Детский лагерь – страх в отражении. Что значит «отдыхать»?

В восьмидесяти километрах от Москвы, в Сергиево-Посадском районе, есть два детских лагеря. Они находятся напротив друг друга: их разделяет дорога. Но это не просто дорога – это зеркало. Чуть шаг в сторону, и все – ты в другом мире. Только который из них отражение?

Во время своих каникул, своего законного отдыха, ребенок должен вновь приходить в свою школу, в которой он и так проводит большую часть жизни, к своим же учителям и «отдыхать». Единственная разница – домашних заданий нет и . Попробовали бы те, кто это придумал, так провести свой отпуск: приходить на работу, сидеть на своем месте, только не работать. Очень веселое и для здоровья полезное времяпрепровождение!

Сторона первая или все-таки вторая?

Шаг вправо. Мы в детском лагере «Смена», хотя правильнее будет сказать, среди того, что от него осталось. Когда-то он принадлежал машиностроительному заводу, но в девяностые предприятие не смогло его содержать, поэтому вот уже 10 лет детский лагерь, приблизительная площадь которого 18 га и вмещаемость 750 детей, стоит заброшенный. Все, что было движимо: мебель и какие-то относительно мелкие вещицы, растащили по дачам наши сердобольные соотечественники, чтоб добро не пропало почем зря. Что было закопано – вырыли и сдали. По всей территории встречаются траншеи с метр в глубину, из которых торчат металлические «черви» – обрезки алюминиевых проводов. Их, кстати, очень много. Видимо, не жалели – этот металл всегда не в цене, не то что медь: высоковольтного кабеля как будто никогда и не было, и только если приглядываться, можно заметь его маленькие усики, еле выглядывающие из земли. Ну а здания потихоньку разрушали время, природа и какие-то странные люди.

Папа не пустил меня туда одну, поехал вместе со мной. Он сам в прошлом завсегдатай пионерских лагерей, обычно разговорчивый и веселый, но все время, пока мы бродили по лагерю, молчал, лишь изредка глубоко вздыхал и покачивал головой.

Сколько мы ни искали бывшую столовую и клуб, так и не нашли. Гору кирпича вперемешку с кусками бетона, деревяшками и стеклом нашли, а вот столовую или клуб – нет. В половинчатых двух- и трехэтажках с трудом, конечно, но все еще узнаются жилые корпуса. В одном из них на стене кривым почерком в рамочку обведено «2.5.63 г.». Неужели эта надпись сохранилась с тех пор?

Вокруг страшно тихо. У входа в лагерь слышны детские голоса и удары мяча. Нет, это не призраки, через дорогу – уже в другом мире – есть жизнь. Вновь выходим на дорогу.

Сторона вторая

или все-таки первая?

«Березка» принадлежит ОАО НПО «Химавтоматик», и вот уже в течение 50 лет каждую смену здесь отдыхают около 380 мальчишек и девчонок в возрасте от семи до пятнадцати лет.

В этом лагере вожатые по традиции называют детей пионерами, ну а те в свою очередь не против. Сейчас нет подъемов под горн и линеек, ребята не ходят строем и с ними не ведут политвоспитательную работу. Наоборот, директор лагеря сам лично отрезал все телевизионные антенны и запретил радио из громкоговорителей, ведь сюда ребята приехали отдыхать от телевизора и Интернета, от города и суеты. Здесь дышат свежим воздухом, слушают шум деревьев и пение птиц, общаются и веселятся.

«Березка» похожа на маленькую деревню, на одном конце которой всегда известно, что творится на другом. Да, сарафанное радио, конечно, универсальная вещь, но здесь еще очень здорово выручают рации. У всех есть свои позывные: у отрядов – их номера, а вот директор – Москва, старший вожатый – Питер, дежурные у ворот – Сталинград.

Этот лагерь – живой организм: утром, лениво потягиваясь, он нехотя просыпается, потом разыграется-разгуляется – поди уложи хоть во время тихого часа, хоть в отбой.

А вообще-то «Березка» – это одна такая большая семья. Здесь все друг друга знают, если не по именам, то в лицо – точно. Здесь старшие ребята помогают малышам. Здесь все делают все вместе: и убирают территорию, и готовят концерт или какое-нибудь другое мероприятие, и участвуют в них же.

На все мои вопросы: что в лагере, как и почему, пионеры и вожатые отвечали: «А вы лучше спросите у Пал Михалыча – он все о «Березке» знает, он больше расскажет!»

