Девятнадцатилетние – навеки? Спорные ответы на бесспорные вопросы

Речь пойдет об одном из вариантов сочинения на ЕГЭ по русскому языку 2018 года, написанного 6 июня, в день рождения Пушкина.

Для сочинения был выбран текст писателя Григория Бакланова. Как всегда, что, на мой взгляд, неправомерно, название произведения, откуда взят экзаменационный текст, не указано. Но в эпоху Интернета проблема решается быстро. Произведение это – «Навеки – девятнадцатилетние». Я перечитал его.Дня через три текст экзаменационной работы я прочел в Интернете. Нет-нет, это не похищенная информация, о которой до экзамена знать не положено. Просто в Интернете выложили все отрывки из произведений Бакланова, которые были использованы на экзаменах. Не знаю, как тут обстоит дело с авторским правом. Но, когда я спросил одного писателя, давал ли он разрешение на использование его произведения в утилитарных целях, то оказалось, что обо всем этом он узнал только от меня. В этой подборке я встретил и статью Бакланова о литературе, о которой писали уже давно мои ученики. Но я ее запомнил, потому что один из учеников не согласился с тем, что писатель написал о Льве Толстом с восхищением: «Толстой едет на голод вместе с дочерью, ходит по избам, где тиф. Ну ладно сам, но дочь! По-другому совесть не разрешает». «Какая совесть, когда речь идет о жизни дочери!» – возмутился один из моих учеников. Но раз мы говорили обо всем этом на уроке, значит, это был не экзамен, а очередной мониторинг, как их тогда называли, попросту репетиция экзамена, коих было до четырех в течение учебного года.В книге повесть Бакланова занимает 170 страниц. На экзамене перед учениками были две страницы, то есть 1,7% повести. Возникает вопрос: а можно ли судить о книге, если ты знаешь только самую малую долю ее? Думаю, что, может быть, только в том случае, если выбранный эпизод находится в эпицентре повествования и дает возможность судить о герое книги. Во всяком случае то, о чем должен писать ученик на экзамене, должно предстать перед ним как некое законченное целое.Теперь обратимся к тексту Бакланова, каким он был предложен на экзамене.Перед этим не могу не сказать, что начало его совершенно непонятно. Можете проверить на себе:«Весь в пару подвинулся к перрону поезд. Обындивелые крыши вагонов, натеки льда с крыш, белые слепые окна. И, словно это он нанес с собой ветер, помело с крыш вокзала. В снежном вихре, в пару метались люди от дверей к дверям, бежали вдоль состава.Каждый раз вот так бегают с вещами, с детишками, а везде все закрыто, ни в один вагон не пускают.Санитар, стоявший рядом, тоже смотрел. Осторожно выплюнул гвозди в горсть».Вы что-нибудь поняли? А все очень просто. Раненые открыли окна в своей госпитальной палате, что было очень опасно для их здоровья. Санитар пришел, чтобы забить окна. Рядом с ним стоит главный герой повести Владимир Третьяков. А все остальное они видят через окно.Теперь о самом главном. Лейтенант, девятнадцатилетний Владимир Третьяков, мучительно думает об одном и том же. Выпишу только самое основное.«Какая надобность не для кого-то, а для самой жизни в том, чтобы люди, батальонами, полками, ротами погруженные в эшелоны, спешили, мчались, терпя в дороге голод и многие лишения, шли скорым пешим маршем, а потом эти же люди валялись по всему полю, порезанные пулеметами, разметанные взрывами, и даже ни убрать их нельзя, ни похоронить?.. И какая надобность жизни в том, чтобы столько искалеченных людей мучились по госпиталям?..На фронте воюет солдат, и ни на что другое не остается сил. Сворачиваешь папироску и не знаешь, суждено ли тебе докурить; ты так хорошо расположился душой, а он прилетел – и накурился… Но здесь, в госпитале, одна и та же мысль не давала покоя: неужели когда-нибудь окажется, что этой войны могло не быть? Что в силах людей было предотвратить это? И миллионы остались бы живы… Двигать историю по ее пути – тут нужны усилия всех, и многое должно сойтись. Но чтобы скатить колесо истории с его колеи, может быть, не так много и надо, может быть, достаточно камешек подложить?»