Чужая азбука

Заветы Ленина живут и побеждают… в Дании

О боязни “не начать”

К счастью, правда, не все заветы, но как минимум один: “Учиться, учиться и учиться!” Не уверен, впрочем, что завет этот распространялся еще и на Датское королевство, как не уверен и в том, что в королевстве этом его своевременно расслышали, но учатся там все – во всяком случае все, с кем я знаком. Кстати, в Дании “все”, “все, с кем я знаком” различаются не сильно – и правильно говорят: “Если ты дружишь с одним датчанином, считай, что дружишь и с остальными”. Среди пяти миллионов человек, каждый из которых к тому же под персональным номером внесен в государственный регистр, незнакомца днем с огнем на найдешь. Тем более неучащегося незнакомца.

“Мне пора в школу”, – ошарашил меня почти уже шестидесятилетний приятель, проносясь мимо на велосипеде с прыгающим в багажнике ранцем. Вспомнилась “Сказка о потерянном времени”: это где старики помолодели, а дети состарились. Тут же подумалось, что вот сейчас я увижу девочку с клюкой, чинно направляющуюся в дом ветеранов. Девочка, однако, прошествовала в том же направлении – к школе. В сознании всплыло начало поговорки “старый да малый…”, продолжить которую я не решился. И хорошо, что не решился: учатся в Дании не только старые да малые, и на занятиях в какой угодно народной школе возрастных перепадов даже не чувствуется, поскольку налицо представители всех возрастных групп! (Кроме, пожалуй, детей: они ходят в отдельные школы, спешу успокоить заранее разволновавшихся читателей).

Народных школ в Дании видимо-невидимо: они действуют практически на территории каждой коммуны (территориально-жилищное объединение) и платно или бесплатно (решает это коммуна или городские власти) предлагают свои услуги каждому: не поучиться ли, дескать, тебе (в Дании все на “ты”) еще немножко? Чему? Да чему хочешь! Одному? Да хоть и одному, если вдруг выясняется, что, кроме тебя, “этому” никто учиться не захотел. Моя знакомая Ингрид, например, училась на отделении драмы в прошлом году в одиночестве. Теперь ей нужно в качестве художника-оформителя (этому ее как раз и учили в народной школе) принять участие в каком-нибудь спектакле любого театра – на выбор! – тогда она и получит диплом. “И что, – спросил я Ингрид, – преподаватель приходил на занятия ради тебя одной?” – “По-твоему, я этого не стою?” – уточнила Ингрид. Я устыдился… Впрочем, класс, состоящий из одного человека, – это все-таки редкость даже для Дании. Вот разве что в случае с Ингрид…

В любой городской библиотеке тебе по первому требованию предложат толстенький красочный проспект “Народные школы в Дании” – выбирай! Это если твое собственное желание “чему-нибудь поучиться” опередило приглашение коммуны или если в твоей коммуне в этом году не объявлялся набор на интересующее тебя отделение и ты не хочешь учиться в одиночестве. Тогда можешь быть уверен: в двух-трех коммунах тебе найдется компания для освоения практически любой специальности. После собеседования с “проводником” (не знаю, как по-другому перевести датское vejleder – должность при учебном заведении, состоящая в том, чтобы определять скорость прохождения курса студентом) ты получишь представление о том, как долго и как часто посещать народную школу, а также, к какому результату – гипотетически – твои посещения могут привести.

Но, в общем-то, учиться довольно трудно, несмотря на то, что “проводник” твой приложит все усилия, чтобы тебе было удобно. Тем не менее “проходить курс” иногда приходится на фоне работы (оставить рабочее место в Дании – значит обречь себя на безработицу на полгода как минимум: новое место работы найти сложно), а потому будь готов к тому, чтобы заниматься в основном самостоятельно, правда, всегда имея возможность получить консультацию педагога.

