает это природа со своим вечным солнцем…” Треплев кричит Нине Заречной: “Это солнце еще не подошло к вам, а вы уже улыбаетесь, взгляд ваш растаял в его лучах”. Безумное увлечение Нины Тригориным откровенно имеет характер безудержного восхищения его славой знаменитого писателя.

У Башкирцевой и молодых героев “Чайки” впереди их тяги к творчеству – безграничное самолюбие, а не страсть.

Критик Н.К.Михайловский в рецензии на выход “Дневника” Башкирцевой отметил: “У Башкирцевой страсть блистать, властвовать, возвышаться над толпой доходила до настоящей мании. С этой точки зрения она оценивает и любовь”.

“Итак, – говорит Нина Треплеву, – вы стали писателем… Вы писатель, я актриса… Попали и мы с вами в круговорот… Жила я радостно, по-детски – проснешься утром и запоешь; любила вас, мечтала о славе, а теперь? Завтра рано утром ехать в Елец в третьем классе…с мужиками, а в Ельце образованные купцы будут приставать с любезностями. Груба жизнь!.. Взяла ангажемент на всю зиму…”

С точки зрения эмансипации Нина Заречная победила: испытала свободную любовь и получила желанную профессию.

Однако эти обольщения оказываются миражами. Что же важно и существенно в жизни? Нина Заречная расстается с прежними своими идеалами, она признается в этом Треплеву: “В нашем деле – все равно, играем мы на сцене или пишем – главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй. Я верую, и мне не так больно, и когда я думаю о своем призвании, то не боюсь жизни”.

Найти свое призвание – и человеческое и творческое – оказывается много сложнее, чем обещают любые лозунги эмансипации и декадентства.

Треплев отвечает ей: “Я не верую и не знаю, в чем мое призвание”. И погибает. Словами Нины “умей нести свой крест и веруй” Чехов отвечает всем современникам, обольстившимся новыми веяниями, уверявшим, что открыли новые пути к счастью человечества.

Светлана КАЙДАШ

Бросок через спину с захватом руки через плечо

…Вечером в пятницу было морозно и ветрено. У здания спортклуба “Звездный” на проспекте Вернадского еще издали увидела стайку девчонок.

– Девочки, почему вы выбрали самбо? Может, для вас лучше подошло бы фигурное катание? Или художественная гимнастика?

– Что вы, самбо – это класс! В наше время женщине необходимо уметь себя защитить.

– От кого?

– От мужчин, конечно.

– А как к этому относятся ваши папы и мамы?

– Меня мать даже из дома гонит: когда ж ты, Ленка, опять пойдешь на самбо? И чтоб не смела бросать. Смотри, я с твоим отцом не жила, а мучилась.

Тренер Виктор Орлов, пока подопечные переодеваются и размещаются в зале, успевает рассказать, что они уверенно побеждают на соревнованиях по дзюдо и самбо.

– Как вы считаете – самбо или дзюдо… Кстати, какая между ними разница?

– Почти никакой. В дзюдо применяется удушение, а в самбо – нет.

– Как вы думаете, борьба с элементами удушения – подходящий вид спорта для девочек?

Вопрос, конечно, некорректный: всяк кулик свое болото хвалит.

Похоже, мы все дальше уходим от общественных норм тех времен, когда одной из главных женских добродетелей считалась физическая слабость. В нынешнем мире слабые обречены на вымирание. Но и культ женской физической силы вызывает зябкое поеживание.

…Моя приятельница вышла замуж за американца, живет в Нью-Йорке, часто приезжает в Москву к маме. В последний свой приезд она сообщила мне, что начала посещать клуб восточных единоборств. Мол, поотстала от американок, которых драться учили еще в школе.

– Зачем? – наивно поинтересовалась я.

– Конечно, для самозащиты!

Выяснилось попутно, что американки активно применяют полученные навыки в собственных семьях. Иными словами, лупят своих мужей почем зря.

Я нервно поинтересовалась насчет сдачи, но оказалось, что американки настолько преуспели в своем феминизме, что бьют, не опасаясь ответного удара. Порывшись в памяти, я вспомнила, как минувшим летом напротив “Интуриста” юная американка на моих глазах ударом в ухо уложила на асфальт нашего пьяненького соотечественника, перегородившего ей дорогу с радостным возгласом: “Девушка!”

Потом перешагнула через него, как через мешок с овсом, и скрылась за зеркальной дверью гостиницы. Незадачливый ухажер приподнялся из пыли и, вместо того чтобы изрыгать проклятья, стал…бурно просить прощения. Вот тут я задумалась: может, и правда, для мужчины кулак – аргумент, неоспоримый в своей убедительности?

В последнее время я часто вспоминаю нашумевшее когда-то стихотворение А.Вознесенского “Бьет женщина”.

Бей, женщина! Бей, милая!

Бей, мстящая!

Вмажь майонезом лысому в подтяжках.

Женщина бьет от безысходности. Она бьет, плача и причитая, размазывая тушь по щекам. Она уповает на свою силу, когда надеяться больше абсолютно не на что. Когда уровень агрессии в обществе превышает критический.

Когда нормой жизни становятся убийства, насилие и катастрофы, и ничего не остается, кроме как следовать сложившемуся порядку вещей.

Спи спокойно, Вера Павловна, досматривай сны про тургеневских девушек, разгуливающих по лугам. И не дай тебе Бог увидеть пятый сон – про нашу современницу. Как она делает бросок через спину с захватом руки через плечо!

Ольга КОНДРАТЬЕВА