Девочка со спичками. Старая сказка на новый лад

Пятиклассницу Кристину Тикину задержали на месте преступления. Задержали в тот самый момент, когда она вырывала страницы из учебника литературы и прятала их, скомканные, за батарею. На допросе в кабинете завуча злоумышленница сначала гордо молчала, как целый отряд партизан. Затем бубнила под нос нечто невразумительное, дешифровке не поддающееся. Но потом вдруг, безнадежно махнув рукой, чистосердечно призналась, что просто-напросто не прочитала заданную к уроку «Девочку со спичками» и, дабы избежать заслуженной кары, решила предъявить литераторше Ирине Николаевне искалеченную книгу. Мол, смотрите, Ирина Николаевна, какое свинство: я так хотела почитать своего любимого Андерсена, так хотела, а какие-то негодяи страницы вырвали. И как назло, на самом интересном месте. Ну что за люди? Ничего святого! Что значит «ничего святого», Кристина не знала, но слова эти раз по тридцать на дню повторяла ее бабушка, бывшая прима народного театра, покинувшая подмостки, потому что «везде интриги». Впрочем, при чем тут бабушка – внучке своей непутевой она сейчас была не помощник. Суровый приговор не заставил себя долго ждать. Cразу после уроков Кристине надлежало отправиться на исправительные работы в школьную библиотеку и до тех пор чинить там старые потрепанные книжки, пока раскаяние и канцелярский клей не смоют тяжкий грех с ее души.

…Из бесчисленных складок своей пестрой шали библиотекарь Христина Андреевна молча извлекла старинные ножницы, серебряные с гнутыми ручками, испещренные таинственными непонятными знаками. Откуда-то появилась матовая, на ощупь шелковистая бумага – Кристина такой и в глаза-то никогда не видела. Бутылочка с клеем, но не обычная, пластмассовая, какими заставлены полки канцелярских магазинов, а фигурная, темно-зеленого стекла. И наконец, все так же безмолвно, Христина Андреевна водрузила на стол пачку пыльных учебников и тут же отвернулась от своей пленницы, будто ее здесь и не было вовсе.- Да их тут штук сто, не меньше, – задохнулась Кристина то ли от пыли, то ли от возмущения. – Мне с этим и до утра не справиться!- А я тебя и не тороплю, – раздалось в ответ. – Мне спешить некуда. Тебе и подавно.И что-то в этом спокойном негромком голосе было такое, что девочка поняла – спорить бессмысленно…Если честно, Кристина ждала, что ее станут пилить и изводить нотациями. Ждала криков про «современную молодежь», у которой, как известно, «ничего святого». Бабушка бы точно не упустила случай высказаться, но библиотекарша, видимо, никогда не была примой народного театра и острой тоски по зрителям не испытывала. Первые полтора часа в библиотеке царила тишина. Нарушали ее лишь сухой шелест переворачиваемых страниц да едва слышное позвякивание ножниц – несмотря на то что прежде Кристина никогда не клеила книг, работа у нее спорилась. Когда за окном уже совсем стемнело, Христина Андреевна выкатила из-за книжных полок крошечный столик, поставила на него чайник, две чайные чашки, тарелку с печеньем и вазочку с подснежниками. Жестом пригласила девочку к столу, сама же устроилась напротив и все так же, не говоря ни слова, принялась разглядывать ее пристально, остро, с нескрываемым любопытством. «Будто я зверек какой в зоопарке», – пронеслось в голове у Кристины. Ей стало не по себе, и чтобы нарушить это уже изрядно затянувшееся молчание, она выпалила первое, что в голову пришло:- А откуда у вас подснежники в декабре?- Из сказки «Двенадцать месяцев», конечно, откуда же еще, – Христина Андреевна принялась разливать чай столь буднично и спокойно, будто получить цветы из сказки – то же самое, что купить их на автобусной остановке.- Аа-а-а… – понимающе протянула Кристина, но на всякий случай слегка отодвинулась от чайного столика, над которым поднимался горьковатый, пряный, нездешний аромат неведомых трав, и с тоской глянула на запертую дверь библиотеки. Отчего-то сделалось тревожно, зябко, а на висках бисером выступил пот. Захотелось, чтобы сейчас же в библиотеку вошел – да все равно кто, пусть даже завуч или сам директор с очередной порцией нравоучений или вот хоть бабушка с ее вечным «ничего святого», лишь бы не оставаться наедине с этой таинственной старушкой и ее такими странными молодыми глазами. Лишь бы вспыхнул под потолком яркий свет большой люстры, прогоняя из темных углов сумрачные зимние тени. Лишь бы не слышать этих странных шорохов и печальных, протяжных стонов, которыми внезапно наполнилась библиотека.