Дар трудолюбия

Дар трудолюбия

Что толку говорить?

Меня начинают раздражать не столько ее ошибки, сколько вот это равнодушие. Устав бичевать нерадивую ученицу, умолкаю. Что толку говорить? Простое сотрясение воздуха, не более того.

Во время перемены иду играть в теннис. Нужно хоть как-то отвлечься от неприятных мыслей, чуточку отойти. В языке, да и в других науках, Надя не сильна, но вот в настольный теннис играет вполне прилично. Запросто может обыграть, не посмотрит, что ты учитель. В игре свои законы, тут все равны.

– Молодец, – подбадриваю я Надю, с трудом принимая ее сложную подачу. – Хорошо играешь.

Говорю ей еще что-то. Искренне, без всякой педагогики и не сразу замечаю, что происходит с нашей Надей. У нее даже пот на лице от похвалы выступил. Еще лучше стала играть.

Вот тебе и нерадивая… Да, что ни говори, а похвала куда сильнее порицания. Не сравнишь. Только вот беда: забываем мы об этом.

Если бы не Маслов…

Класс и в самом деле подобрался не самый лучший. Бывает вот так: соберутся вместе не очень способные, пассивные дети. Сидят себе тихо, учителю не мешают, но работать с ними неинтересно – очень уж туго соображают. И правда, если бы не Маслов, то чистая беда, хоть на уроки не ходи.

Но вот Маслов заболел.

– Теперь в класс можно не ходить, – тяжко вздыхали учителя.

В первые дни и правда преобладали двойки. Были они головастые, жирные. А потом вдруг выяснилась любопытная картина: не такие уж непроходимые тупицы оказались в том классе. Просто Маслов заслонял их собой. Был он бойким, сообразительным и, пока они, флегматики и тугодумы, пыхтели, успевал все рассказать. Со временем и вовсе думать отвыкли: все равно Маслов их опередит, а учитель ждать не станет. Вот и казался Маслов лучом света в темном царстве.

Так случай помог понять важную мысль: легче всего спросить быстрого и сообразительного. Не всегда у учителя есть время и желание возиться с середнячками. Но если хочешь, чтобы работали на уроке все, делать это необходимо.

Метаморфоза

А программа – дело серьезное. Тут как хочешь крутись, а выполнять ее нужно. Случается, подумаешь про себя: “Ну до чего же бесталанный ты, Коля, человек! Ни к чему-то нет у тебя способностей”.

Но, оказалось, поторопился я со своими выводами. Как-то во время урока что-то стряслось у девочек со стульями. Ослабли, расшатались болты и гайки, ну прямо ходуном ходят. Совсем было менять их собрались, но тут вмешался Коля. Зачем, спрашивает, менять? Стулья совсем новые, хорошие. Тут и дела-то совсем пустяк, просто болты требуется немного подкрутить. Не поленился, сходил в школьную мастерскую, принес ключи, и через пять минут стулья были в порядке.

Смотрю на своего тугодума и не узнаю его. Как преобразился он вдруг! Даже походка изменилась. Человеком себя почувствовал. Потом видел я его и в других ситуациях. И всякий раз невольно удивлялся: как много умеет он из того, чего другие не могут. И на футбольном поле прямо-таки чудеса творит.

И я подумал: нет абсолютно неспособных, бесталанных детей. У каждого свой конек. Нужно только отыскать его. И еще бы программа учебная не мешала…

Неспособная Иванова

– Иванова все еще пыхтит. Уж такая неспособная девочка. Все время сидит, сидит… И задание-то не очень сложное. Вот Прохоров, этот молодец, сразу принялся за дело. За него я спокойна.

Мне интересно было узнать, какие же оценки получили эти ученики за работу. Оказалось, обоим поставили по четверке. Заметив мое удивление, учительница без особой охоты пояснила:

– Прохоров сделал все быстро и в целом правильно, но допустил ряд мелких погрешностей из-за своей спешки и невнимательности. Пришлось снизить оценку. Способный парень, – помолчав, добавила она, – да уж очень небрежный…

Вот так: очень способный, даже талантливый ученик получил ровно столько же, сколько “неспособная Иванова”, однако отношение учительницы к ним разное. Первый в ее глазах так и остался хоть и небрежным, но очень способным, вторая – лишь усидчивым, хотя и довольно старательным середнячком.

