Дискуссионный клуб

Как и следовало ожидать, статья Сергея Лосева «Запад и черная осень России», опубликованная 16 сентября этого года в «Граждановедении», вызвала отклики. Предлагаем вашему вниманию три из них.

Не надо переводить стрелки…

Сергей!

Я не согласен с тем, что ты пишешь. Не согласен по большому счету. Ни в целом, ни во многих деталях. Не разделяю причины и мотивы, побудившие тебя написать эту статью.

Не могу сказать о себе, что я проанализировал западную прессу, хотя большинство цитат, приводимых тобой, я видел на паре российских интернет-сайтов.

Для меня в эти ужасные дни основным источником информации были интернет, CNN и ВВС. И из того, что я видел, слышал и читал, я абсолютно ясно могу заключить, что «господа» или «Запад», впрочем, как и весь мир, включая вменяемый исламский, были потрясены трагедией Беслана. Лейтмотивом того, что слышал и видел, были сопереживание горю, шок в связи с масштабами трагедии и в связи с тем, что удар был нанесен по детям. Говорить о том, что «тон большинства статей в западной прессе можно охарактеризовать как плохо прикрытое злорадство», значит, в лучшем случае сильно преувеличивать свою осведомленность о том, как отражала события в Беслане западная пресса, а в худшем – манипулировать читателями.

У журналистов случается очень тяжелая работа. Им приходится становиться очевидцами ужасных событий, но, преодолевая собственные потрясения и ужас, а подчас и смертельную опасность, они должны рассказать нам честно и беспристрастно о том, что произошло. Журналисты должны задавать вопросы родителям, чьи дети стали жертвами этого бесчеловечного акта, детям и взрослым, выжившим в этом аду, военным, гражданским, обществу, политикам. Журналисты обязаны задать вопросы от нашего имени, от имени общества, и уж точно они имеют право задавать вопросы от себя лично. Особенно тогда, когда общество по разным причинам этих вопросов избегает. На мой взгляд, общество должно задавать вопросы Путину, общество должно интересоваться той политикой, которая ведет к массовым жертвам, общество должно интересоваться некомпетентностью власти как в вопросах безопасности, так и в вопросах внутренней российской политики. Я бы очень хотел, чтобы, чистя себя под вертикалью власти, НАША пресса не лгала нам, своему народу, о количестве заложников, о количестве жертв, об арабах, корейцах, казахах и неграх, которые якобы были среди террористов. Чтобы наше циничное телевидение не транслировало развлекательные передачи в то время, когда решается судьба сотен людей, большинство из которых дети. Я хочу, чтобы все СМИ вели разговор с обществом о том, что произошло и что происходит с нами, с нашей жизнью, с нашей свободой, с нашим человеческим достоинством и через неделю, и через две, и через месяц, и через год. Постоянно. Мне бы очень хотелось, чтобы наш народ на митинге на Васильевском спуске говорил не о «сплочении нации вокруг лидера», а призвал бы лидера к ответу за то, что случилось. Или хотя бы зажег сотни тысяч поминальных свечей, как это сделали на «несанкционированном» шествии в Риме. Хотелось, чтобы общество потребовало отставки недееспособных, трусливых, безответственных высших чинов власти, не показавших носа, спрятавшихся за спинами Аушева и Рошаля от ответственности за жизни детей и их родителей.

К сожалению, именно «господа» говорят то, что должны сказать мы – граждане России. Я хотел бы, чтобы наш народ и наши журналисты и политики спросили, как это сделал премьер-министр Евросоюза, как могло получиться, что погибло столько людей, именно «господа» задумываются о НАШЕЙ политике и о том, возможна ли такая политика в демократическом государстве. Кое в чем ты, к сожалению, прав. Существенная часть нашего народа скорее назовет сволочами тех, кто задает вопросы, чем тех, кто является убийцами. Сплотиться вокруг хозяина – это у нас, похоже, в крови. Знаешь, мне это напоминает ситуацию с домашним насилием. Когда в семье алкоголиков один из членов семьи бьет, а иногда и убивает детей или другого члена семьи, а при этом соседи должны молчать в тряпочку. Не ваше, мол, дело, как такое может быть. Не ваше дело лезть со своими вопросами в наше внутреннее семейное дело. Били и будем бить, сгорели дети в пьяном пожаре, лучше посочувствуйте и поставьте нам бутылку, но не дай Бог вам задать вопрос, как мы это допустили. Мы «не начнем новую политику», потому что новая политика будет означать «признание ошибочности старой», признание «нашей слабости, напрасности жертв», Не дай Бог, дойдем до самоубийства нашей семейной политики!

