«Детский Солженицын». Любить – это тоже талант

Лучше всего знакомиться с Юрием Ковалем по его первой повести «Алый». Чистый тон, простой и точный язык, голос умелого рассказчика: сразу становится ясно, что автор – прирожденный детский писатель. К тому времени тридцатилетний Коваль уже давно писал рассказы, печатался в журналах, издавал сборники стихов… В воинскую часть на границе он поехал по командировке журнала «Мурзилка». Вернулся, написал рассказ, а потом вдруг совершенно случайно, как он говорил, записал «Алого» – «поймал прозу за хвост»! И в библиографии его «Алый» стоит под номером первым.

Что до биографии, то родился он 9 февраля 1938 года в Москве. Отец его, Иосиф Яковлевич Коваль, работал в милиции: возглавлял уголовный розыск Московской области, был много раз ранен, награжден огромным количеством орденов и медалей, имел значок «Почетный чекист» и преподавал в Академии милиции. Все «детские детективы» Юрия Коваля писались по рассказам отца. Мама Ольга Дмитриевна была врачом-психиатром. Еще был брат Боря – любимый брат, умный, недосягаемо старший.

До войны жили на Цветном бульваре, а вернувшись из эвакуации – у Красных ворот. Мальчики ходили в школу на улице Чаплыгина – Юра пошел в нее в 1945 году, а Боря, стало быть, восемью годами раньше. И оба считались тяжелейшими «двоечниками-рецидивистами», пока в школе не появился Владимир Николаевич Протопопов, учитель литературы.

«Владимир Николаевич был великий учитель… Один только вид Владимира Николаевича – его яростная борода и пронзительный взгляд – мгновенно превращали двоечника в троечника.

Когда же Протопопов открывал рот и слышались неумолимые раскаты – новообретенному троечнику ничего в жизни не оставалось, кроме последней мучительной попытки превращения в четверочника.

А дальше уже от Бога, решал обычно Владимир Николаевич».

Владимир Николаевич резко перевел Борю Коваля из отстающих в успевающие ученики, а сам из школы ушел, так что Юре пришлось ходить к нему заниматься частным образом: родители уверились, что Протопопов – единственный человек, кто сможет поставить сына «на крыло».

Частные занятия начинались поздним вечером: учитель с учеником пили крепкий чай и проверяли тетради – сочинения учеников той школы, где Владимир Николаевич тогда работал. Это был сильный педагогический прием, но самое главное – Юра чувствовал огромную ласку и любовь своего учителя. В нем видели не жалкого двоечника, а выдающуюся личность. Именно эту поддержку, уважение и признание Коваль и искал всю последующую жизнь, этим пытался лечить неуверенность в себе и печальные мысли о «неправильной», «неудавшейся» жизни.

В 1955-м он поступил в пединститут на факультет русского языка и литературы и – это было большой удачей – оказался в компании Юрия Визбора, Ады Якушевой, Петра Фоменко, Юрия Ряшенцева – «все они красавцы, все они таланты, все они поэты!». Общение вдохновляло на творческие подвиги: Коваль совершенствовался в игре на гитаре и банджо, сочинял стихи, пел песни, занимался живописью (по второму диплому он учитель рисования), публиковался в институтской многотиражке. Проработал два года по распределению в татарском селе Емельяново, а вернувшись в Москву в 1963-м, продолжал оформлять книги как художник, сочинял (и издавал!) стихи, сотрудничал в толстых журналах и преподавал русский и литературу в школе рабочей молодежи. Занимался в скульптурной мастерской. Снимался в кино. Написал несколько стихотворений для детей. А в 1968 году получил эту судьбоносную командировку из журнала «Мурзилка» на пограничную заставу. После повести «Алый» он понял, что нашел себя – «чик и поймал!» – и что место его в детской литературе. Но прошло еще несколько лет спада – мучительного копания и топтания на месте, пока не пришла новая удача – цикл рассказов «Чистый Дор».

Чистый Дор – это вологодская деревня неподалеку от Ферапонтова, где писатель любил бывать, даже дом себе мечтал выстроить. Начинается книжка просто: встретил человек в лесу старушку, разговорился, помог ей жердину до дому донести… И остался у нее жить на целый год.