За годы работы в школе я знал немало учеников, о которых на первых порах говорили с восхищением: “Каков молодец!”, затем со вздохом: “Ленив, а ведь мог бы заниматься отлично”. И, наконец, с нескрываемым разочарованием: “Неисправимый лентяй, какие способности загубил…”

Не скрою, мои симпатии на стороне тех учеников, которым учение дается нелегко. Однако они преодолевают трудности, проявляют характер. Знал одного ученика, начисто лишенного пространственного воображения и мышления. По этой причине ему с превеликим трудом давались уроки черчения. Мало кто знал, сколько времени проводил он за столом, вновь и вновь переделывая свои неудачные чертежи. В конце концов получил годовую четверку. Но дело даже не в оценке, тем более что для него она не имела какого-то практического значения. Дело – в характере, в отношении к работе. Вот за такого парня можно быть спокойным, он сумеет преодолеть любые трудности в жизни.

Встречаясь с подобными фактами, лишний раз убеждаешься: прав великий Репин, который говорил о том, что талант – это девяносто девять процентов труда. И очень жаль, что в последнее время как-то незаметно уходит из нашего обихода эта не подлежащая никакому сомнению истина.

Вячеслав ЗАЛИПАЕВ

д.Урусобино,

Ивановская область

И даже почерк, словно реликвия

И даже почерк, словно реликвия

Учительница, о которой мне хочется поведать, действительно заслуживает доброго слова. Я помню ее, когда мне не было еще и пяти лет. Позже более 13 лет мы проработали в одной школе. Конечно, и сейчас у нас немало хороших педагогов. Но, пожалуй, Мария Ивановна была единственной, которая не пожалела для наших детей всей своей жизни…

Приехала она к нам в горы из далекой Воронежской области. Время было послевоенное. Время, когда горцам так были нужны образованные люди.

Мария Ивановна преподавала русский язык. Общительная, веселая, с неизменной улыбкой. Недолго пришлось ей приобщаться к новой жизни: буквально через месяц она знала наши обычаи и традиции не хуже горянок.

А какая была учительница! Каждый ее урок открывал нам прелести второго родного языка, богатство духовных ценностей русского народа. Как свою дочь приняли сельчане Марию Ивановну. Полюбили, зауважали. Многие наши муалимы (учителя) были от нее без ума, но не каждый мог даже мечтать о таком счастье. Видимо, ей самой сердце подсказало судьбу свою: вышла замуж за Меджида Булатовича. Он был молодым географом, первым муалимом села. Соблюдая горский обычай, никогда не рассказывал товарищам, как любил и боготворил Марию. Но такое мог не заметить разве что слепой.

Домик, где жили Мария и Меджид, находился рядом со школой. Каждое утро счастливая пара покидала его с тем, чтобы войти в другой большой дом, откуда доносились веселые голоса детворы.

…Так прошло 40 лет. За это время Мария Попова вывела в жизнь сотни, нет, тысячи воспитанников. Многие из них стали уважаемыми людьми: учителями, писателями, врачами и научными работниками. О талантливой учительнице пошла слава не только по району, но и по всему Дагестану. Ей присвоили почетное звание “Учитель – методист”.

Для полного счастья, думали мы, ей не хватало только одного – своих детей. Что поделать, на все воля аллаха.

– Да разве же я могу думать об этом, когда у меня столько детей? – отвечала она без тени обиды.

Нет, никогда не забывала Мария Ивановна свою родную деревню Шестаково. Ведь там осталась любящая ее мать. Во время летних каникул они с мужем часто гостили у нее.

Но время неумолимо. Его сюрпризы не всегда предсказуемы. Оно сменяет людям молодость на старость, удачи на неудачи, радости на огорчения. У нас говорят: “Беда не спрашивает, чей этот порог”. Два года назад от тяжелой болезни ушел из жизни Меджид Булатович. Горе темной силой обрушилось на нашу учительницу. В первые дни, глядя на Марию, наши сердца обливались кровью. Мы часто навещали ее, беседовали, вспоминали, желая хоть чем-то отвести от нее гнетущие мысли.

