Дети и отцы: ключ к пониманию. Литературное творчество молодых глазами педагога

Но молодые, как мы убедились в начале этих заметок, к счастью, лишены подобных предрассудков. Они жаждут «встречи-переживания», стремятся к «отношениям Я – Ты». Идя им навстречу, наиболее чуткие педагоги, не утерявшие веры в возможность воспитания, разрабатывают принципы и подходы событийной педагогики (научная школа покойного академика Л.И. Новиковой), ядром которой являются со-бытие с воспитанником, а центральным местом – та самая личная встреча или событие, которое осветляет душу своей преобразующей силой. Но и здесь при верной расстановке акцентов, правильно схваченном ощущении главного нерва современной педагогики, центр тяжести переносится на создание воспитательного пространства – иными словами, специально (искусственно) спроектированной и организованной среды. Нисколько не умаляя достоинств такого подхода, который сам по необходимости всеми силами пытаюсь реализовать в своей практической деятельности, не могу не видеть пределов его возможностей.

Продолжение. Начало в №№ 35, 36, 37

10. Событийная педагогика

Косная, неподатливая среда зачастую яростно сопротивляется преобразованиям. Особенно у нас. Потому опыт даже удачных социальных практик, который под руководством педагогов-подвижников приобретают дети, рано или поздно наталкивается на эгоизм, своекорыстие и другие примитивные инстинкты. Для молодого человека, воспитанного на идеалах добра, справедливости и долга, но привыкшего реализовывать себя преимущественно в социальной плоскости, такое столкновение крайне болезненно, чревато срывами и тяжелыми моральными травмами. Построение идеального государства (города солнца) в отдельно взятом молодежном лагере или клубе, в отдельной школе и ее ближайшем окружении – задача во всех отношениях благородная, поскольку наглядно демонстрирует всю важность и необходимость преобразования социума. Но задача эта – преимущественно внешняя. Направляя всю энергию вовне, мы не оставляем ни времени ни сил на расширение пространства внутренней свободы молодого человека, на укрепление его внутреннего стержня. Разумеется, во всем, включая педагогику, необходимо проявлять чувство меры, и я совершенно не призываю загонять воспитанников в духовную иммиграцию, заведомо отказавшись от попыток их социализации. Отмечу лишь, что в наших условиях высота духа, мужественная готовность к поражениям и умение при любых, даже самых драматических, обстоятельствах отстаивать достоинство личности – те качества, которые не менее остро, чем успешная социализация, востребованы жизнью. Процесс самостроительства личности не терпит суеты, помимо активной деятельности, он требует тишины и уединения.

Таким образом, пересмотр фундаментальных философских и культурологических основ теории и практики воспитания меняет не только стратегию, но и тактику поведения педагога, осознающего, где и в какое время он живет, смещает акценты в его непосредственной практической работе.

11. Начать с себя: шаги постижения

Очевидно, что процесс обновления затянется на долгие десятилетия. Стремительным он не может быть, поскольку требует глубинной перестройки сознания педагогов. В силу разных обстоятельств к нему оказалась не готова ни западная, ни отечественная педагогика. Наша – по причине неизжитого тоталитарного наследия, рецидивы которого мучают ее до сих пор. Западная – вследствие гипертрофированного сверх всякой меры прагматизма, стремления алгоритмизировать педагогический процесс, придав ему максимально технологический характер. Попытки механически соединить оба полюса, выработав своеобразный гибрид – тоталитарный прагматизм – выглядят беспомощно. (И не только в педагогике.) Тем временем в жизнь будут вступать новые поколения, насущные проблемы которых, как уже сегодня очевидно, не будут более легкими. Постепенно, по мере столкновения с угрозами и вызовами нового тысячелетия, будет приходить осознание того, что главный ресурс человечества, залог его выживания следует искать прежде всего в педагогической сфере. Остальные источники слишком ненадежны и быстро исчерпываемы. Наступит момент, когда потребуются невероятное напряжение сил, мобилизация всех культурных ресурсов, максимальная аккумуляция творческой энергии, необходимой для решения глобальных проблем человечества. Решить их будет под силу лишь внутренне свободным людям, сохраняющим чувство собственного достоинства, способным к творческому взлету и духовному порыву, самопожертвованию и нравственной аскезе. Тем, кто ясно видит эти отнюдь не безоблачные перспективы, задача обновления философских, религиозных и культурологических основ воспитания не представляется прекраснодушной мечтой резонера-интеллигента, потерявшего чувство реальности, мечтающего о построении царствия Божьего на грешной земле. Напротив, именно реализм и способность к прогнозированию вынуждают торопиться с решением поставленной задачи. Особенно в России, где на мировой цивилизационный кризис наслаиваются собственные неизбывные беды.