Поймите выпускника школы, который только что все это прочел и который должен обо всем этом написать, ответив на вопрос, на который и легион политологов, философов, политиков вряд ли может явно и однозначно ответить. Если в смятении девятнадцатилетний лейтенант, который уже многое увидел и пережил на фронте, то что же должен перечувствовать наш ученик, который о таких материях даже и не подозревал… Я знаю об одном выпускнике, которого доконал вот этот самый камешек перед колесом истории.Но дело не только в этом. В 1979 году, когда Бакланов работал над повестью, он написал: «Я думаю, сейчас время как раз и надо использовать на то, чтобы рассказать правду о войне. Это иллюзия, что ее знают. Только художественная литература, лучшие книги о войне расскажут, как это было».В тексте, который прочли наши ученики на экзамене, рассказано о важнейшей части этой правды о войне. Здесь сказано о ее трагедии, о муках, страданиях, гибели людей.Но повесть Бакланова не только об этом. Третьяков задает себе неразрешимые вопросы, но он и отвечает себе на главный вопрос: «Когда уже оно (колесо истории. – Л.А.) и пошло с хрустом по людям, по костям, тут выбора не оставлено, тут только одно: остановить, не дать ему и дальше катиться по жизни людей. Но неужели могло этого не быть? …Сейчас война идет, война с фашистами, и нужно воевать. Это единственное, что ни на кого другого не переложишь. А все равно думать себе не запретишь, хоть и ни к чему это». Но этот абзац в экзаменационный текст не вошел.А между тем повесть Бакланова о том, как воевал, останавливал этот смертоносный поезд, и о том, как погиб навеки девятнадцатилетний лейтенант Владимир Третьяков.Ограничусь лишь одной цитатой. «Все они вместе и по отдельности каждый отвечали и за страну, и за войну. И за все, что есть на свете и после них будет. Но за то, чтобы привести батарею к сроку, отвечает он один». И без этой правды тоже нет правды о войне. Но о ней ничего не сказано в экзаменационном задании.Но это еще не все. Нашему ученику еще нужно сформулировать одну из проблем, поставленных автором в этом тексте. Но тут возникают два вопроса.Открываю «Энциклопедический словарь юного литературоведа», написанный уважаемыми профессионалами. Читаю: «Понимание литературного произведения становится более ясным, если его содержание предстает как ряд острых жизненных противоречий (проблем), стоящих перед художником и его персонажами и настоятельно требующих своего разрешения в сюжетном действии».Проблема, проблематика – это категория, связанная с художественным произведением как целым. И вряд ли возможно говорить о проблеме произведения на материале пусть и очень важном, но все же маленькой части всего произведения. Но и это не главное.Итак, нужно назвать проблему, поставленную автором. Но кто сказал, что эту проблему поставил писатель Бакланов? Далее ученику придется ответить и на такой вопрос: «Напишите, согласны ли Вы с точкой зрения автора приведенного текста». Но кто сказал, что в том, что представлено на экзамене, выражена точка зрения автора? Не надо путать автора и его героя.Но, боже мой, какая скукаС больным сидеть и день и ночь,Не отходя ни шагу прочь!Какое низкое коварствоПолуживого забавлять,Ему подушки поправлять,Печально подносить лекарства,Вздыхать и думать про себя:«Когда же черт возьмет тебя!»Но ведь «так думал молодой повеса», а не Александр Сергеевич Пушкин. Писателю Бакланову его герой близок, он дорог ему, в нем во многом воплощена молодость писателя. Но все-таки весь эпизод, данный на экзамене, – это смятения девятнадцатилетнего героя, а не пятидесятилетнего писателя Бакланова. Думал ли так девятнадцатилетний Бакланов на фронте или в госпитале, думал ли сам  обо всем этом, когда писал повесть, я не знаю. Бедные ученики должны это знать и об этом написать. Случайно я натолкнулся в Интернете на переписку одиннадцатиклассников. Нет-нет, не во время экзамена. Там всюду указано время. Это был вечер. Обсуждался только один вопрос – верно ли они сформулировали эту самую проблему.