Диалоги: Петр ПОЛОЖЕВЕЦ – Валерий ХИЛТУНЕН

Куда летишь с одним крылом?

Приобщаться к духовности раньше времени опасно

– Драматург Виктор Розов сетовал намедни с экрана, что Россия, всегда бывшая страной духовных ценностей, катится в пропасть, меняя ориентиры: “Сатана тут правит бал!”. Розов дал очень пессимистический прогноз. По его мнению, Россия в ближайшее время может вовсе развалиться, перестав быть тем, чем она являлась многие века. Что ты думаешь по этому поводу, Валерий? Ты ведь много бродил по свету, есть с чем сравнивать?

– Да уж. Одно время специально шатался по местам, где живут безупречно духовные люди – по гималайским монастырям, в Ауровиль заглядывал, у легендарного Сай-Бабы жил-поживал…

– Но все-таки вернулся в цивилизацию, не остался ТАМ, где живут дервиши, отшельники.

– А я не вижу тут строгого противоречия “или – или”. Я старался жить по принципу “и – и”. В той строчке, которая так напугала Розова, подчеркнуть следует третье слово: “Сатана там правит бал!”.

Действительно, легко захлебнуться в мире, где только прокладки, пепси-кола, машины, штаны и бордели.

Но другая крайность – сгущенная, концентрированная духовность – может быть не менее гибельна.

– Это как?

– Западные люди считают основную массу индусов шизофрениками, совершенно не способными адекватно реагировать на реальный мир и устраивать свой быт. Тем, кто сетует, что Россия живет лишь вчерашним и завтрашним днем, совершенно не умея сорганизоваться в Сегодня, я бы посоветовал пожить в Индии – но не в качестве туриста, не в отелях с кондиционерами, а там, в глубинке, где лишь два процента населения знают, что такое туалет…

– Ты не загнул ли?

– Я тоже поначалу думал, что это враки и не может миллиард людей справлять нужду прямо на дорогах. Потом привык. И даже перестал жалеть священных коров, которые всю эту гадость быстренько подъедают. Каждому свое.

– Но при всем при этом Индия была и остается духовной столицей человечества, так?

– Индусы настолько спокойно относятся к жизни и смерти, что это поначалу вызывает прямо-таки оторопь. Я однажды купил за 4 доллара билет в какую-то теплушку, которая пилила через весь Индостан. Испытал все прелести и ощущения, которые выпали на долю наших прадедов в гражданскую войну. Я был в том поезде, пожалуй, единственным из европейцев, и не сошел с ума лишь потому, что нас в “Комсомолке”, как ты помнишь, научили и в огне не гореть, и в воде не тонуть. Ну так вот. Перешагивая однажды через головы людей, кишевших в проходах, я заметил сквозь двери, что соседний вагон подозрительно пуст. Пробрался туда, чтобы глотнуть свежего воздуха, но там в одиночестве лежала мертвая женщина. Я было дернулся поднять шум по этому поводу, но на меня посмотрели ласково и продолжали петь песни. Когда мы подъехали к станции, тело ногами выпихали на перрон, потом подошел какой-то мужичок в фуражке, засыпал тело хлоркой и бамбуковой палкой начал пихать его подальше от толпы. А поезд ехал дальше, и песни были столь же веселыми.

– Страшная картина…

– Да ничего тут нет страшного. Люди, доподлинно знающие, что настоящая жизнь только начинается со смертью, должны по логике вещей относиться к превратностям бытия достаточно наплевательски. Розов ведь, в общем, об этом говорит: Россия начала забывать о великом и слишком большое внимание уделяет несущественным мелочам, не имеющим абсолютно никакого отношения к бессмертию.

– Но давай вернемся к жизни на этой земле…

– Да, вот еще что в голову пришло. Лев Толстой, по-твоему, духовный человек?

– Принято считать, что да.

– А я вот все размышляю над его ответом Столыпину, который уведомил его о смерти своего батюшки и попросил заехать. Как рассказывают, Толстой ответил в том смысле, что была охота возиться с мертвым телом! Столыпин, обидевшись, потом великого писателя не принимал, хотя что тут и впрямь такого. Трупы, могилы, похороны – это ведь суетное, материальное, какое это имеет значение? Мне это рассказывал один зарубежный толстовед в Швейцарии.

– Кстати, помнишь, какая сверхпростенькая могила Толстого в Ясной Поляне? А те индусы, что из великих, вообще прах свой завещали распылять над горами.

– Я думаю, что православная церковь, так и не простившая Льва Толстого, видимо, учуяла у гениального чудака именно эту опасность “чрезмерной отрешенности”. Она вполне компенсировалась обстоятельствами его заковыристой жизни – он все-таки работал, как бумагоделательная машина, выдавая на-гора тысячи исписанных листков.

Кстати, когда он однажды попросил постороннего человека за плату переписать один из своих романов, у того отсохла рука, и Толстой, говорят, всю жизнь выплачивал ему пенсию. Хотя сам переписывал свои тексты десятки раз, и ничего…

– И что, ты полагаешь, что Розов не прав и российское общество становится все более духовным?