Первый решительный шаг, который необходимо сделать на этом пути: повышение индекса честности в оценке реального положения вещей. К нему нас настойчиво призывают изменившиеся лица, которым суждено менять мир. Сможем ли? Такой подход прежде всего требует демифологизации сознания педагогов. По себе знаю, как тяжело расставаться с осветляющими душу мифами и преданиями, как соблазняемся мы ими, даже если вырастают они не из глубины веков, где достоверность того или иного события проверить затруднительно, но возникают в новейшее время. Так, не один год подряд я вдохновенно повествовал старшеклассникам о том, как во время Второй мировой войны после оккупации Дании немецкое командование предписало одеть евреям желтые звезды. И тогда первыми с этими знаками на улицы Копенгагена вышли король и королева. Этот эпизод попал в методические пособия для учителей истории, лег в основу замечательной книги Б.Хазанова «Час короля». Но художественное произведение не претендует на роль достоверного исторического источника. Увы, после длительных изысканий и консультаций выяснилось, что данный эпизод – красивая легенда. Что, разумеется, нисколько не умаляет благородство и мужество датчан, сумевших, спасая людей, на утлых лодках вывести подавляющую их часть за пределы страны. Одна из тех подлинных лодок до сих пор стоит в Иерусалиме как памятник их смелости и великодушию. Историки, знакомые с документами, знают, что подвиг панфиловцев – плод художественного творчества писателя А.Бека. Но он прославлен в песне, ставшей гимном столицы, иными словами, укоренился в народном сознании. Излишне напоминать, что реальных подвигов, демонстрирующих стойкость духа и героизм солдат, в истории обороны Москвы более чем достаточно. Что с этим делать? Вопрос крайне деликатный, поскольку затрагивает глубинные ментальные эмоции людей. Развенчание преданий для многих из них действительно грозит подрывом идентичности, с которой и без того в Отечестве нашем дело обстоит крайне неблагополучно. Отдавая полный отчет в крайне болезненной реакции на постановку подобных вопросов, тем не менее отмечу, что в условиях полной доступности информации, когда каждый человек, включая подростка, может получить ее из многих источников, бессмысленно и опасно даже в самых благородных целях искажать (приукрашивать) факты. Вступая на этот путь, мы неизбежно рано или поздно будем разоблачены. И тем самым укрепим мнение молодых людей о всеобщем тотальном обмане, в атмосфере которого они живут. (Вспомним послание к отцам.) Что же касается воспитания на патриотических примерах, то, во-первых, как уже отмечалось выше, их достаточно и без художественного вымысла, который является основой литературного творчества. Но тогда предание, легенда должны рассматриваться как факт искусства, повлиявший на народное сознание. А во-вторых, если мы даже в благородных целях допускаем мысль о необходимости лукавства по отношению к прошлому, то где гарантия, что, руководствуясь теми же прагматическими соображениями, мы не применим этот же прием при анализе настоящего и прогнозе будущего. Аргументы «за» всегда отыщутся, стоит только захотеть. В основе доводов сторонников мифологизированного воспитания всегда лежит скрытое за высокими словами высокомерное недоверие к людям, особенно молодым, якобы неспособным полюбить Отечество во всей полноте его взлетов и катастроф, не приукрашенное возвышающим обманом. Уверен, тонкий деликатный учитель всегда найдет верные точные интонации, чтобы, не впадая в разрушительный пафос, отделить правду от вымысла. Тем более что правда – не самоцель, а всего лишь первый необходимый шаг для постижения истины. Упиваться ей («пить, как водку») крайне опасно: испепеляет. Что, собственно, и произошло с персонажем повести «Потусторонники». Полное отождествление правды с истиной есть подмена понятий. Герой понял это слишком поздно. «Господи, я уже вдоволь наглотался здесь этой правды, тошнит уже! Господи, мне нужно знать истину, я слаб, как всякий, но я хочу отделить зерна от плевел…»