И вот в одно майское утро в учительскую зашла Мария Ивановна и тихо прошептала:

– Я решила уехать…

В первое мгновение нам показалось, что это не ее голос. Что такое она говорит? И только потом посыпались вопросы: “Как? О чем речь? Почему? Куда?” Откровенно говоря, мы и не представляли, что у Марии, кроме нашего села, может быть где-то еще родной уголок, который зовется родиной детства, где еще ждет ее истосковавшаяся мать.

Уговоры, просьбы, советы – все осталось безответным. Думаю, ни они, ни мы тогда не смогли бы понять друг друга. Нам было очень обидно, что не можем удержать свою учительницу, что теряем дорогого человека…

С отьездом Марии Ивановны наша школа выглядела осиротевшей. В домик, где она прожила лучшие свои годы, заселились чужие люди, хотя и наши сельчане. В кабинете, где учительница проводила свои уроки, больше не слышен мелодичный и чистый голос. В учительской пустует ее письменный стол. Но везде мы ощущаем присутствие ее духа, словно она, как и прежде, рядом с нами. Иной раз мы долго простаиваем у ее стендов: “Люби русскую речь”, “Это надо запомнить”, “Деловые бумаги”, “Наши добрые дела”. Ведь это ее рук творенье. И даже почерк учительницы нам теперь словно реликвия.

Нет, я нисколько не преувеличиваю. Такие же, а возможно, еще более глубокие чувства ощущают все мои коллеги.

Мы знаем из переписки, что наша учительница тоже тоскует по нам, своим ученикам, что ее думы переполнены днями, проведенными в нашем краю.

Вот уже второй год одна и та же мысль острием кинжала вонзается в грудь: быть может, нашу учительницу заставила покинуть нас какая-нибудь обида? Не задели ли чем ее легкоранимое сердце? Только ли утрата близкого человека побудила ее к такому решению? Не виновато ли нынешнее время? Я знаю, из многих городов и районов нашей республики замечательные русские люди покидают свои обжитые, ставшие кровно родными места. Возможно, где-то действительно кого-то и притесняют. Но нашу учительницу? Перед которой низко кланялись и молодые, и седовласые сельчане? Трудно представить!

Сколько лет мы с русскими шли рука об руку! Литература, культура, искусство этого народа так вошли в нашу жизнь, что стали ее неотьемлемой частью. Я знаю, как бережно хранят мои коллеги на полках своих библиотек бесценные тома Пушкина, Тургенева, Толстого, Чехова, Гоголя, Чернышевского… Уверен, ни сейчас, ни в будущем их места никогда не займут дешевые зарубежные детективы, которыми нынче буквально наводнены книжные магазины и ларьки. Даже тот факт, что треть активного запаса слов нашего родного языка (даргинского) составляет именно русский язык, говорит о многом. Еще не было случая, чтобы такие знаменитости Дагестана, как Расул Гамзатов, Ахмедхан Абу-Бакар, Фазу Алиева, Мурад Кажлаев, Муса Манаров, Магомед Толбуев, выступали перед нашей многонациональной аудиторией ни на каком другом языке, кроме русского, ибо он язык межнационального общения.

Конечно, события в Чечне внесли нежеланную лепту. В скольких сердцах они посеяли вражду и ненависть, с корнями вырвали все хорошее, что годами создавалось отцами и дедами. Но мир велик и разнообразен. И люди так различны, как различны звезды на небе. Даже у самого малого народа есть и добрые, и злые. Но я всегда верил в то, что на земле добрых людей больше. А мир держится на таких людях.

Мария Ивановна и Меджид Булатович душа в душу прожили большую часть своей жизни. И были счастливы, и всего им хватало. Им не помешали ни их вероисповедание, ни расовая принадлежность, ни культурные и традиционные различия.

Пройдут годы. Кто знает, какой будет дальнейшая жизнь. Но я уверен, что такие люди, как наша учительница, где бы они ни были, оставят после себя тепло души, способное согреть тысячи других охладевших душ.

Ибрагим ИБРАГИМОВ, учитель 2-й кищинской школы

Дахадаевский район,

Республика Дагестан