Диккенс в поисках счастья и света

В начале февраля исполнилось 210 лет со дня рождения Чарльза Диккенса – творца «Оливера Твиста», «Больших надежд», «Дэвида Копперфильда» и еще десятка великих романов, в которых как, пожалуй, нигде воплощена первая половина Викторианской эпохи. Строгий в суждениях Лев Толстой как-то заметил: «Просейте мировую литературу – останется Диккенс», а Федор Достоевский признавался, что знает наизусть сотни диккенсовских героев.

Столь восторженные оценки двух классиков не случайны. Диккенс создал целый мир – порой жестокий и холодный, но в котором все же больше тепла и света, добрых и отзывчивых людей, утверждающих идеалы человечности и противостоящих жестокости и равнодушию.

Излюбленный герой Диккенса – ребенок, попавший в беду. Часто он вынужден покинуть дом, скитаться, чтобы заработать себе на пропитание, а еще столкнуться с жестоким обращением учителей, как, например, Николас Никльби и Дэвид Копперфильд из его романов. Тяжелым выдалось детство и самого Диккенса. Юному Чарли рано пришлось научиться зарабатывать себе на жизнь. В 12 лет будущий писатель ушел из школы и устроился на фабрику по производству ваксы. Нравы, которые он там наблюдал, а главное – люди далеко не высшего света, работавшие с ним бок о бок, плавно перекочевали в его недетские истории. Работать подростку приходилось не от хорошей жизни. Его отец Джон, служивший чиновником на военно-морской базе Королевского флота, растратил состояние семьи и в 1824 году попал в печально известную долговую тюрьму в Маршалси, ныне район Лондона. Диккенс проводил воскресенье в тюрьме с родителями. Вот почему так блестяще живописал «Отца Маршалси» в «Крошке Доррит» (1857).

К счастью, отец Диккенса в отличие от героя романа провел в долговой тюрьме не двадцать три года, но его сыну и после освобождения родителя пришлось какое-то время трудиться на фабрике, пока в 1827 году он не поступил на новое поприще, став младшим клерком в адвокатской конторе. Прослужит он там недолго, уйдя в репортеры, но клерки станут частыми персонажами его книг. Можно вспомнить Уэммика из «Больших надежд» (1861), зловещего Урию Хипа в «Дэвиде Копперфильде» (1850) или Уильяма Гаппи, раскрывающего тайну рождения Эстер, в «Холодном доме» (1853). Появляются клерки и в «Посмертных записках Пиквикского клуба» – самом, пожалуй, веселом произведении Диккенса и одновременно первом его романе, публиковавшемся с 1836 по 1837 год.

Интересно, что художник, который сотрудничал с Диккенсом во время работы над книгой, покончил с собой. Писатель искал других иллюстраторов и среди кандидатов рассматривал тогда начинающего литератора Уильяма Теккерея. Впрочем, с автором «Ярмарки тщеславия» у Диккенса отношения не сложились. Уж больно по-разному они смотрели на окружающий мир и человека. Теккерей сатиричен, если не саркастичен, Диккенс все же больше преисполнен сочувствия и сострадания к своим персонажам, особенно к детям. Увы, в реальной жизни Диккенс порой был не столь терпим и благостен. Тому пример его драматические отношения с женой Кэтрин Хогарт. Они поженились в 1836‑м. Она родила ему десять детей, но гармонии в их семью это не принесло. Диккенс упрекал и жену, и детей за то, что те не оправдали его надежд. Надежд у него, судя по всему, было немало. Иначе как объяснить, что Диккенс дал сыновьям имена выдающихся британских деятелей, таких, например, как писатель Генри Филдинг и поэт Альфред Теннисон.

Однако попытка соединить литературу и жизнь сыграла с Диккенсом злую шутку. Свою дочь он называет Дора, словно не видя ничего зловещего в том, что именно Дорой зовут возлюбленную главного героя его совсем недавно вышедшего романа «Дэвид Копперфильд», умирающую от последствий выкидыша. Маленькая Дора не проживет и года. За десять лет до страшной утраты Диккенс примет непростое для себя решение завершить роман «Лавка древностей» (1841) смертью девочки Нелл. В его художественном мире смерть детей – трагедия вселенского масштаба. Такой взгляд, несомненно, роднит Диккенса с Достоевским. Как тут не вспомнить слова Ивана из «Братьев Карамазовых», что никакая великая гармония «не стоит слезинки только одного замученного ребенка». В образе прекрасной Нелл Диккенс во многом воплотил черты Мэри Хогарт – сестры Кэтрин, которую он по-настоящему любил и которая умерла совсем юной, в 17 лет. Диккенс был потрясен ее уходом. Он написал эпитафию на ее надгробной плите: «Молодая, красивая и добрая, Бог причислил ее к своим ангелам в раннем возрасте семнадцати лет».

Именно Мэри станет своеобразным прототипом его идеальных героинь. В «Приключениях Оливера Твиста» (1839) ею вдохновлен образ Роуз Мэйли. А в «Жизни и приключениях Николаса Никльби» (1839) – сестры Николаса, Кэт, которой также семнадцать лет. Она отзывчива, добра, скромна и очаровательна. Такой в памяти Диккенса навсегда осталась Мэри Хогарт.

Между тем отношения с женой у Диккенса все ухудшались. В 1858 году разлад дошел до того, что супруги решили развестись. Еще до развода Диккенс очаровался 18‑летней актрисой Эллен Тернан. Их отношения продлятся до смерти писателя, который даже включит ее в завещание. Эллен же навсегда оставит сцену. Впрочем, ни бывшая жена, ни Элен не придут на похороны Чарльза. Диккенс скончается от инсульта 9 июня 1870 года. Его похоронили в Уголке поэтов Вестминстерского аббатства.

Последние месяцы Диккенс работал над романом «Тайна Эдвина Друда», который так и остался незаконченным, вышла лишь половина из запланированного писателем. Оттого до сих пор читатели пытаются разгадать тайну этого детектива с готическим акцентом. Более того, в 1914 году состоялся литературный суд над персонажем произведения Джоном Джаспером, призванный пролить свет на таинственный текст. Старшиной присяжных в процессе выступил знаменитый драматург Бернард Шоу. Именно он постановил, что «Джаспер виновен в преднамеренном убийстве».

Сам Чарльз Диккенс свой суд времени, безусловно, выиграл. Какой бы противоречивой ни была его жизнь, в его творениях стремление к свету преобладало над тьмой. Вот почему такой любовью дышат его «Рождественские повести», в которых даже скряга Скрудж способен признать свою вину и проникнуться милосердием. Завершая роман об Оливере Твисте, Диккенс писал: «…без глубокой любви, доброты сердечной и благодарности к тому, чей закон – милосердие и великое свойство которого – благоволение ко всему, что дышит, – без этого недостижимо счастье».