Пока я читал твою статью, мне хотелось возразить тебе не только по существу, но и по поводу многих деталей. Не уверен, что это нужно делать в полном объеме, но все же отвечу на некоторые из них. Решения суда, оправдывающего умышленное убийство мирных граждан в Чечне, – это политика государства. Отсутствие первых лиц Осетии и России в Беслане во время трагедии – это политика государства. Кощунственное использование трагического повода для ограничения свобод своего народа – это политика государства. Введение в заблуждение своего народа по поводу причин трагедии и по поводу фактической стороны дела – это политика государства. Я не удивлюсь, если на вопрос, что же случилось в Беслане, наш президент ответит – «там убили детей и взрослых». Во всяком случае он доказал свои циничные способности, отвечая на вопрос о том, что случилось с подлодкой «Курск»: «Она утонула».

Переводить стрелки на международный терроризм – значит абсолютно не понимать сути проблемы. Хотя вроде бы ты демонстрируешь способности к пониманию мотивации, говоря «реакция на подобный страх – почти всегда одна и та же: стремление устранить опасность любыми средствами, а заодно выместить свой страх и гнев на предполагаемых убийцах и их подручных». Мне кажется, что эта твоя фраза лучше объясняет причины террора, чем государственная паранойя по поводу международного радикального исламского заговора. Конечно, международный аспект проблемы абсолютно реален. И речь прежде всего идет о деньгах. Но попробуй организовать военные действия без серьезного мотива. Никакие деньги не помогут это сделать.

Тебя беспокоит «злорадство» западной прессы. Свое отношение к такой оценке я уже выразил. Но не могу не отметить, что временами стиль твоего диалога с оборотами вроде «оно и понятно», «так вот оно что», «господа» и т.п. напоминал мне «добрые, старые времена», куда нас зовет товарищ Путин. Так наша советская пресса вела диалог с Западом и во времена Сталина, и во времена Хрущева, и позднее. Зоринский стиль. Я, блин, люблю Запад, но буду обличать его, насколько хватит моих интеллектуальных, патриотических сил. Я не могу и не хочу безличного диалога. Поэтому я отвечаю тебе лично и нелицеприятно. И если ты хотел публичности, то вот она…

Евгений БЕЛЯКОВ

У нас

честь не в чести

Так случилось, что в начале сентября я была в США, куда приезжала погостить к своей дочери. И там я воочию видела, как простые американцы переживали нашу трагедию в Беслане, как искренне они нам сочувствовали. У меня сложилось впечатление, что они нашу боль воспринимали как свою собственную. Я видела по американскому телевидению, как шли и шли простые американцы к российскому посольству, клали цветы, зажигали свечи. Моей дочери, которая живет в Соединенных Штатах почти пять лет и у нее за этот срок появилось много друзей, звонили с утра до вечера, выражая свое сочувствие. Помню также недоумение наших знакомых в Нью-Йорке, когда они узнали, что вместо трехсот заложников в школе Беслана оказалось более тысячи. Мы тоже не понимали, для чего, по какой причине в четыре раза занизили цифру. Неужели руководители города не знали, сколько детей занимается в этой школе? Конечно, знали. Но скрыли от общественности.

К сожалению, у нас по-прежнему придерживаются такой тактики: сначала тщательно скрывают то, что произошло на самом деле, потом очень неуклюже сообщают информацию, в какой-то степени приближенную, но все же весьма далекую от истины.

Меня возмущает каждый раз реакция наших властей: и федеральных, и московских. Этот теракт далеко не первый, но, судя по всему, ни законодательная, ни исполнительная власть никаких выводов не извлекает, поэтому при каждой трагедии она делает вид, что все произошло совершенно неожиданно, как если бы неожиданно выпал снег на экваторе. Меня возмутила и позиция нашего мэра Юрия Лужкова, за которого я дважды голосовала, теперь же отношусь к его словам и поступкам более критически. Вот он после событий в Беслане с присущей ему эмоциональностью кричал: «Как это могло случиться, почему позволили проехать к школе вооруженным боевикам?» Глядя на это его выступление с экрана телевизора, я невольно воскликнула: а как вы сами позволили, как пропустили боевиков, шахидок в Москву? Ведь только в этом году в Москве произошло несколько терактов. Наши власти, к сожалению, предпринимают некие микромеры только после события, а потом успокаиваются до следующего раза. И это происходит, очевидно, потому, что никого не снимают да и сам никто, ощущая свою вину, не заявляет о своей отставке. У нас это не принято. Честь, почитаемая в российском обществе как наипервейшее и непременное качество каждого достойного человека в XIX веке, сегодня не в чести.

