Чужое слово. Не бывает правильных и неправильных суждений. Существуют разные

К Елене Беловой, литератору 47-й екатеринбургской гимназии, победителю прошлогоднего городского конкурса «Учитель года», я заглянула на урок в тот момент, когда она с шестиклассниками обсуждала рассказ О`Генри «Дары волхвов». Разговор шел о любви. О том, что чувство – это и есть настоящий дар свыше.

Любовь – это то, что помогает выжить», – не успевает произнести учитель, как многие ребята тут же подхватывают: «Да! Да!» Завязывается диалог. Кто-то даже цитирует: «Герои живут в обстановке «красноречиво молчащей бедности». Но это же не мешает им быть счастливыми!» «Как же!» – вдруг выясняется, что есть несогласные, худенькая шестиклассница, с предпоследней парты, даже привстала, чтобы ответить. «В жизни человеку достается что-то одно. Либо деньги, либо любовь. Если ты финансово обеспечен, то ты одинок. Если ты нашел свою половинку, нашел настоящее чувство, то ты беден. Сколько сил уходит на то, чтобы любить!»

Удивительно, но учитель не спорит. Лишь в конце урока Елена Белова скажет всем, но посмотрит на худенькую шестиклассницу. «Любовь – это, безусловно, дар свыше. Но человек должен быть готов его принять. И не важно, какой у тебя социальный статус».

«Вы согласны?» – после урока спросит меня Белова. Она явно не хочет завершать разговор о любви. – Способность чувствовать дает человеку возможность видеть окружающий мир в деталях. Способность сопереживать». Улыбаюсь: «Не обойдется тут без литературы?» В ответ: «Конечно. В конце концов любая книга – рассказ, повесть, роман – о любви. К человеку».

На уроках – о чувствах

Беседовали – спорили, обсуждали – очень долго. Возможно, в тот момент тема занимала обеих. «Но для школы ли наш диалог?» – на какой-то миг засомневалась я. Белова ответила: «Конечно! Любовь к человеку – это главное, что должно присутствовать в системе образования».

– Объясните, – и мы заговорили о чувствах, о школе, о литературе. Все это взаимосвязано, по мнению литератора.

– В сумасшедшем ритме современной жизни у подростков нет времени остановиться, подумать о многих важных проявлениях жизни. Не уделяется на это время на физике, химии, других предметах. И дома. Но сорок минут урока литературы в их распоряжении!

Приведу пример. В классе, где я веду классное руководство, мне вдруг потребовалось поговорить с детьми о нравственной жестокости. «Как это сделать?» – долго думала я. И взялась обсуждать повесть «Чучело» Березняковой. Кстати, ситуация у нас была практически один в один, описанная в тексте. «О чем повесть? – говорила потом ребятам. – О равнодушных, «с молчаливого согласия которых происходят все предательства и убийства». Как возникает нравственная жестокость? От нашего равнодушия. На моих глазах бьют одноклассника, а я прохожу мимо». Страшно.

– А не страшно вам затрагивать подобные щекотливые вопросы на уроках? Реакцию ребят не предугадаешь…

– Конечно, иногда боязно. Бывает, слышу иной раз в ответ не то, что хотела бы услышать от них. Вот в конце урока о нравственной жестокости ребята спросили меня, почему же Ленка Бессольцева («чучело»), уезжая, сказала: «Бедные вы, бедные». И простила их. Ребята говорили: «Она же сама бедная!» Стоило большого труда разгадать загадку. Гораздо страшнее, считаю, об этом не говорить. Почему? Современные дети очень негативно воспринимают жизнь. Однажды я давала задание, пыталась выяснить, что такое современный мир. Просила назвать отличительные черты современного общества. Наряду с привычными ответами, к которым мы привыкли, «общество динамично», «бизнес развивается», я услышала слова «террор», «страх», «слезы». Мне кажется, моя задача на литературе – дать ребятам возможность увидеть хотя бы краешек солнышка. Для этого нужно с ними говорить, рассуждать на разные темы.