Научиться своевременно и чутко улавливать и замечать подмену понятий – второй необходимый шаг, приближающий нас к истине, помогающий отделять зерна от плевел. Будем откровенны, каждый из нас, кому довелось профессионально заниматься воспитанием в советский период, нет-нет да и припомнит с определенной ностальгией те времена, когда, при всех идеологических издержках, многое, даже очень многое удавалось. Значит, не все в ней было так безнадежно плохо? Вновь на память приходит послание к отцам: «Вы взяли с нас клятву пионера, а потом упоенно ее растоптали. Этот урок пошел нам на пользу – больше мы клятв не даем». А в юности надо давать клятвы. Свою добровольную присягу принесли на Воробьевых горах Герцен и Огарев, в шестнадцать лет свой зарок на всю жизнь дал будущий царь-реформатор Александр Второй. Текст этой клятвы подготовил его наставник, В.А.Жуковский. Вопрос в том, кому и на чем клянешься. Одно дело приветствие скаутов, которое в первоначальной редакции звучало: «Помни о Боге и будь готов!» и совсем другое: «К борьбе за дело коммунистической партии будьте готовы!» Как научиться в воспитании, да и не только в нем, отличать истину от ее двойников? Что касается теории и практики воспитания, то здесь эту работу за нас в значительной степени проделал Даниил Андреев. Замечательно, что человек, глубоко чуждый режиму и пострадавший от него, он отдавал должное эффективности советской системы воспитания, но при этом четко фиксировал все подмены, которые она производила, ясно видел все порожденные ее перевертыши.

В самом деле, что можно возразить против воспитания воли и твердости, правдивости и чувства товарищества, смелости и стойкости, жизнерадостности и идейности? Но смелость и воля, уточнял Д. Андреев, должны направляться не на борьбу какого-либо коллектива за гегемонию над остальными, а на деятельность, имеющую в виду совершенствование сперва себя, потом условий, в которых формируется другая личность, и, наконец, не насильственное, а исполненное любовью совершенствование других. Жизнерадостность он также признавал необходимым человеку качеством личности. Но эта жизнерадостность не должна вырождаться в нарочитый оптимизм, избегающий всего, что намекает на теневые стороны жизни. «Явления жизни и культуры будут вызывать к себе отношение в зависимости не от того, на оптимистические или пессимистические выводы они наталкивают, а от того, служат или расширяют они диапазон личности, возвышают или снижают уровень души, содействуют в конечном счете свободе и любви или же ненависти и порабощению». (Указ соч. С. 240.) Советская система воспитания добивалась, чтобы примат общего над личным был прочно усвоен сознанием молодого человека. Излишне говорить, что сегодня, когда мы воочию столкнулись с разгулом примитивных, ничем не прикрытых эгоистических страстей, ценность коллективизма вновь оказалась востребована. Но и здесь, дабы дважды не ступать в одну и ту же реку, а точнее болото, имеет смысл принять во внимание две незаметные идейные подмены:

«Под «общим» подразумевалось не человечество и даже не все население в целом одной или нескольких стран: подразумевалась часть человечества, объединенная общей, твердо очерченной идеологией. Все же, оказавшиеся по ту сторону этого очертания, расценивались либо как враги – и пощады им не было, – либо как сегодняшние союзники, причем будущее должно было решать: станут ли эти союзники вполне «своими», включатся ли в расширяющийся воинственный коллективизм или сделаются врагами и тогда будут уничтожены. Такова была первая подмена общего групповым.

А вторая подмена заключалась в том, что утрачивалось представление о пропорциях: мелкая, ничтожная выгода, которую мог извлечь коллектив из самоотречения личности, считалась выше, чем интерес этой личности как таковой, даже иногда чем ее жизнь». (Указ. соч. с.240)

С тех пор многое изменилось, рухнуло тоталитарное государство, которое мучило, но не сломило Д. Андреева, приказало долго жить «единственно верное» учение, тем не менее очевидно, что людей, как справедливо заметил В.Высоцкий, «еще долго мы будем делить на своих и врагов».

Сильной стороной советской педагогики было воспитание у молодых людей устремленности в будущее. Она нерасторжимо связана с жизнестойкостью и оптимистическим взглядом на мир. Не случайно психолог В.Франкл, прошедший немецкие концентрационные лагеря, доказал, что в тяжелейших условиях выживали не самые физически сильные люди, а те, кто не терял надежды на будущее. (Франк В.Сказать жизни «Да». М. 2004.) Д.Андреев называл устремленность в будущее великой чертой, позволяющей человеку мыслить перспективно, вдохновляться благом будущих поколений. Подмену он видел в том, что представление о будущем было сниженным и упрощенным. «Практически это представление формировалось из двух величин: материального изобилия и покорения природы. Такое представление прямолинейно, как рейсшина. Оно лишено духовности, как бетон, и материалистически наивно, как высказывания школьника 7-го класса у пионерского костра». (Указ. соч. С. 241.)

Евгений ЯМБУРГ, доктор педагогических наук, член-корреспондент РАО, заслуженный учитель школы РФ, директор ЦО №109, Москва