Проблема понимания войны. Влияние войны на жизнь человека. Человек на войне. И – не раз повторено – бессмысленность войны. Да, да той самой, которую мы называем и Великой, и Отечественной.Лишь раз точное попадание по формуле: «Могут ли люди предотвратить войну». Но это, конечно, не проблема, поставленная автором. Тут школьник абсолютно не виноват. Ему дан набор отмычек, и ничем другим он пользоваться не может.Кстати, не нужно нам все время повторять: «равенство всех детей при соблюдении единых требований ЕГЭ». Какое равенство, какие единые требования! В тех же классах одни писали по тексту Юрия Бондарева о роли детства в жизни человека (текст тоже есть в Интернете), а другие решали судьбу мира, войны и человечества. Так мы подошли к самому главному.В последний раз вернемся к тексту Бакланова. «Неужели только великие люди не исчезают вовсе? Неужели только им суждено и посмертно оставаться среди живущих? А от обычных, от таких, как они все, что сидят сейчас в этом лесу, – до них здесь так же сидели на траве, – неужели от них ничего не останется?.. Неужели и мысль невысказанная и боль – все исчезает бесследно? Или все же отзовется в чьей-то душе?» (Курсив мой. – Л.А.)Вот это и есть самое главное.Я вижу, как отзывается наше трагическое прошлое в Бессмертном полку. Но когда думаю о школе, то понимаю, что здесь все гораздо сложнее.Сам я всю жизнь помню, как из нашего детского дома в городе Вольске уходили поздней осенью 1941 года старшие на войну.Хорошо помню и русскую деревню, в которой расположился наш маленький отряд московских четырнадцатилетних грибников. Мы должны были собирать по четыре килограмма грибов, за это нас кормили, а карточки оставались у наших мам. Я увидел деревню без мужчин, не считая парнишек и старых дедов.И много десятилетий на моем книжном шкафу лежала скрипка, которую оставил до своего возвращения один из маминых друзей, уходя на фронт.В январе 1953 года вместе с небольшой группой мальчиков мы шли в лыжный поход с направлением на Бородинское поле. Проходя через Петрищево, мы попросили сказать нам, где бы мы могли переночевать. Нам предоставили дом, в котором свою последнюю ночь провела Зоя Космодемьянская.В классе, в котором учились эти ребята, в первом моем учительском классе, у девяти учеников родители погибли на войне; двое вернулись, но вскоре умерли; четверо были в оккупации, и один из них играл с найденным патроном, он взорвался, и ученик мой остался без одного глаза. На фронте погиб и муж Ольги Петровны, их классного руководителя и учителя математики.Шло время, и расстояние между войной и современной жизнью увеличивалось. В декабре 1984 года классы, в которых я работал, – два десятых и один одиннадцатый – писали домашнее сочинение на тему «Как война прошла через нашу семью». Только несколько человек сказали, что написать это сочинение они не смогут: все связи с войной у них в семьях порваны.У меня тогда училась внучка Григория Чухрая. Мы тогда же все по телевизору посмотрели его фильм «Баллада о солдате». Я попросил Чухрая, когда он пришел к нам в школу, посмотреть эти сочинения. Они взволновали его. Особенно одно: «Когда дед приехал домой с фронта после госпиталя буквально на час, то увидел следующее: дети худые, жена усталая, на ногах не стоит. Мой отец рассказывает, что, хотя он был маленький, но запомнил в тот день одно: когда деда посадили за стол и дали ему щи из лебеды, то он ел, хвалил, а у самого текли слезы, когда он смотрел на детей. Он говорил: «Как вкусно…» А сам плакал».Сочинения Чухрая потрясли. Он передал мне письмо: «Взволновало меня то, что ваши ученики, сами того не осознавая, показали, как глубоко, как органично живет в них память о прошлой войне. Некоторые шедевры из их сочинений взволновали меня до слез. Какие точные, какие емкие детали отобрала народная память! (Например, то, как отец ел суп из лебеды, хвалил, а сам плакал. Такого не придумаешь, хоть проглоти перо!) Задание, которое вы дали своим ученикам, помогло им задуматься, что значит для них – для них лично – история их страны. Многие из них поняли, что она не абстракция, что она восходит к ним от родителей, а от них перейдет к детям».