На чтение: ≈ 10 мин.В этом году 1 сентября стало для многих Днем новых знаний. Вступил в силу приказ Министерства образования и науки РФ, объявивший нормативными четыре словаря. И содрогнулась страна, обнаружив, что вкушала до сих пор «неправильные» кофе и йогурт, и пришла в ужас школа, восприняв этот приказ как руководство к действию. Реакция была такой бурной, что директор Департамента госполитики в образовании Игорь Реморенко поспешил заявить: школе волноваться нечего, перечень эталонных изданий утвержден для чиновников и общественных деятелей. Добавим: и делопроизводителей, юристов, рекламных копирайтеров и журналистов, также обязанных соблюдать языковые нормы. Но почему все это пришлось разъяснять? И почему директора многих школ решили немедленно учить детей «новому русскому»?
Здравствуй, черное кофе, я твой новый ученик!(из «Живого Журнала»)
Потому, что по принятому в 2005 году Думой закону нам гарантировано право получать образование на русском языке. А то, что учитель должен говорить с классом и принимать экзамены на «русском государственном», а учить, получается, какому-то другому языку, ни в одной нормальной голове не укладывается. Недопонимание объясняется «трудностями перевода» с чиновничьего на общечеловеческий. Министерство же, издавшее приказ, объяснить тонкости законодательства гражданам не потрудилось. Как и главное: что же это такое – языковые нормы, которые сегодня могут иметь варианты. И то, что словари не забегают вперед, а только фиксируют то, что изменилось в языке образованных людей, и делают это отнюдь не сразу. И не научило общество – с помощью профессионалов – пользоваться словарями, отличать литературную норму от разговорной, видеть пометы… Отсюда и передергивания информации, безграмотные разговоры о «реформе языка» и «нововведениях», «узаконенных дикостях» и «разгуле просторечия», губительных для страны в целом и для подрастающего поколения в частности.
События последних дней доказывают, что культура пользования словарями у нас отсутствует. В связи с этим кажется весьма своевременной недавно принятая Общественной палатой РФ рекомендация содействовать первостепенному внедрению в учебный процесс в образовательных учреждениях всех ступеней словарей, признанных нормативными, и обеспечить ими все библиотеки – от школьных до университетских, от районных до городских. Впрочем, «Орфографический словарь русского языка» Б.З.Букчиной, И.К.Сазоновой, Л.К.Чельцовой и «Словарь ударений русского языка» И.Л.Резниченко некоторые учителя, не дожидаясь официального их включения в Федеральный перечень учебников и учебных пособий, уже используют (и весьма успешно) в учебном процессе и при подготовке к ЕГЭ.
Это хорошие словари, о чем свидетельствуют экспертные заключения, написанные учеными филологического факультета МГУ и Института русского языка им. Пушкина, и единогласное их одобрение Межведомственной комиссией под председательством министра образования Андрея Фурсенко. Об этом не устают говорить и языковеды. А что касается найденных журналистами в этих словарях «ошибок» – к ним стоит приглядеться внимательнее.
Начнем с «Орфографического словаря», чей охват шире любого школьного справочника минимум в два раза. Обнаружив в нем помимо русского полдника английский файф-о-клок, журналисты забили тревогу: нам предлагают полдник отдать врагу! И не заметили, что заморское слово было уже в словаре под редакцией В.В.Лопатина (к слову, написанном и двумя авторами «словаря-назначенца») и что существует оно наравне с другими, как и чао с приветом (а потому надо бы знать, как эти слова пишутся). Зато нашли доўгоўвор и опять возмутились. А зря: нормы написания едины и для литературного, и для разговорного (профессионального) вариантов, и орфографический словарь обязан это отразить. А произношение – это компетенция орфоэпии.
Появление доўговора в «Словаре ударений» произвело эффект разорвавшейся бомбы, взрывной волной смело стоявшую рядом с ним помету: разг. В книге «Живой как жизнь» Корней Чуковский предсказывал, что варианты доўговор, договораў станут в будущем нормой литературного языка. Пока же они встречаются в речи – не только «простого народа», но и бухгалтеров, юристов, бизнесменов и части интеллигенции («Я доўговор наш не нарушу», – писала Ольга Берггольц, напоминает автор «Словаря трудностей произношения и ударения в современном русском языке» К.С.Горбачевич). Кому-то может показаться просторечной и библиоўтека. Но в «Евгении Онегине» Пушкин упоминает «разрозненные томы из библиоўтеки чертей» – альбомы уездных барышень, а Брюсов пишет: «Власть, времени сильней, затаена / В рядах страниц, на полках библиоўтек». Словарь подскажет: это устаревшая норма, а не ошибка или «поэтическая вольность». А «вольности», почерпнутые из любимых мультфильмов, исправит: научит Карлсона плюшками баловаўться, а прожорливое брЮшко лягушки превратит в симпатичное брюшкоў (и завяжет «узелок на память»: раз брюшкоў – это живоўт, то и ударение в этих словах одинаковое).
Теперь о тех словах, которые буквально застряли в горле. Страна который день давится йогУртом. А Лев Толстой и Набоков им не брезговали, да и в словарях до конца 1980-х других вариантов не было: йоўгурт – продукт перестройки в прямом и переносном смысле. Не можем проглотить кофе среднего рода? А почему никого не возмущает, что Тургенев пил вкусный какао, а нам досталось среднее? Потому, что переход от одной формы к другой случился давно. Между тем с кофе все началось тоже не сегодня: в среднем роде это слово встречается у Бунина, Паустовского, Алексея Толстого и у тонкого стилиста Соколова-Микитова, заметившего: «Необыкновенно вкусным кажется кофе, поданное в крошечной чашечке». Объяснить, что кофе, как и 97% других заимствованных несклоняемых существительных, обретает форму среднего рода, не сложнее, чем то, что до этого оно употреблялось в мужском. А как, интересно, учителя объясняют, что у Пушкина граф Нулин берет в Петрополь запас чулков аў jour, а у Льва Толстого и Чехова то и дело слышен стук сапогов? В XIX и даже в начале ХХ века чулок и сапог не носили, а мы постепенно привыкнем обходиться без носков (в узаконенном «Орфографическом словаре», как и в других, «неофициальных», на первом месте стоит форма с нулевым окончанием).
Что касается двух других изданий, «Грамматического словаря русского языка» А.А.Зализняка и «Большого фразеологического словаря русского языка» под редакцией В.Н.Телии, то их нужно изучить прежде всего учителям. Система Зализняка позволит им представить ученикам грамматику родного языка как стройную логическую систему. А труд коллектива Телии – объяснить, к примеру, что «ни пуха ни пера», без которого не обходится ни один экзамен, родилось в кругу охотников, боявшихся «сглазить» добычу, и рассказать еще немало интересных историй из жизни слов и метких выражений…
В общем, школе надо бы бороться ЗА эти словари, а не ПРОТИВ них. И ждать утверждения новых, еще более полных и современных. Не боясь, что их рекомендации будут в чем-то расходиться со школьными правилами: видеть перспективу всегда полезно. Не страшно, что и в официально признанных нормативными словарях (а Минобрнауки обещает со временем расширить их список) могут обнаружиться разночтения: норма сегодня как никогда подвижна, поэтому справочники и дают варианты, предоставляя нам свободу выбора – по вкусу и по ситуации. А это отвечает природе нашего языка. Он ведь, как замечал Тургенев, не только «великий и могучий», но и «свободный».
Ольга Северская, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник Института русского языка РАН
Выбор читателей
Комментарии