Десантнику без веры нельзя. О крылатой гвардии рассказывает командующий ВДВ генерал-полковник Александр КОЛМАКОВ

Лихо заломленный голубой берет, тельняшка, автомат в мускулистых руках – книжно-киношный образ «обдуваемого всеми ветрами» десантника как магнитом притягивает к себе мальчишек и зрелых мужчин. И при этом, окунувшись в реальность сурового десантного бытия, многие из них не разочаровываются. Более того, до скончания века прикипают душой к надежному, как парашютная стропа, вэдэвэшному братству. О феномене ВДВ рассказывает командующий Воздушно-десантными войсками генерал-полковник Александр Колмаков. Он родился 31 июля 1955 года в Калининграде Московской области. Окончил Рязанское высшее воздушно-десантное командное училище, Военную академию им. М.В. Фрунзе, Военную академию Генерального штаба. Прошел должностные ступени от командира взвода до заместителя командующего войсками округа. Участник боевых действий в Афганистане. Командующим Воздушно-десантными войсками назначен Указом Президента в сентябре 2003 г. Награжден орденами «За службу Родине в ВС СССР» II и III степени, медалью «За боевые заслуги».

– Александр Петрович, Воздушно-десантные войска по-прежнему остаются резервом Верховного Главнокомандующего?

– Да, тут ничего не изменилось. На состав и задачи десанта этот статус ничуть не влияет. Другое дело, что офицеры и солдаты более серьезно относятся к службе – только в этом заключается наша привилегированность.

Перед назначением командующим я был на приеме у президента, он четко сказал: больше десант сокращать не станут. Я не вижу причин оценивать ситуацию по-другому. Определенное реформирование внутри войск, конечно, идет. Мы добиваемся самодостаточности и самообеспеченности батальонов и полков.

– Хватает ли в ВДВ солдат и командиров?

– К сожалению, есть проблемы. Как и для всей армии, последние годы для нас бесследно не прошли. Особенно тревожит положение с молодыми офицерами – дефицит взводных и ротных ощутимый. Чтобы прикрыть кадровые бреши, в прошлом году увеличили в полтора раза набор в Рязанский десантный институт. Пока же первичные офицерские должности занимают выпускники наших вузов – в этом году примерно 400 человек.

– Вступительный конкурс большой?

– В Рязанском десантном институте – до десяти человек на место. В прошлом году были случаи, когда люди поступали «по звонку», поэтому мы ужесточили отбор. Есть возможность выбора только с учетом экзаменационных оценок, но главным критерием для нас остается готовность человека посвятить себя десантной службе. ВДВ не нужны временщики, которые, получив диплом, будут думать, как бы уйти на «гражданку». Конечно, внимательно следим за судьбами ребят, чьи отцы служили в десанте, воевали в «горячих точках». Но и они сдают экзамены на общих основаниях.

Если говорить в целом, то упор в подготовке офицеров надо делать на военные дисциплины. Сегодня в армии не хватает именно военных профессионалов. Они не появятся, если не изменить положение преподавателей. Не должны педагоги ломать голову, где поселить семью и чем накормить детей. В будущем году за счет концентрации средств на строительство жилья надеемся полностью решить квартирный вопрос в Рязанском военном институте. Деньги, которые сейчас рассыпаны по войскам, вложим в строительство в конкретном регионе.

– Но ведь остается армейский недострой. В Пскове, например.

– Надеюсь, что там продолжат возводить дома. Но не в этом году и не в следующем.

– Как воевали в Чечне контрактники Псковской дивизии?

– Весь скептицизм, который поначалу присутствовал в суждениях о контрактниках, быстро пропал. Наши ребята хорошо воевали. Самое главное, что они полностью адаптировались к сложной обстановке, – это чувствуется по людям, которые вернулись с Северного Кавказа.

Мы прогнозировали: после командировки 10-15 процентов (может, чуть больше) не захотят служить дальше и разорвут контракт. На деле таких оказалось в пределах пяти процентов. Меня особенно радует, что ни один офицер или солдат не отказался ехать в Чечню.

– Сколько контрактник получает?

– Пока находится в месте постоянной дислокации – 6-6,5 тысячи рублей в месяц. В Чечне существовали определенные надбавки, и сумма увеличивалась приблизительно до 15 тысяч.

– Кто вслед за псковичами примерит контрактную тельняшку?

– Личный состав 98-й воздушно-десантной дивизии в Иванове и 31-й Ульяновской бригады. Мы хотим перевод на контракт этих соединений провести так, как это положено: сначала подготовить базу, а уж потом набирать людей. Под словом «база» я понимаю не только жилье для военнослужащих, но и учебные корпуса, полигоны и т.д. Пока не готов обещать, что через год-два солдат или сержант контрактной службы гарантированно получит квартиру. У нас около трех тысяч офицеров не имеют собственного жилья, только в Москве более пятисот нуждающихся. Я недавно был на приеме у Юрия Михайловича Лужкова, просил хотя бы 50-60 мест в столичных общежитиях. Вообще же нам надо 2- 2,5 тысячи квадратных метров такого жилья. Мэр обещал посодействовать.