Прежде Кристина с библиотекаршей почти никогда не сталкивалась. Да и где, спрашивается. Книг она не читала, считая занятие это «отстойным» и «тухлым». В чате посидеть – это другой разговор, вот там жизнь, новости, сплетни, там тебя никто не «грузит», не учит жить, не воспитывает, душу не вынимает занудством своим. Да пусть бы только попробовал кто – «забанить» его, вышвырнуть вон из чата, и дело с концом. Краем уха Кристина слышала, что раз в месяц в читальном зале накрывают большой стол с домашними пирогами и ведут какие-то нескончаемые, совершенно дурацкие, по мнению Тикиной, разговоры о писателях да поэтах. Уши вянут от тоски. И охота кому-то время на всякую ерунду тратить? Однажды она даже спросила своего одноклассника, Ваньку Дедича, чего это он все к библиотекарше на посиделки таскается, не иначе как конфет полопать. Ванька тогда почему-то страшно обиделся и обозвал ее деревней, за что тут же схлопотал по шее. Вообще-то Ванька ей нравился, но уж больно умного из себя корчил и смотрел на нее, Кристину, всегда эдак свысока, как на существо изначально низшее. И вот теперь она сама сидит напротив этой чокнутой, а та все сверлит и сверлит ее взглядом, сверлит и сверлит. Ноги надо уносить, вот что. И чем скорее, тем лучше. Будто прочитав эти мысли, Христина Андреевна внезапно наклонилась к ней так близко, что паутинка тонких морщинок на ее тонкой пергаментной коже сложилась в какие-то замысловатые неведомые письмена, и не сказала, а скорее выдохнула едва различимо:- А ты сама хотела бы оказаться в сказке?У Кристины в горле от ужаса пересохло. И она судорожно замотала головой.- А придется, – задумчиво протянула библиотекарша, откидываясь на спинку стула. – Только это тебя и спасет. Вижу я, что девочка ты неплохая, просто не той тропинкой пошла и заплутала, бедняжка. Но пока еще не поздно все исправить.- Христина Андреевна, миленькая, отпустите, – наконец разрыдалась Кристина. – Я больше не бу-у-уду книжки рвать, честное слово не бу-у-уду. Читать начну, все, что скажете, прочитаю, только отпустите.- Конечно, не будешь, – усмехнулась библиотекарша. – Кто ж сам себя рвет-то, скажешь тоже. А пока пей чай, девочка, пей.Завороженная, оцепеневшая, потерявшая всякую власть над собой, Кристина поднесла чашку к губам и сделала большой глоток. В тот же миг стены библиотеки, книжные шкафы и даже гипсовые бюсты Пушкина и Толстого, до того лишь величественно белевшие высоко под потолком, пустились в бешеный хоровод. Стремительное это кружение подхватило девочку и понесло куда-то вверх, а потом вниз, швыряя из стороны в сторону, как щепку в шторм. Она чувствовала, что растет и ширится, разливается безбрежным океаном, и в волосах ее, как в водорослях, плавают диковинные рыбы, а руки ее – пена морская. Потом она сжималась до размеров игольного ушка, так что крошечная букашка рядом с ней превращалась в гигантское чудище. Как долго это длилось, она не знала. Очнувшись, Кристина увидела, что лежит на снегу, припорошившем старинную булыжную мостовую. Смеркалось. Где-то вдалеке звонил колокол. Улицу прочерчивали нити золотистого света, лившиеся из окон домов. Она попыталась подняться, но поняла, что руки и ноги плохо слушаются. Опустила глаза и вскрикнула: тело ее было прозрачно и мерцало каким-то призрачным голубоватым светом.- Как ты себя чувствуешь? – Христина Андреевна была здесь же, все такая же невозмутимая и загадочная.- Что это со мной? – Кристина тяжело привалилась к стене дома, насколько это вообще возможно, если ты светящийся во тьме призрак.- Ничего особенного, – пожала плечами библиотекарша. – Я превратила тебя в книжку. В «Девочку со спичками». Теперь ты будешь храниться в школьной библиотеке. Вместо того учебника, что порвала сегодня утром. Точнее, в библиотеке будет храниться лишь твоя оболочка, душа же поселится в сказке.- Как мне вернуться домой? – всхлипнула Кристина.Ответа не последовало: там, где только что стояла библиотекарша, кружились, мягко опускаясь на землю, стайки резных снежинок….И Девочка, и ее серные спички обнаружились тут же, за углом. Она сидела прямо на снегу, жгла спичку за спичкой, а перед ней танцевал мазурку аппетитный жареный гусь, начиненный черносливом и яблоками. Потрескивали поленья в стоящей тут же жарко натопленной железной печке с блестящими медными ножками и дверцами. И над всем этим возвышалась пышно украшенная рождественская елка. Девочка чиркала спичками и тихонько смеялась. Наконец она заметила Кристину, точнее, бестелесное голубоватое привидение, мерно покачивающееся над землей.- Ой, – сказала Девочка, – новая книжка…- Что-то вроде того, – буркнула Кристина, сквозь слезы разглядывая тоненькую белокурую фигурку с милыми ямочками на улыбающемся личике.- А ты из наказанных или сама по себе? – заинтересовалась Девочка.- Что значит сама по себе? – не поняла Кристина.