Переход к детям оказался куда более сложным.Когда-то одна моя ученица написала мне в сочинении по литературе: «Я вам пишу не как ученица, а как человек». Это единственно верный подход в методике сочинений. Но введение ЕГЭ здесь многое изменило. Экзамен стал для моих учеников и их родителей судьбоносным: попадет, не попадет, удастся ли на бюджет – на платное отделение нет денег. Ученические успехи и достижения стали главными. Ученик заслонил человека. Сегодня это понимают все.Выступая на XV съезде российских омбудсменов, глава Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин рассказал, как он был в школе на родительском собрании: «Вот на последних родительских собраниях ни слова о детях не прозвучало! Все полтора часа учителя говорили только о рейтингах!»На том же съезде прозвучал и тревожный голос уполномоченного по правам ребенка Анны Кузнецовой: «К сожалению, многие папы и мамы на первое место ставят чисто формальные достижения своих отпрысков, придавая слишком большое значение результатам ЕГЭ, победам на олимпиадах и так далее. Между тем нужно учить ребенка быть счастливым независимо от полученных отметок, количества набранных на экзаменах баллов и занятых на соревнованиях мест». Все так, но на самом деле все сложнее. К тому же об успехах школы судят не по количеству счастья, приходящегося на каждую ребячью душу, а по этим самым чисто формальным достижениям.Больше всего все эти деформации и смешения действуют именно на школьные сочинения. Баллы стали выше смыслов.Я ограничусь лишь одним примером. Вот уже десять лет я изучаю то, что предлагает Интернет в подготовке к экзаменам по русскому языку, ЕГЭ по литературе, итоговым сочинениям. Я прочел массу книг на эту же тему. Сейчас мы говорим о войне, и я приведу примеры того, как готовят к сочинениям о ней.Большая, почти в четыреста страниц книга, изданная большим тиражом. «Полное собрание литературных аргументов. Сочинения на ОГЭ. Сочинения на ЕГЭ. Итоговое выпускное сочинение». Сотни и сотни этих самых аргументов. Берутся достойные, прекрасные произведения. Но посмотрите, как они опошляются, подстригаются под гребенку одних и тех же шаблонов, примитивизируются. Судите сами.К.М.Симонов «Жди меня», «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…».Я цитирую все. Вот что достаточно для ученического сочинения:«Имя поэта Константина Михайловича Симонова было хорошо известно уже в годы Великой Отечественной войны. Прошедший всю войну, хорошо знавший ее героев, он просто и искренне писал стихи, дающие надежду, вселяющие веру в победу, исцеляющие боль. Его стихотворения «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…», «Жди меня» и другие призывали солдат к мужеству и стойкости, верности и готовности выполнить свой долг».Ну и где же здесь стихи Симонова? Их нет, но они и не нужны. И это выпущено одним из ведущих издательств страны. И какой казенный, пустой, бездушный язык!А я помню, как мы с другом-семиклассником в 1944 году пробились в Коммунистическую аудиторию МГУ, где выступал Симонов. И что это была за встреча! И как волновали его стихи…Б.Л.Васильев «А зори здесь тихие…».«В повести Б.Васильева юная девичья чистота сталкивается с бесчеловечными и жестокими силами фашизма. В этом столкновении пять девушек, выступающих против матерых немецких диверсантов, погибают.Да, враг был задержан, но эта маленькая победа достается ценой пяти юных жизней. Небольшая повесть стала гимном женственности, символом вечного обаяния, душевного богатства и красоты пятерых девчат. Б.Васильев с горечью описывает, как суровая и жестокая действительность войны вступает в борьбу со всем прекрасным, что есть в героинях».А мы еще удивляемся, откуда язык, стиль, содержание многих и многих экзаменационных сочинений, приносящих нужные баллы…А.Т.Твардовский «Василий Теркин».«Описывая картины голода и холода, поэт говорит, что на войне «жить без пищи можно сутки, можно больше», но каждый день нужно быть готовым к смерти. И все тяготы солдаты выносят терпеливо и достойно».