Девочки

Пролетели полтора десятка лет, и теперь другие дети приезжают на каникулы на станцию Поныри, в те места, где прошло мое голодное босоногое детство в страшные годы войны и послевоенное лето сорок шестого. Сейчас все стало другим, досыта молока и хлеба.

Девочки сидели на ступеньках крыльца и внимательно рассматривали что-то в тетрадке, держа ее на коленях. Они сидели рядом. Их головки иногда касались друг друга. Они были обе коротко подстрижены. У одной шапка прямых черных волос, казалось, непокорных, обрамляла хорошенькое живое личико с быстрыми синими глазами. А у другой – кудрявые рыжеватые волосы, смоченные водой, легко и красиво лежали на головке, как будто над ними поработал мастер из салона красоты. На улице было погожее летнее утро, солнце светило яркими, но еще негорячими лучами. На крыльцо падала тень от развесистой старой ракиты, стоявшей около дома, свидетельницы прошедшей войны. Вокруг ходили куры и пощипывали густую травку, а рядом, вдоль длинной круглой оглобли, лежавшей на невысоких столбиках и представлявшей забор, цвели разноцветные мальвы.

– Девочки! Покормите кур, – послышался из открытого окна голос мамы.

Девочки быстро поднялись, и одна из них побежала к мазанке через дорогу. Куры, как по команде, дружно бросились за Катей, там лежал корм в большой бочке. Девочка, почерпнула миской зерно, боясь наступить на плотно окружавших ее кур, бросила горстку корма подальше от себя, потом еще, еще. Птицы, кудахтая, быстро клевали, а между ними похаживал, не забывая про еду и издавая призывные звуки, красивый петух. Катя уже направлялась к дому, перебегая пыльную дорогу. Ей было лет двенадцать, и врожденная грация уже чувствовалась в ее движениях, сейчас несколько угловатых. Вбежав на крыльцо и увидев свою сестру уже с полотенцем, Катя посмотрела на Лену почти умоляюще:

– Я быстро, пошли вместе на речку.

Рыжеволосая Лена была старше своей сестры на два года и во всем чувствовала свое превосходство. Девочки приехали на каникулы к бабушке в деревню, и все соседи приветливо и ласково улыбались, встречая их.

Бабушка, давно хлопотавшая по дому, сейчас собирала поспевшие огурцы на бахче под горкой. Девочки, радостно сбегая под горку, мчались мимо бабушки к речке, размахивая полотенцами.

– Бабушка! Мы купаться! – сообщали они на ходу.

– Бегите, бегите! Храни вас Господь! – бабушка ласково улыбалась, провожая их взглядом.

С речки неслись звонкие ребячьи голоса, и холодные струи воды, неожиданно обжигая вбежавших в воду девочек, скоро приятно скользили по всему телу. Все дети, брызгаясь и вскрикивая от восторга, радовались, догоняя друг друга. Вдоволь накупавшись, все гурьбой шли к домам мимо колодца. Колодец был неглубокий. Девочки, окружив его и заглядывая на спокойную темную воду, смотрелись, как в зеркало, каждая любуясь собой.

Воду черпали из колодца ведром, надев его на длинную рогатину, так делают в некоторых селах, где вода близко. Катя уже бежала в сад следить за курами, чтобы они не поклевали огурцы и помидоры. Она быстро села у дорожки так, что ее не было видно соседскому девятилетнему мальчишке, который давно поджидал, чтобы никого не было в саду. Не замечая Кати и озираясь по сторонам, он осторожно направился к созревающему подсолнуху. Катя, громко завизжав, мгновенно ринулась на мальчишку, а он уже был в своем саду и, скорчив рожицу, радовался, что не пойман. Она возмущенно и воинственно топталась около разделительной канавки, от досады покраснев и сверкая глазами. Маленький мальчишка уже быстро убегал куда-то за кусты. Катя обиженно опять уселась на старое место, решив больше не пропустить в свой огород ни соседского мальчишку, ни надоедливых кур. Не прошло и пяти минут, как послышался снизу от бахчи победный голос:

– Катька шляпа-растяпа! Не догонишь, не догонишь! – дразнил он.

– Катя! Наш Николай приехал, – вдруг позвала Лена.

