Детская «Рубашка» для взрослого мужчины

Если бы меня спросили, кто самый модный и интересный театральный человек 90-х, я бы сказала – Евгений Гришковец. Но, наверное, это не просто мода, когда спрос на тебя держится почти десятилетие. И не просто интерес – это любовь. Многие, в том числе и я, любят его неповторимую манеру и интонацию. Теперь любовь к нему, наверное, увеличится во много раз, пропорционально 15-тысячному тиражу его первой «литературной» книжки (раньше был только сборник пьес «Как я съел собаку») – романа «Рубашка». Книжка, как все, что делает этот талантливый уроженец Кемерова, моментально стала модной и за этот год переиздается уже второй раз. В любви разбираться – дело неблагодарное, потому что можно сказать все за и против, а тайна останется.

В своем романе Гришковец выдал именно то, что от него ожидали, – поток сознания интеллектуала в сочетании с почти предельной откровенностью. Здесь снова действует знакомый уже герой, альтер-эго автора, от которого Евгений не открещивается – в отличие от Пушкина в случае с Онегиным. И в этом тоже своя прелесть и, конечно, лукавство тоже. Потому что персонаж «Рубашки», хоть и прикидывается модным, м-м… архитектором и называет себя Саней, знакомого с гришковецким творчеством человека это ни на секунду не вводит в заблуждение. Ведь когда ребенок представляет себя летчиком и надувает щеки, изображая гул самолета, вы не сомневаетесь, что он всего лишь играет. Так и здесь, Гришковец решил поиграть в архитектора – тем интереснее. Вообще сравнение с ребенком и приписывание нашему герою детской непосредственности – вещь для рецензий на Гришковца обычная. Просто в нежном возрасте человеку более свойственно открыто говорить о том, что с ним происходит, что его на самом деле интересует. Писатель использует тот же прием, только откровенность с присущей взрослому человеку жесткостью и наблюдательностью доводит до предела. И вот это проговаривание до конца – самое обаятельное в Гришковце.

И тема тут не особо важна, хотя у писателя есть несколько «фирменных», вечных. В «Рубашке» они все – любовь (непременно к прекрасной женщине), дружба (настоящая мужская), город (огромный мегаполис, Москва). Есть и не менее интересные ответвления от темы: «Я зарабатываю деньги. Я учился, трудился, а теперь делаю что хочу… И за то, что я делаю, мне платят деньги. Бесплатно я работать не буду. Но из-за того, что мне платят деньги, я делаю то, что хочу, в основном не так. Не так, как хочу именно я. Но я не об этом. По-другому, наверное, не бывает… Пойми, я делаю что умею. Ничего другого я не умею и, значит, хотеть другого не могу. Я люблю работать!.. Этим я зарабатываю себе на жизнь, на такую жизнь, которой я живу. Но, например, вот найду я деньги. Вот буду идти по улице и найду много денег. Ну, много! Миллион… И все! ВСЕ! Те деньги, которые я зарабатывал до этой находки, сразу перестанут быть деньгами, ради которых я буду готов работать. Вся моя работа тут же превратится в какое-то… хобби. И знаешь, я ведь перестану работать. Разрушится вся моя жизнь, какая бы она ни была. Все пойдет просто к черту! Все, чему я учился, все, чего добивался. Вся жизнь!!! ».

Вроде бы банально, да? А сильно, потому что об этом никто не говорит и не думает, потому что деньги – тема «неудобная».

Вообще «Рубашка» – это, конечно, не классический роман, а такой коллаж, рожденный по модному со времен модернизма принципу «когда бы знали, из какого сора…». Это вполне уместно – Гришковец постарался запечатлеть один день в Большом городе со всей его суматохой, от надевания поутру свежей рубашки до сбрасывания грязной глубокой ночью. Там нет важного и неважного: беседы и переживания о высоком – любви и дружбе – перемежаются с бытовыми сценами и разговорами – с другом, таксистами, рабочими на стройке. И эта вроде бы незатейливая мозаика вдруг оборачивается попыткой создать энциклопедию жизни современного городского жителя. Потому что, как бы ни был далек «обычный» читатель от образа жизни гришковецкого героя – преуспевающего человека немногочисленного еще среднего класса, проблемы и переживания у думающих людей оказываются одни и те же.

Например, любовь: «Мы только один раз были в том кафе, а я не могу теперь проезжать мимо него… Я не могу туда зайти больше, и вид этого кафе ранит меня. И бульвары… все бульвары ранят. И весь город ранит меня беспрерывно. Потому что Она здесь».

Но самыми классными в книге оказываются именно «детские» моменты (в которых автор в полной мере подтверждает, что мужчины – это просто большие мальчики) – видения, в которых Саня воображает себя то моряком, то лейтенантом-пехотинцем, то полярником, и особенно мужская игра «в Хемингуэев». Это про то, как очаровать женщин, не соблазняя (и это главное!) и не стремясь соблазнить их. Так, чтобы женщина ехала домой в такси и… улыбалась, думая: «Вот ведь, оказывается, как бывает! Вот, оказывается, какие бывают… мужчины». Искренне рекомендую эту игру всем мужчинам. Хотя бы ради нее «Рубашку» стоит прочесть.

Некоторые из тех, кто уже прочел, восприняли книгу даже слишком близко. Вот как, например, на сайте Гришковца признался в любви к автору и его герою один из поклонников: «23-го родился сын. Сашей назвали».

Но даже если вы относитесь к Гришковцу без фанатизма, вам будет забавно, грустно и… хорошо на душе. Как будто вы попеременно посмотрели «Иван Васильевич меняет профессию» и «Завтрак у Тиффани». Количество раз значения не имеет.