Он знает, что говорит

Павел Михайлович Кондрахин – легенда лагеря и по совместительству его директор. Жизнь этого человека неразрывно связана с «Березкой»: сначала он ездил сюда пионером, потом – вожатым, затем – старшим вожатым и вот уже 10 лет – директором.

Мы с ним разговаривали, ну как разговаривали – я только вопросы задавала и внимательно слушала. Говорил Павел Михайлович сначала о «Березке», потом о детских лагерях вообще… Вот что он мне рассказал:

– Развал детских лагерей начался, когда их разрешили приватизировать. Теперь многие из них стоят брошенные и разрушенные. Раньше, насколько мне известно, в Сергиево-Посадском районе работало 94 лагеря, а сейчас – 3.

– И что, их никто не стал покупать?

– Детский отдых нерентабельный и, собственно говоря, никому не нужный. Если каникулярное время – это 4 месяца в году (берем все каникулы), то лагерь нужно содержать 12. Ведь стоит его бросить, он сразу превратится в руины. Но мы еще живы! Мы просто не развиваемся. А топтание на месте – это гибель.

– Так за чей же счет лагерь существует?

– Лагерь существует за свой счет. У нас не так много ребят, кто приехал по льготным путевкам с завода. Остальные раскупает префектура и т. д. Вот за счет продажи путевок мы и существуем. При нынешнем количестве лагерей заполнение не проблема. Проблема в том, что без поддержки все это накроется медным тазом.

– Ну а если пофантазировать. Кому могли бы принадлежать лагеря?

– Правительству Москвы они не очень-то нужны. Гораздо проще купить путевки в Украину и отослать всех туда с глаз долой – из сердца вон. Департамент образования с удовольствием бы их взял, но на какие средства он их будет содержать?

– А если сделать лагеря частными?

– Кому мы их передаем? Где вариант, что через полгода этот лагерь не станет коттеджным поселком?

– Павел Михайлович, может, все-таки совместный отдых родителей с детьми лучше? Вообще нужны ли детские лагеря?

– Все зависит от того, кого мы хотим получить на выходе. Если людей, которые умеют общаться с другими людьми, умеют работать в коллективе, могут решать какую-то общую задачу, тогда нам нужны детские лагеря. Эти навыки получают там. Каждый ребенок, каким бы он ни был, может найти в лагере свою нишу, там есть масса кружков и всего прочего… Вожатые проводят разные мероприятия: и интеллектуальные, и спортивные, и игровые. Не может найти себе место только ребенок, который привык проводить лето на даче, которому нужна полная свобода и отсутствие контроля.

Единственная разница:

оценки не ставят

На селекторном совещании «Об итогах 2-й смены летней оздоровительной кампании в Российской Федерации» руководитель Роспотребнадзора Геннадий Онищенко сообщил, что, по данным управлений, в первую смену (июнь) в России работало 52934 летних оздоровительных учреждения, во вторую смену – 19827.

Стоит уточнить, что летние оздоровительные учреждения – это не только загородные лагеря и санатории, но и так называемые учреждения с дневным пребыванием детей, в народе более известные как школьные лагеря. Это некая альтернатива загородному детскому отдыху. Как она работает?

Во время своих каникул, своего законного отдыха, ребенок должен вновь приходить в свою школу, в которой он и так проводит большую часть жизни, к своим же учителям и «отдыхать». Единственная разница – домашних заданий нет и оценки не ставят. Попробовали бы те, кто это придумал, так провести свой отпуск: приходить на работу, сидеть на своем месте, только не работать. Очень веселое и для здоровья полезное времяпрепровождение!

В загородных лагерях нет места сегрегации по умственному развитию, которая в школе является нормой жизни. «В лагерь приезжают дети, о прошлом которых (двоечники они или троечники) никто не знает, – рассказывает Павел Михайлович. – Как ребенок «зазвездит» – зависит от него. И ребята, кстати, очень здорово раскрываются. У нас нет стереотипов, мы любим всех одинаково». Хотя бы по этой причине альтернативный детский отдых не должен составлять конкуренцию обычному, но это не так.

Сейчас «учреждений с дневным пребыванием детей» в десятки раз больше, чем обычных спортивно-оздоровительных загородных лагерей, поскольку их содержание обходится значительно дешевле. «Я помню приблизительную цифру, – вспоминает Павел Кондрахин. – В советское время в Москве было порядка 70000 лагерей, а сейчас где-то 240». Точными данными на этот счет владеют в московской федерации профсоюзов, но там, не объясняя причин, подтвердить или опровергнуть данную информацию отказались.