– Когда-то президент Рузвельт провозгласил четыре базовые духовные ценности для Америки: свобода слова, свобода веры, свобода от нищеты, свобода от страха.

– Ну и?..

– Ты не станешь возражать, что по крайней мере две свободы – слова и веры – худо-бедно, но состоялись наконец и в России. Сложнее с нищетой и страхом, но экономический и криминальный хаос, в котором мы нынче пребываем, не может продолжаться вечно. Государство рано или поздно пойдет на крайние меры, чтобы каждый россиянин имел возможность открыть свое дело. Есть страны, где начинающие бизнесмены были освобождены от всех налогов, а всех фермеров вооружили и освободили от ответственности за убийство рэкетиров и грабителей.

– Стоп-стоп, для России все это не годится.

– Ты знаешь, когда будет очевидно, что никакие другие способы встряхнуть экономику не подходят, люди обратятся и к крайним мерам. И очень бы не хотелось, чтобы тормозом в развитии России стали те люди, которые из самых лучших побуждений призывали бы игнорировать материальную сторону жизни, не участвовать в “делах сатаны”, советовали пялить глаза не на Запад, а на Восток.

– Русский человек противоречив, в нем и от ангела, и от демона есть…

– Достоевский подошел к пониманию этого противоречия. Однажды я листал альбом с иллюстрациями к его произведениям. И там на развороте было два портрета – Алеши Карамазова и этого, как его, который деньги в печку швырял. Понимаешь, если бы соединить этих двоих в одного – вот бы и был человек гармоничный. Увы…

– Да, согласен, жить в духовном обществе, которое поголовно состоит из Алеш Карамазовых, было бы, наверное, еще сложнее.

– Я однажды поперся к старому мудрому монаху, чтобы спросить у него совета – что делать с молодым человеком восемнадцати лет, которому совсем не интересны ни деньги, ни работа, ни простые людские радости? Монах посмотрел на меня, я бы сказал, даже со злостью: что ж это вы, батенька, натворили, зачем же это вы юноше не объяснили, что приобщаться к духовности раньше времени опасно? Подзалетит мальчик. Вы его хватайте за ноги, за крыло, чтоб не улетел в Никуда, и мордой в грязь, в кровь, о землю.

– И в то же время церковь полагает, что чисто духовный, монашеский путь – это дорога лучших?

– Я на проблеме монашества все зубы поломал, мозги вывихнул. У протестантов монашества нет, считается, что это извращение. Есть страны, в которых до половины (!) мужского населения пребывало в монашестве. Но Бирма и Монголия, ну хоть как смотри, вовсе не производят впечатления более радостных и счастливых стран, чем, скажем, протестантская Дания или, например, Голландия, где убежденных атеистов больше, чем даже в Советской России.

– Кстати, об атеизме. Можно ли быть духовным, не веря в загробную жизнь, в некий Абсолют, во Всевышнего?

– Когда-то в “Алый парус” пришло письмо от юного философа, который только-только научился писать, но уже грустил: “Я думаю, что человечество не очень умное, раз оно придумало до сих пор всего две идеи, которые могут целиком занимать душу, – идею Бога и идею Братства на земле”. Так что и атеист может быть духовным человеком, если он верит в возможность этого самого Братства.

– Любопытный малец. Что, интересно, с ним теперь стало. Может, откликнется?

– Ближайшие годы будут, я чую, очень урожайными на юных гениев, они нас еще многому научат.

– И все-таки они будут более духовны, чем мы, или, наоборот, преуспеют в материальном, в “европеизации” России?

– Они, верно, будут “двукрылыми”. Мне кажется, что на одном “крыле” – будь оно духовным или материальным – все равно не улетишь далеко, попадешь в штопор. Трудно лететь и тогда, когда одно крыло большое, а второе – недоразвитое. Ну так и наращивай недостающее!

– А есть ли уже сегодня на земле такие “двукрылые”?

– Появляются. В Гималаях, Ауровиле я встречал очень успешных людей из самых развитых стран мира. Губернатор Калифорнии, директор театра из Парижа, писатель-фантаст из Голландии. Понимаешь, они почувствовали, что требуется нарастить и второе, духовное крыло, но не стали выщипывать перья из первого, “материального”, сохранили все свои навыки и вовсе не расстались с благами цивилизации. Дома в индийском Ауровиле, этом великом городе Будущего, – это вовсе не хижины без сортиров, а нечто похожее скорее на подмосковные виллы “новых русских”, но как же в них светло и просто…

– Про Ауровиль, думаю, надо бы рассказать нашим читателям поподробнее. Это ведь еще и самый интересный учебный центр планеты?

– Я там давно не был, уже успел соскучиться по друзьям. Но в качестве проводника я вполне сгодился бы. А по дороге провел бы участников по маршруту первого русского “челнока” Афанасия Никитина, который был поначалу мелким купчиной, потом его обокрали в Чечне(!), но он не испугался, дошел до Индии, стал в конце пути духовным человеком, мудрецом, мыслителем…

– Чудно, конечно, за русской идеей отправляться в далекую Индию, но, как говаривал персонаж Ролана Быкова: “Нормальные герои всегда идут в обход!”.