Чужие здесь не ходят

Вечная проблема – учить всех одинаково или нет. И в педагогическом опыте человечества существуют две равноправные точки зрения. Развитие национальных систем образования во многом зависит от того, какую из идей проповедует тот или иной общественный строй. В нашей стране в течение многих лет многое строилось на единообразии. Мы привыкли быть “как все”. Слово “элита” стало ругательным, ненавистным. В связи с политическими событиями смена ориентации на капитализацию привела к тому, что модели западных систем образования были взяты на вооружение. Особенно когда появилось решительное утверждение, что вся советская система порочна в своей основе и что мы, мол, где-то на пальме сидим. Педагогические “западники” бросились спасать российское образование и внедрять “их” образцы в школу.

Но что для немца хорошо, то для русского – смерть. Любое образование должно быть культуросообразно, сообразно традициям, этносу. Стали делить детей и наделали много ошибок, искорежили судьбы. Потому что никто не знал, какие критерии взять за основу, какими методиками руководствоваться.

Если к этому прибавить, что школы, которые учат не так, как все, имеют право на дополнительное финансирование за счет родителей, то в наше нищенское время во имя того, чтобы продержаться, просуществовать, педагогические коллективы шли на любые эксперименты.

Политика была такова, что учителя попали в положение работников сферы обслуживания. И чем более многообразно удовлетворит школа образовательные потребности населения, тем лучше. Школа попала в жуткую ситуацию неразберихи. Дети видят жизнь в перевернутом виде: все, что было хорошим, стало плохим, все запуталось.

Повторяю, единственный принцип, который должен торжествовать над всеми остальными, – принцип педагогической целесообразности. Все, что на пользу детям, надо делать. А то, что является проекцией политиканства в педагогике, отметать.

Стартовые возможности у детей должны быть одинаковы независимо от того, в семье алкоголика рос ребенок или в семье академика. Есть дети, которые стремятся к высотам. Есть те (к сожалению, их сейчас все меньше), кто к первому классу уже бегло читает. Конечно, сажать такого в класс рядом с учеником, который букв не знает, нецелесообразно. Другой вопрос, надо ли первого называть одаренным, надо ли создавать классы и целые школы для одаренных? У нас ведь сегодня под категорию одаренных попали просто развитые дети.

У нас в школе работают два типа классов: традиционные и повышенной сложности – гимназические. В зависимости от уровня подготовленности к школе, от отношения к учебе и происходит запись в эти классы. Пока у детей нет особых запросов к процессу обучения,они учатся в обычных классах. Но и здесь есть новшества. Например, уроки добавочных знаний, развития творческих способностей – для добровольцев. Есть совершенно изумительная программа по истории музыки, подготовленная нашим педагогом. Мы заботимся именно о том, чтобы ребята из гимназических классов… не чувствовали себя интеллектуальной элитой. Мы их особо не подхваливаем, предъявляем очень высокие требования. В наших общешкольных делах стараемся объединять и те, и другие классы. Ведь не секрет, что во многих школах эти классы враждуют друг с другом!

Ребята у нас переходят из традиционных классов в гимназические или наоборот. Это как бег на длинную дистанцию: один бежал впереди и устал, а другой был в хвосте, а потом выбился в лидеры. Где и когда он включит скорость? Но мы верим, что когда-нибудь это произойдет. Вопросы перехода из класса в класс решают профессионалы – психологи, логопеды, медики. Ну а если ученик доходит до 10-го, получает педагогическое образование. В дополнение к общей программе ребята изучают педагогику, психологию, культурологию, что опять-таки направлено на внутреннее развитие человека.

В некоторых школах устраивают и гимназические, и лицейские, и Бог знает какие еще классы. Этот избыток многообразия работает не на плюс, а на минус. А система, сложившаяся в нашей школе, на мой взгляд, в нынешней ситуации наиболее оптимальна. Признаюсь, и мы поначалу хотели быть гимназией. А это значило выкинуть – с 5-го по 11-й – все остальные классы, кроме гимназических. От идеи отказались. В первый класс берем всех. Причем сами готовим к школе малышей нашего и не только нашего микрорайона. Ребята сейчас приходят удивительно темные, и они в этом не виноваты. Мы готовим к школе, развивая их и выявляя способности и наклонности. Это позволяет наиболее справедливо распределять ребят. А в старшие, педагогические, приходят наши же ребята, “чужие” идут по конкурсу, если есть места.

Владимир КАРАКОВСКИЙ,

директор 825-й московской школы