На чтение: ≈ 5 мин.Когда-то Сухомлинский писал, что, может, все воспитание заключается лишь в том, чтобы вовремя положить нужную книжку ребенку под подушку. Такой книжкой для шестилетнего Феденьки оказалась сказка про “Хоббитов” английского писателя Толкиена. Мы взяли ее в библиотеке на даче, и малыш без устали цитировал полюбившиеся места, обхохатываясь над забавными приключениями героев.
И вот Федя уже в восьмом классе, но из писателей у него по-прежнему на первом месте стоит Толкиен. О великой популярности английского сказочника среди подростков говорит и тот факт, что в Екатеринбурге многие из них во время переписи вместо собственных имен и фамилий просили указать в графе “эльф”, “хоббит” либо кого-то еще из жителей волшебного Средиземноморья, с кем они себя отождествляли.
Но Федя, будучи книжным мальчиком, тем не менее не растворялся в мире вымысла, проявляя живейший интерес ко всему ползающему, растущему, летающему, гудящему. На даче мы с ним с микроскопом обследовали и описали все семь муравейников, изучили все породы деревьев и кустарников. Причем изучение муравьев Федор проводил на безопасной дистанции, ибо панически боялся их укусов. За что подвергался бесконечному осмеянию старшего брата Ивана. Иван считал Федю предельно инфантильным и периодически подвергал его мучительным испытаниям, когда они оставались дома одни. Ставил малыша перед собой и, грозно нахмуря брови, отрывисто вопрошал: “Имя?” – “Федя” – “Фамилия?” – “Маслюк” – “Где живешь?” – “В Москве-е-е”, – не выдерживал пацаненок, пускаясь в рев.
После Фединых рассказов об этих допросах Иван в ответ на наши сетования лишь коротко объяснял: “Пусть знает, что в мире существует зло”.
В семье же, напротив, Федю окружали добро, теплота, гармония. Поздний ребенок, как известно, самый любимый. Оттого и среди сверстников Феденька славился добротой, открытостью, радушием. Еще в детском саду дети его прозвали “воспитатель” – он всегда всех мирил, не горячась и не выходя из себя. В школе его тоже все любили – и ребята, и учителя. Тем более что он был круглым отличником по всем предметам.
И дома, и в школе он был воспитанным, интеллигентным мальчиком. Но именно поэтому, видимо, так рвался на каникулы к бабушке и тете. В нашей квартире ему разрешалось все: драться диванными подушками, опутывать все комнаты ловушками из разноцветных ниток, рисовать на стенах. У нас юный денди превращался в веселого, озорного мальчугана, с упоением констатируя: “У вас – свобода!” Папа, забирая его от нас, с удивлением отмечал, что дома Федя никогда не бывает таким веселым.
Думаю, опыт проживания в разных мирах очень нужен ребенку, его пластичной природе.
В семье у каждого по отношению к Феде тоже закрепились свои роли: мама не только помогала делать уроки, но и разбирать сложную сеть взаимоотношений с одноклассниками, папа-математик любил обсуждать с сыном разные гипотезы, рассказывал о событиях в мировой науке, старший брат был строгим и язвительным “учителем жизни”, с теткой можно было безответственно болтать о чем угодно – от устройства Вселенной до психологии человека, а также “хулиганить” – устраивать облавы на школьные сады. А вот бабушке доверялись самые сокровенные тайны – о конфликтах с друзьями, о том, что девчонки стали какие-то “приставучие”.
И вот – восьмой класс. Новая школа, математическая. Из художественной литературы остались только Толкиен и Гоголь. Заброшены компьютерные игры. Федя безвылазно сидит в учебниках – программа сложная. На девчонок больше не жалуется – их всего две, а остальные двадцать два парнишки, как и Федя, погружены в науку, в энциклопедию. Мама уже не понимает язык папы и Феди, когда они обсуждают задачки. А на днях папа подарил Феде книгу “Великие физики и математики мира”. Федор с ней не расстается.
Ольга МАРИНИЧЕВА
Выбор читателей
Комментарии