Простите мня, но все это звучит просто кощунственно. Да, здесь есть цитата из поэмы. Сейчас я вам покажу, как она звучит в самой поэме.Жить без пищи можно сутки,Можно больше, но поройНа войне одной минуткиНе прожить без прибаутки,Шутки самой немудрой.Не прожить, как без махорки,От бомбежки до другойБез хорошей поговоркиИли присказки какой, -Без тебя, Василий Теркин,Вася Теркин – мой герой.А всего иного пущеНе прожить наверняка -Без чего? Без правды сущей,Правды, прямо в душу бьющей.Да была б она погуще,Как бы ни была горька.Нет этой правды во всех этих самых аргументах про войну. Сейчас я читаю последнюю изданную книгу Даниила Гранина «Чужой дневник». Мне там понравилось одно выражение – «включенность в историю». Так вот все эти аргументы и часто сами сочинения выключаются из истории, не рождая соприкосновения с ней.И наконец последнее. Как вы знаете, проверяющим написанное выпускниками предоставляется «информация о тексте», материал для сочинения. С этой информацией и сверяются тексты самих учеников. Проверяющие уже знают и какова проблема предложенного текста, и в чем состоит позиция автора. К сожалению, в первый раз за весь период экзаменов я не смог с этим документом ознакомиться. Мне сказали, что проверка шла под строгим оком следящих камер. Хотя, конечно, было очень интересно, как там отвечено на все вопросы. Но для меня это ничего не меняет. Для учеников это все вопросы жизни и судьбы.В последние годы даже официальные лица стали называть тесты угадайками. Тесты из экзаменов убрали. Но угадывать приходится то, что там написали в ФИПИ для проверяющих. Я уже говорил, что случайно наткнулся в Интернете на переписку выпускников после экзамена. Все по этой теме, только о ней. Вопросы, встревоженные и растерянные: «А так сойдет?», «А вот это можно?», «Эту формулировку примут?» О самом навеки девятнадцатилетнем они забудут сразу же после экзамена. Тем более они и так не знают, из какой книги все взято. Желания прочесть эту книгу уже поэтому не возникнет ни у кого. К тому же каждый из них на этом трагическом тексте, перед тем как приступить к сочинению, выполнял грамматические задания. И для них что занятия по грамматике, что рассказ о мучительных размышлениях юного лейтенанта – все одно: задания, которые должны приносить баллы.Все это мы уже проходили. Почти 50 лет назад вышел фильм Г.Полонского и С.Ростоцкого «Доживем по понедельника». И там Генка Шестопал сказал о том, что есть сочинения искренние, и есть те, что написаны по принципу «У-2»: первое «у» – угадать, второе «у» – угодить. «Когда чужие мысли, дома подготовленные, и пятерочки, можно сказать, в кармане».Но вот в чем дело. Любой текст всегда открыт. Критики, литературоведы по-разному анализируют одно и то же произведение. Конституционный суд решает, соответствует ли Конституции то или иное решение. И даже богословы расходятся в толковании библейских текстов. Очевидно, что в трактовке текстов, вынесенных на экзамен, в том числе текстов из русской литературы, у ФИПИ нет монополии на истину. Особенно если учесть, что об этой истине прочтения текста судят и те, кто в школе последний раз работал на заре туманной юности. Между тем я сам знаю множество случаев, когда выпускник пишет умно, тонко, абсолютно верно по сути, но у него снимают баллы за то, что его мыли не входят в перечень санкционированных. В итоге часто именно лучшие теряют свои кровные баллы.И почему после единственного экзамена для всех по всем регионам и по всем вариантам не сообщают о том, что же хотели увидеть в работах учеников при выполнении этого задания? Это нужно знать самим ученикам, их учителям, родителям, всей нашей общественности.Я хорошо понимаю, что после всего того, что было, прежде всего нужно было навести порядок. Он наведен достаточно жестко, и иного быть не могло. Теперь главным становится наведение порядка в сфере изготовления экзаменационных материалов. Но без широкого и открытого привлечения учителей эту задачу не решить.