Не скрою, поначалу боялась, что будут молчать. Стесняться. Но потом поняла: все в силах учителя. На уроке он должен попытаться создать атмосферу диалога. Диалог – это пропущенное через себя слово. Это общение с текстом, с автором текста, учителем, с одноклассником. Это умение отстаивать свою позицию и принимать чужую.

Долгое время учили: у ребенка должно быть свое мнение. Но ведь надо учить замечать и чужое «слово». Я часто говорю ребятам: вы пришли в класс, вас тридцать человек вместе с учителем. С урока каждый должен уйти обогащенный… на двадцать девять мнений. Я хочу, чтобы на уроке был обмен точками зрения. По большому счету, из этого и складывается интерпретация художественного произведения. Я пытаюсь объяснять, что не бывает неправильного прочтения текста. Бывает свое собственное. Не бывает правильных и неправильных суждений. Существуют – разные.

В основе – не знание…

– Говорить о нравственности с современными детьми можно на основе любых литературных произведений? Не воспримут ли они в этом случае классику скептически?

– Я всегда говорю: русская классика не была бы столь популярна во всем мире, не была бы столь живуча, если бы в ней не было за что зацепиться. Я понимаю, некоторые произведения в сюжетном плане далеки от современного человека. Десятиклассникам сейчас неясно, почему Татьяна Ларина не могла развестись и выйти замуж. Они не видят разницы между гражданским браком, браком, зарегистрированным в загсе, и венчанием. Не понимают, почему венчаться – это большая ответственность. Да, контекст эпохи для них далек. Но ведь в наше время постепенно знания из процесса обучения уходят на второй план. Остаются основы: что было актуальным во все времена? Не быть подлым, быть человечным, сострадать… Русская классика об этом.

С семиклассниками мы обсуждаем Александра Первого, Николая Первого на основе отрывков из «Былое и думы» Герцена. Но мы не оцениваем историческую ситуацию, не оцениваем исторических деятелей. Мы пытаемся посмотреть на них не как на правителей, а как на обычных людей.

– Мне кажется или вы на самом деле противник отметок по литературе?

– Да, рьяный. У меня и диссертация касается этого вопроса. Пока существуют отметки по моему предмету, к литературе придут немногие дети, немногие станут читателями, писателями. Немногие будут говорить на уроках.

Посмотрите, как сейчас пишутся сочинения? Ребята берут учебную литературу – несколько учебников – и из этого материала составляют свой текст. Я чувствую, что списано. Но доказать не могу. Почему так происходит? Не склонный к письму ребенок или только взявший в руки перо не застрахован от речевых и логических ошибок. А за всем этим скрываются баллы. В итоге оценка снижается до трех с минусом. Ребенок один раз получит «удовлетворительно», второй раз. На третий раз воспользуется учебной литературой и получит «четыре». Потому как тему раскрыл.

Пусть лучше литература станет факультативным предметом, когда и ребенок, и учитель не будут связаны отметкой. Тогда диалог на уроке станет еще более оживленным.

– Мы уделили «любви» в нашем разговоре много времени. Во время беседы вы произнесли фразу: вся литература об этом. Но каждый из нас выбирает именно ту книгу, которая ему ближе. Выбирает свою любовь… Что из прочитанного за последнее время заставило вас переживать?

– Несомненно, рассказ уральской писательницы Анны Матвеевой «Зви-зви». Героиня рассказа переживает личную драму. Никак не может успокоиться. Девять месяцев назад она рассталась с любимым. Она возвращается жить в дом родителей, в котором живет маленькая девочка. Однажды они вместе отправляются за мороженым. «Зви-зви», – слышит героиня слова ребенка. Переспрашивает: «Что это?» – «Это лошадь. Ее позовешь – она появляется, у нее копыта из драгоценных камней. Ты можешь позвать свою». Женщина так и делает, и домой они возвращаются на выдуманных лошадях. Перед сном девочка говорит героине: «Скажешь ей «снег» – лошадь исчезнет». Женщина произносит заклинание, но ее волшебная лошадь не исчезает.

Видите, эта история о том, как маленький человечек дал взрослому точку опоры. Способность к новым переживаниям, чувствам. Литература тоже дает эту опору.

Фото автора

Екатеринбург