Жизнь деревни здесь полна чудес, юмора и поэтической печали. Вот в лучших традициях деревенской прозы рассказ «Клеенка», вот совершенно экзистенциальная история «Вода с закрытыми глазами» – про неведомую печаль девочки Нюрки, вот смешные бабки, Мирониха и Пантелеевна, в рассказе «Подснежники», вот жуткое атмосферное явление – шаровая молния, а вот миляга – философ и фантазер дядя Зуй, душевный друг главного героя…

Так повторно прозвучал тот самый «чик!», по которому можно отличить писателя Юрия Коваля от всех прочих. Теперь стало казаться, что Коваль – это неукротимый лиризм, «стихотворения в прозе», мягкий, психологический юмор. А он как раз после этой книги взял да написал «Приключения Васи Куролесова», гротескное, очень динамично и весело закрученное повествование. Детективный жанр, как мы помним, имеет у Коваля семейную подоплеку – профессиональный опыт папы Иосифа Яковлевича. Ему эта куролесовская серия очень нравилась. И не только ему – книга получила премию на Всесоюзном конкурсе на лучшую детскую книгу, была переведена на немецкий и издана в Германии, а потом и в других странах.

В 1972 году Юрий Коваль опять «меняет жанр» и пишет чудесные рассказы, объединенные в цикл «Листобой». Есть там и пейзажные миниатюры, и классические истории о животных. Его герои – клест Капитан Клюквин, плут и балагур пес Тузик, который от восторга падает на землю, катается на спине и смеется до слез, нежная красавица землеройка Белозубка – предстают обаятельными существами (правильнее сказать – людьми!), в которых влюбляешься так же, как влюбился в них автор.

Когда явилась повесть «Недопесок», кто-то назвал Коваля «детским Солженицыным»: «Недопесок» сочетает жанр школьной повести с социальной сатирой, в которой слышатся неуловимые отголоски «Одного дня Ивана Денисовича». Редактор «Детгиза» пришел в ужас от обнаруженных им «политических намеков» и книгу, уже готовую, из плана снял.

Юрий Иосифович был этим совершенно убит, чуть не плакал, дома не разговаривал ни с кем. И тогда – небывалый случай в истории литературы – папа автора, полковник МВД, почетный чекист Иосиф Коваль, в парадной форме со всеми орденами явился в «Детгиз», к тому самому редактору, и очень авторитетно объяснил ему, что в книге «ничего такого нет», что Юра, если надо, исправит все замечания, но что книга должна быть издана.

Редактор дрогнул, «Недопеска» издали, но все последующие повести и романы издавались «с большой кровью». Правда, тихо и мирно продолжали выходить лирические миниатюры Юрия Коваля, книжечки про птиц, рассказы о природе, о деревне. Эта «поэтическая линия» не вызывала у начальства опасений и, надо признать, лучше всего укладывалась в классический канон детской литературы. А такие произведения, как «Самая легкая лодка в мире» или тот же «Недопесок», ориентированы больше на «своего читателя» – на взрослого, воспитанного в определенной литературной традиции 1960-70-х годов. Написаны они неоднородно, кажется, будто в этих книгах живут два человека: талантливый ребенок и озабоченный своим талантом взрослый; и взрослый, стараясь быть неизменно оригинальным, ребенку порой мешает. Впрочем, в лучших его вещах ребенок и взрослый сосуществуют дружно и гармонично.

По его книгам снимались фильмы, его песни звучали с экрана; у него множество переводов и проиллюстрированных книг, рисунков, живописных полотен и эмалей; его повести и сказки отмечены премиями и дипломами международных и всесоюзных конкурсов… Да что там – его любили. Об этом свидетельствуют многочисленные воспоминания современников и современниц, вот одно из них: «Коваля любили решительно все – писатели и читатели, дети и взрослые, мужчины и женщины, простые и люди и шляпах. Любили собаки, кошки, птицы, рыбы, бабочки, деревья, травы, звери. Коваль любил всех и все. Он был неправдоподобно, потрясающе талантлив в любви ко всему. И реализовывал этот дар в прозе, живописи, скульптуре, в музыке и, конечно же, в общении».

Юрий Коваль умер 2 августа 1995 года, дома, в Москве. От инфаркта.