- Ну как же, есть книжки – сами по себе книжки, их в типографии печатают, и хозяевами там – духи леса: бумага-то – это бывшее дерево. А ты, судя по всему, из наказанных: тебя книжная фея заколдовала за то, что ты книжку испортила.- Ничего себе, – ахнула Кристина. – А ты откуда знаешь?- Тоже мне секрет, – рассмеялась Девочка, зажигая новую спичку. – Я за полтора с лишним столетия, знаешь, сколько таких, как ты, повидала. Уу-у-у – и не сосчитать. Вы, дети, во все времена отчего-то страшно любите книжки портить. А вот читать их почему-то не очень любите. Особенно в последнее время. Так что вот сижу, скучаю…- Ээ-э, прости, как тебя…- Девочка со спичками, – чинно, совсем как взрослая, представилась Девочка со спичками, – другого имени Ганс Христиан мне, увы, не дал.- Девочка со спичками, миленькая, а бывает, что эти, ну, как их, наказанные, отсюда выбирались?- Случается, но редко, – Девочка наморщила лоб, будто что-то вспоминая. – Последний раз наказанного духа из Бразилии лет двадцать пять назад младшая сестра спасла: рыдала над моей историей в три ручья. И над «Русалочкой» рыдала. И над «Стойким оловянным солдатиком». Они мне сами рассказывали. Но с тех пор – все. Дети почти не плачут над книгами, а духов наказанных становится все больше и больше. И мне от этого все сложнее переживать эту вечную ночь. И спички почти на исходе. Ведь их дарят мне те, кто читает мою историю. И когда погаснет последняя спичка, я исчезну навсегда: кому нужны сказочные герои, о которых никто не знает?- Но ведь Андерсен – великий сказочник. Его все читают.- Но вот ты же не стала, – спокойно сказала Девочка. – И таких, как ты, очень много. А значит, впереди ждет теперь уже настоящая смерть от забвения. И ворота в небо, куда волей сказочника каждый день уводит меня бабушка, закроются навсегда.Нестерпимый стыд охватил Кристину. Какой же глупой, бездушной, глухой куклой, оказывается, была она все это время! Наказана – и поделом. Но если бы повернуть время вспять, она бы непременно все исправила. Лишь бы не кончались спички, согревающие эту удивительную сказочную девочку. Лишь бы не поглотила ее вечная ночь. Лишь бы не захлопнулись перед ней райские врата.Но ничего этого не сказала она вслух, а лишь прошептала:- Помоги мне вернуться домой…Девочка наморщила свой востренький нос и задумалась:- У тебя сестра есть?- Нет.- А брат хоть какой-нибудь?- Нет.- Ну а друзья? Только настоящие, верные, лишь они тебя в свой сон пустят и на зов твой откликнутся.- Настоящих нет, – приуныла Кристина и вдруг закричала обрадовано: – Есть. Один есть. Ванька Дедич. Он откликнется.- Так отправляйся к нему. Пусть идет в библиотеку. И берет с полки книжку. Твою книжку. Она должна быть еще совсем новая, со склеенными страницами. Если сожмется его сердце от сочувствия и восторга, ты спасена. А сейчас мне пора, за мной скоро бабушка придет……Лишь на третий раз достучалась Кристина до Ваньки. В первую ночь ему вообще ничего не снилось, так что пришлось возвращаться в сказку несолоно хлебавши. В следующий раз он никак не мог взять в толк, чего от него хотят, куда он должен идти и какую книжку просить у Христины Андреевны.- Да ну тебя, Тикина, вечно ты что-то придумаешь, – в конце концов разозлился Ванька и тут же проснулся.И лишь на третью ночь ей удалось втолковать ему, что к чему. Ванька немного удивился, но спорить со снившейся ему Кристиной не стал, уж больно нравилась ему эта маленькая разбойница, как он уже давно мысленно называл ее про себя.Перед первым уроком, даже не зайдя в класс, он пошел в библиотеку. Увидев его, Христина Андреевна, ни о чем не спрашивая, молча достала с полки и положила перед ним новенькую книжку с еще склеенными страницами. «Девочка со спичками» – гласила обложка. Под крупными голубоватыми буквами была нарисована одинокая фигурка, съежившаяся от холода на снегу. Присмотревшись повнимательнее, Ванька увидел, что девочка ужасно похожа на Кристинку Тикину, просто одно лицо.- Дедич – ботан, – завопил налетевший на него в коридоре двоечник Антипов. – Ну-ка, что там у тебя, – попытался он вырвать книжку у Ваньки из рук. – Опять какие-то слезливые истории? Сейчас мы из них веселые комиксы сделаем.Но Ванька увернулся и бросился вниз по лестнице. Добежал до раздевалки, шмыгнул между влажных курток и шуб и, едва переведя дух, открыл первую страницу. «Морозило, шел снег, на улице становилось все темнее и темнее. Дело было вечером, в канун Нового года. В этот-то холод и тьму по улицам брела девочка с непокрытой головой и босая», – прочитал Ванька, и сердце его сжалось от нестерпимой жалости и какого-то доселе неведомого восторга…