На чтение: ≈ 6 мин.Лично я могу припомнить только одну “отрицательную” роль Дмитрия Харатьяна – юный альфонс в фильме “Мордашка”. И сейчас при взгляде на эти льняные волосы, открытое лицо, серьезные зелено-голубые глаза и чуть насмешливую улыбку никуда не деться от чувства, что перед тобой отважный гардемарин. Только вот почему-то не в камзоле со шпагой, а в джинсах и простенькой летней рубашке.
– Сначала, Дмитрий, я хочу поздравить вас, хоть и с опозданием, с рождением сына. Вы о нем долго мечтали?
– Долго. Когда меня как-то несколько лет назад спросили, что бы я хотел обязательно иметь к двухтысячному году, я ответил: сына. И вот теперь ему уже годик.
– Как же вы его назвали?
– Ванечка. Иван Харатьян. Правда, здорово звучит? Сначала он месяц был Митей. Так Марина хотела (жена Дмитрия – актриса Марина Майко. – Н.Т.), но мне удалось все-таки настоять на своем.
– Я знаю, что очень давно вы должны были сыграть роль Пушкина, но что-то не получилось с фильмом. В одной из телепередач рассказывали об этом проекте и демонстрировали фотографии молодого Димы Харатьяна в гриме под Пушкина. Очень было похоже.
– Это было в 1981 году, когда мне шел 21-й год и я учился в Театральном училище имени Щепкина. Режиссер Марлен Хуциев всю жизнь вынашивал мечту снять фильм о Пушкине. Было решено сделать двухсерийную картину. После многочисленных кинопроб я был утвержден режиссером “Мосфильма” на главную роль. Но чиновники из Госкино решили, что артист Харатьян играть Пушкина не сможет. Или не должен. А потом и сам проект заглох.
– А были ли вы в то время готовы взять на себя такую ответственность – сыграть незаурядную личность?
– Нет. Ни морально, ни физически. Но, знаете, я очень доверчивый человек и верил Марлену Хуциеву. А он, в свою очередь, заразил всех верой в меня и был убежден, что я справлюсь с ролью. Кстати, в моей жизни были только два режиссера, которые верили, что я могу играть любые роли, – Хуциев и Гайдай.
– Может быть, сыграй вы Пушкина, не было бы на вас клейма исключительно романтического героя?
– Я совсем не отношусь к этому как к клейму. Романтический жанр близок и понятен всем. Особенно молодежи в определенном возрасте. У меня нет комплекса романтического героя. Клейма нет, но есть некий стереотип восприятия, над которым поработали кинокритики и журналисты.
– И режиссеры?
– Есть такая категория режиссеров, которые не любят открывать в артистах что-то новое. Конечно, лучше взять уже все готовое, наработанное годами и использовать. Хотя лично я не раз доказывал, что могу играть характерные роли: в том же “Зеленом фургоне” или в фильме Гарика Сукачева “Кризис среднего возраста”.
– Сейчас вы еще и в театре играете?
– Вот уже три года я играю в спектакле “Нина”, который поставил замечательный режиссер Олег Фомин. У меня очень талантливые партнеры – Сергей Петрович Никоненко и Елена Шанина. Эта моя театральная работа еще раз доказывает, что я могу быть интересен в разных качествах.
– Я думаю, что вам было очень нелегко, будучи известным киноактером, прийти на театральную сцену. Для этого, очевидно, понадобилось немало мужества?
– Тут вы, конечно, правы. Но, видимо, я обладаю таким мужеством. Мой выход на сцену был сродни вызову. Но я не боюсь рисковать и не боюсь проигрывать. Я проигрываю только ради выигрыша. Первые спектакли были провальными. Мне понадобилось около полугода, чтобы войти в роль.
– И, как всегда, не обошлось без ехидных выпадов в ваш адрес…
– Я настолько рано столкнулся с подобными выпадами и отзывами о себе, что уже давно приобрел стойкий иммунитет. Воспринимаю критику как неотъемлемый атрибут своей публичной профессии. Это необходимо. Без отрицания не будет успеха. Но меня греет сознание того, что многие люди все же любят то, что я делаю. И это ощущение вдохновляет и придает силу.
– Неужели все вот так хорошо и не было минут, когда бы вы проклинали путь, который выбрали?
– Бывали спады и ощущение собственной никчемности. А у кого их не бывало?
– И что вы делали тогда?
– Надо помнить, что всегда найдутся стимулы к жизни: любовь, семья, дом… Да все что угодно!
Наталья ТИМЧЕНКО
Выбор читателей
Комментарии