Вернувшись домой в середине сентября, я внимательно прочитала многие наши газеты о том, что они писали о трагедии в Беслане. Особенно мне понравилась статья в «Комсомольской правде», которая называлась «В чем мы слабее террористов». Я во многом согласна с ее автором. Хочу назвать еще одну публикацию, правда, не помню, откуда она: то ли из «Труда», то ли из «Трибуны». Называлась «Время снимать погоны». Правда, наши силовые структуры на это «время» не обратили внимания.

Прочитала я в интернете и статью Сергея Лосева «Запад и черная осень России». Поскольку ее писал «наш человек», то есть человек, который преподает предметы об обществе и, судя по месту его работы, занимается гражданским воспитанием, я хотела бы на ней остановиться более подробно.

Он пишет про злорадство западной прессы по поводу нашей очередной и дай Бог последней трагедии. Повторю еще раз, что никакого злорадства ни со стороны американских СМИ, ни со стороны американского населения я не заметила, все было как раз наоборот. Если и были такие публикации, то они погоды в наших взаимоотношениях не делают. И у нас можно найти высказывания в адрес и США, и других западных стран по поводу их драм и трагедий: «сами виноваты» или «была еще раз продемонстрирована несостоятельность западной демократии». Так могут говорить, писать оголтелые и наши политики, и журналисты. Ну и пусть говорят. Не на таких надо делать ставку. И каждому нормально мыслящему человеку понятно и очевидно, что весь мир был потрясен и весь мир нам сочувствовал и те немногие, которые выбивались из общего хора сочувствующих, не в счет. Думается, что автор слишком увлекся этими оголтелыми, выдавая их за большинство. На самом деле таких злопыхателей немного. И мы, педагоги, будем допускать большую ошибку, если станем цитировать только их и тем самым настраивать и других учителей, и наших учеников, и студентов на отрицательное отношение к Западу. Этого нельзя делать, в одиночку мы не сможем противостоять такому коварному и опасному врагу, как терроризм. Мы должны доверять друг другу, помогать и действовать сообща.

И если мы действительно представляем гражданское общество, которое, правда, у нас еще находится в зачаточном состоянии, то не надо кивать на якобы «враждебный» Запад, не надо опять и опять искать какого-то врага, продолжать создавать его образ, надо посмотреть на самих себя, спросить с представителей всех трех ветвей власти.

Вероника ВАВИЛОВА, кандидат исторических наук

Cвоя

особенная судьба

Я внимательно прочла статьи А. Ермолина в «УГ» и С. Лосева в «Граждановедении». И хочу высказать свое мнение.

«Пепел жертв Беслана» стучит в наше сердце и требует… нет, не мщения, а максимально объективного анализа совокупности причин, обостривших международные отношения. В разных уголках мира люди оплакивают сограждан, погибающих в результате террористических актов. И вот самая щемящая душу рана – смерть детей.

В дни захвата школы жизнь сосредоточилась вокруг телевидения и радио. Смотрела и слушала новости, отклики известных персон и рядовых граждан на происходящее. Показывали шествие римлян с зажженными свечами; цветы, свечи и игрушки у посольств нашей страны в различных столицах мира; рассказывали о направляемой помощи из Германии, Норвегии, Франции. Реакция людей была понятна и разделяема – складывалась картина единения людей в горе. Возникало впечатление, что весь мир разделяет нашу скорбь.

Но, оказывается, реакция в мире не была такой единодушной. За рамками сообщений наших СМИ в первые дни захвата заложников в г. Беслане остались выступления многих американских и европейских газет, тон статей в которых «можно охарактеризовать как плохо прикрытое злорадство». И в этом я согласна с Лосевым. Глав Германии и Франции, выразивших поддержку России, публично критиковали за «оппортунизм» и «оправдание геноцида чеченского народа». В эти дни среди гостей радиостанции «Эхо Москвы» была профессор Сорбонны, которая занимается и переводами русской литературы, которая с горечью отметила, что французское общество все более становится провинциальным и интересуется только собственным мирком.