Между прочим, сейчас на проработке находится вопрос о шефстве столицы над Воздушно-десантными войсками. С Лужковым мы в том числе проговорили возможность организации в наших частях летней допризывной подготовки москвичей.

– Представляю, какой ажиотаж будет твориться в школах. Ведь служба в десанте оставалась популярной даже в самые тяжелые для нашей армии времена.

– Я много думал над этим феноменом и не могу найти ему объяснения. Наверное, правильно говорят, что умом Россию не понять. Хотя героики и патриотизма в наших войсках хватает. Достаточно вспомнить подвиг военнослужащих 6-й роты – он сегодня запечатлен в стихах, в прозе, в музыке. Недавно учредили премию «Воины духа», поставили одноименный спектакль. Я присутствовал на премьере в «Олимпийском» и могу сказать: такого еще не было! Спектакль потрясающий, настоящий гимн подвигу наших ребят. Наверное, такой и должна быть театральная постановка двадцать первого века. Очень хорошая игра самых популярных сегодня актеров: Дмитрия Дюжева, Павла Майкова, Теоны Дольниковой, Павла Смеяна и других. Прекрасная музыка разных стилей и направлений. Трогающие сердце и душу песни. Современные сценические эффекты – лазеры, квантовая анимация, пиротехника. И все это работает на одну главную идею – прославление настоящих героев. Я видел, как весь двадцатипятитысячный зрительный зал «Олимпийского» несколько раз вставал, люди плакали, не в силах сдержать эмоции. Что очень важно, публика на спектакле была разная – прошедшие огонь и воду офицеры, совсем юные мальчишки и девчонки. Но, когда в конце постановки все поднялись, стало ясно – удалось достучаться до сердца каждого. Такую реакцию трудно с чем-то сравнить. Спектакль выполнил свою главную задачу – объединил людей разных возрастов, профессий, взглядов вокруг подвига, памяти о нем.

Такие произведения помогают растить настоящих патриотов. Вот почему я благодарен президенту Национальной премии «Воины духа» Константину Ахапкину. Он, правда, не десантник, зато его брат служил в спецназе ВДВ.

Недавно с Константином мы летали в Юхновский район Калужской области, где тридцать пять лет назад разбился военно-транспортный Ан-12 с парашютно-десантной ротой 108-го полка на борту. Там стоит памятник, который благодаря Ахапкину содержится в очень приличном состоянии.

В десантные войска и впрямь идут служить патриоты. Но, если я вам скажу, что у нас нет проблем, – меня надо тут же снимать с должности командующего. Есть вещи, которые мы в силах поправить, другие от нас не зависят. Например, при всем желании не можем повлиять на темпы поступления в войска новой техники, увеличить ее количество в ротах и батальонах. Промышленность готова выпускать боевую машину десанта БМД-3 в необходимом количестве, но, когда она пойдет в серию, как будет проплачена, – зависит от экономических возможностей государства. Поэтому сегодня приходится работать на той технике, которую имеем. Это вовсе не означает, что новинок в войсках нет – только в этом году мы закупим пять БМД-3 и несколько сотен новых парашютных систем.

Тысяча новых парашютов для ВДВ – то количество, которое решает проблему. Но дело не в новых или старых парашютах. Ими надо уметь правильно пользоваться. Есть такое понятие – темп десантирования, когда 115 человек за 30 секунд оставляют самолет. Если каждый начнет выписывать в небе пируэты, хорошего не жди. Поэтому парашют должен в первую очередь быть надежным в плане безопасности.

– Сколько раз за службу прыгает солдат-десантник?

– В программу заложено 6 – 7 прыжков в год. Многое зависит от региона, где он прыжки совершает. Например, в Ульяновске был государственный аэродром «Северный» – там прыгала 31-я бригада. Сейчас аэродром попал в частные руки, и хозяева строят всяческие препоны посадке тяжелых самолетов. Приходится прыгать с легких типов самолетов, вывозить личный состав в другой город для прыжков с тяжелых десантных бортов.

– Какие взаимоотношения у ВДВ с губернаторами?

– Отношения нормальные, в рамках разумного они нам помогают. Но ставить перед человеком вопросы, заранее зная, что он не сможет отказать, – не в наших традициях.

– Что вы пожелаете десантному братству?

– Десантникам, всем, кто имеет отношение к парашюту, хочу пожелать веры в Россию. Без нее любое дело, любая служба будут не в радость.