Катя, с трудом сдерживая слезы и грозя кулаком в сторону Вовки, побежала к дому. Николай, двоюродный брат девочек, приехал на велосипеде из соседнего села и сейчас окруженный бабушкой и мамой уже сидел за столом, рассказывая что-то. Он немного важничал и смутился при появлении девочек. Николай был высокий, крепкий парень семнадцати лет, с пышной шапкой светлых волос, из-под густых пшеничных бровей светились добрые серые глаза. Всем было хорошо, все радовались, а Лена вспоминала, как в прошлом году он ловко управлял лошадью, когда они ездили на станцию. Дети тогда втроем сидели на трясущейся телеге, а кругом расстилались желтые, уже созревшие хлебные поля, на которых начинали работать комбайны.

На столе давно появились свежие огурчики и горячая молодая картошка. Все с удовольствием ели, запивая картошку холодным квасом, только что принесенным из погреба. Все гордились Николаем, и Катя, забыв все свои недавние неприятности, смеялась и радовалась, казалось, больше всех. Лена уже была немножко барышня, и свое загорелое лицо нещадно пудрила пудрой «Рашель», для этого она выходила несколько раз в сени. Лена считала себя взрослой, да еще загар на ее маленьком носике в веснушках все время шелушился, так что пудра, казалось ей, была просто спасением.

Наконец всем захотелось выйти на улицу. Николай направился к своему велосипеду, собираясь уезжать. Солнце палило так, что хотелось спрятаться куда-нибудь в тень. На небе ни облачка, деревья стояли не шелохнувшись. Николай быстро вскочил на велосипед, обещая на днях приехать, и покатил по узкой тропинке вдоль пыльной дороги.

– Как тихо кругом, жарко, может, опять на речку? – мечтательно сказала Лена.

– Парит, вон посмотри на небо, – мама внимательно всматривалась вдаль. – Дождя бы не мешало, пошли в дом.

Далеко за горкой у горизонта на небе появилась узкая синяя полоска, и вскоре послышались слабые раскаты. Полоска быстро приближалась, вскоре превратившись в огромную свинцовую тучу, закрыв все небо. Куры, только что сидевшие в пыли, попрятались куда-то, только в доме громко жужжала муха. Мама быстро закрыла окно и двери. Внезапно стало тревожно, девочки с опаской посматривали в окна, явно ощущая страх. Вдруг поднялся сильный ветер, молния, приближаясь, пронизывала все небо, и раскаты грозились разнести все вокруг. Дождь застучал крупными каплями, барабаня по крыше, по траве, по пыльной дороге. Дождь сплошным потоком полил, как из ведра. Ветер с огромной силой пригибал кусты к земле, кроны деревьев раскачивались во все стороны, как игрушечные, и шелестели, как будто прося пощады. Гроза бушевала, и яркие полоски молний резко освещали небо, грохотом отдавались в груди. Бабушка крестилась, повторяя: «Господи, помилуй!» Она хорошо помнила, как когда-то в молодости в ее дом влетел сизый шар, взрывом оторвав угол дома. Постепенно гроза отступила, и вскоре дождь прекратился. Еще в воздухе висела сырая мгла, а уже какое-то радостное чувство заполнило души девочек, хотелось сбегать в сад, перебежать дорогу, превратившуюся в сплошное месиво и, намокнув от всего на свете, радоваться и улыбаться. Гроза прошла.

Девочки, быстро надев резиновые сапоги, уже бежали в сад собирать упавшие яблоки, и мгновенно крупные капли с деревьев обрушились на них, промочив до нитки. Казалось, что такой удивительный свежий воздух бывает только в тех местах. Все запахи земли, травы, деревьев, цветов – все слилось в умиротворяющее чудо, и это приятно окутывало их, проникая во все клеточки их существа, а красные ягоды малины, ярко сиявшие на мокрых кустах, призывно манили к себе.

– Как хорошо, – весело вскрикивала Катя, сдерживая расползавшиеся ноги на скользкой дорожке, спускавшейся под горку.

– Я не могу оторваться, сейчас упаду, – крепко держась за яблоню, вторила ей Лена. Перебегая от дерева к древу и балансируя руками, они поднимали с земли мокрые яблоки.

– Пока хватит, бежим домой! Смотри, вон прибежал в свой сад Вовка!

– Бежим! Бежим!

И сестры мчались к дому, стараясь обогнать друг друга.