Думаю, что в первые дни трагедии общегосударственные каналы правильно сделали, что не сообщали о таком отношении мирового сообщества, которое радуется тому, что Россия наказана за многочисленные нарушения прав человека в Чечне. Ни к чему сыпать соль на раны подобными сообщениями. Но, к сожалению, в остальные дни информационная политика государства требует пересмотра в сторону открытости и всесторонности. В частности, расследования трагедий в результате не только последних террористических актов, но и всех предыдущих продолжают поручать сотрудникам органов, которые отвечают за безопасность граждан. Психология людская такова, что она стремится истолковывать события в свою пользу. Для объективности требуются независимые расследования и готовность спецслужб сотрудничать с общественными комиссиями. Скрупулезный анализ происходящего, конечно, не воскресит погибших, но он поможет в последующем избежать сделанных ошибок и увидеть слабые стороны работы служб безопасности и их взаимодействия. Другого пути для того, чтобы совершенствоваться в предотвращении трагедий, нет.

На современном этапе столкнулись две цивилизации: Запад и Восток. В современном мире, накопившем ядерное оружие, политики осознают катастрофические последствия открытого военного противостояния. Поэтому изобретают более изощренные способы для передела сфер влияния – через террористические акты.

Вхождение в открытое общество оказалось для России чревато самоуничтожением. Инстинкт самосохранения заставляет российский народ отвергнуть ширму из витиеватых слов о демократии. За перестроечный период не обнаружилось духовных вождей нации. Они свели свободу слова к критике российского и восхвалению американского. Не знаю, с какой целью это делается. Возможно, для того, чтобы вдохновить россиян на созидание предлагаемых образов в стране. А чего добились? Избранная позиция сформировала низкую самооценку у сограждан и как результат – ненависть к иностранцам и всей западной цивилизации. Хотя еще Чаадаев при всем критицизме определенно заявлял: у России «не одни только пороки, а среди народов Запада одни только добродетели, избави Бог».

Наши ценители свободы слова пополнили ряды апологетов американской политики, в основе которой отстаивание американских интересов по всему миру. Якобы это в интересах России. Но у России есть и собственные интересы, которые реформаторам не видны. Противостояние народа и западнически настроенной интеллигенции продолжается. Реформаторы, на мой взгляд, воспринимают Россию, как тонкую рябину, мечтающую о дубе, к которому она могла бы прислониться. Сначала выбрали для нее США, потом стали поглядывать на Аргентину, сейчас экономическую мощь набирает Китай – поворачивают взор в ту сторону. Давайте вспомним, что Россия – огромная страна с богатыми природными ресурсами и научным потенциалом. Почему в выборе идеологии мы не обращаем внимания на сущность нашего этноса? Известно, что ее можно только постичь, но нельзя переделать. Как у каждого человека есть предназначение, так есть оно и у этноса. Отечественная история свидетельствует, что народ России в трудные годины, даже когда вся верхушка власти готова была продать Родину за жирный куш, поднимался и шел за простым гражданином Козьмой Мининым, чтобы защитить свою целостность.

Вспомним и более близкие к нашим временам события – Вторую мировую войну, когда победа в Сталинградской битве стала переломным моментом и способствовала разгрому фашизма. Но Запад об этом не вспоминает.

Идол, заклейменный еще в библейские времена, стал господствующим в мире. Финансовый успех – высшим смыслом жизни. Российский народ остается чужим на «этом празднике жизни». Почему?! Я присоединюсь к объяснению, данному В. Пелевиным: «Человек с глубокими чувствами менее эффективный участник рыночных отношений, потому что у него есть двойное дно, личное измерение. Поэтому он неконкурентоспособен – как машина с прицепом, участвующая в гонках машин. И все глубокое – тоже неконкурентоспособно, поскольку требует огромных субъективных затрат, которые никак не вознаграждаются. Выживает только усредненный продукт, главная функция которого – служить смазкой для совокупления капитала с самим собой. Единственное необходимое условие – ошеломляющая яркость упаковки и оглушительная звонкость».

Общество нуждается сейчас в конкретных мерах, направленных на искоренение потрясений, подобных захвату школы в г. Беслане. Мы ждем их в первую очередь от властей.

Нужны честный разговор с обществом и меры по его оздоровлению. Нам нужна разумная национальная и государственная политика, чтобы выстоять в сегодняшнем противостоянии.

Пора отечественной интеллигенции стать достойной народа и оценить его самобытность. И вместе – патриотически настроенная интеллигенция и народ должны выстоять, хотя бы ради того, чтобы изменить планетарное мышление, порабощенное постыдной властью золотого тельца.

Тамара БЕЛОВА