Я все спрашивал датчан, зачем им это. Было понятно, что не ради диплома. Не то что на работу могут принять без образования (только если в качестве неквалифицированного рабочего!), но “происхождение” диплома – особенно в случае творческой профессии – есть вопрос не первостепенной важности. Значение имеют скорее твои личные качества (они выявляются в ходе обязательного собеседования при приеме на работу) – и уж никогда диплом народной школы не будет тебе препятствием для участия в конкурсе “на замещение вакансии”.

А дело просто в том, что нормально для Дании – пробовать себя в разных направлениях. Пришло, скажем, тебе в голову лет эдак в пятьдесят, что умирает в тебе великий режиссер современности, так не дай ему умереть! В конце концов взял же Т.Уильямс театр во второй (мягко говоря) половине своей жизни… Чем ты не Т.Уильямс?

Вот и начинают люди рисовать, когда им за шестьдесят, писать стихи, когда им за семьдесят, и строить философские концепции, когда им за девяносто, – лиха беда начало!

Я беседую с Гердой Тюрстед, руководителем Центра эзотерических знаний под Фредерицией:

– Сколько лет старшему из теперешних твоих студентов, Герда?

– Далеко за шестьдесят.

– А младшему?

– Младшему…младшему – восемнадцать.

– И как тебе такой контраст?

– А нету никакого контраста. Оба поступили сюда, чтобы узнать, для чего они родились.

– Тут этому учат?!

– Конкретно “этому” – нет. Но “это” может возникнуть как некий полезный результат после знакомства с курсами философии, медицины, психологии, эстетики, либо в качестве ответа на вопрос, либо в качестве осознания того, что ответа на данный вопрос – во всяком случае вербального – не существует.

Здесь, как и во многих других учебных центрах и народных школах Дании, обучение организовано по принципу “творческих мастерских”: преподаватель входит в аудиторию, чтобы рассказать о своем личном участии в формировании той или иной области знаний. “Лекции” получаются редко – чаще диалоги. Преподаватель обязан выслушать студента до конца – что бы и как бы долго он ни рассказывал. Принцип ненарушения границ личной сферы, который, кстати, работает и “в обратную сторону”: студент только в исключительных случаях позволяет остановить на себе внимание надолго.

Народные школы – типично датское явление: это, в частности, благодаря им датская система образования знаменита во всем мире (кстати, и в России есть уже несколько школ – правда, средних, – построенных по образцу датских). Может быть, именно они – одна из причин датского оптимизма как главного эмоционального показателя нации. Датчане редко говорят: “Все кончено”, им вообще несвойствен мрачный взгляд на жизнь. Один из датских классиков так и начинает свое программное стихотворение: “Я родился, смеясь…” Вероятно, это оно – убеждение, что начать сначала не поздно никогда, – бросает шестидесятилетнего датчанина в седло велосипеда, заставляя за семь лет до пенсии (пенсию в Дании получают поздно) повернуть велосипедный же руль навстречу совершенно новой судьбе. Датчанин не боится не успеть – он боится “не начать”.

Умилительно видеть “дам и господ”, впервые осваивающих азы рисунка. Удивительно видеть, с какой скоростью это происходит: сознательная потребность рисовать дает потрясающие результаты – год проходит за месяц!

– А если результата не будет, Йенс? – спрашиваю я еще одного моего знакомого (ему, правда, “всего” сорок пять, и он впервые взялся за кисть).

– Если не будет… Видишь ли, хоть я и не очень понимаю, какой результат ты имеешь в виду, я скажу тебе так: мне надо понять, художник я или нет. А как иначе я мог бы понять это?

Встречный вопрос сформулирован по-датски практично. По-детски практично. Моя подруга Тове, выбравшая в народной школе сразу две специальности – экологию и драму, послушав мои рассказы про Россию, неожиданно сказала: “А-а…понимаю: в Дании, чтобы изменить жизнь, идут учиться, в России же – идут торговать”. Я не нашелся что возразить. Отшутился тем, что у нас теперь идиосинкразия на Ленина и на его “заветы”, в частности и на “учиться, учиться и учиться”. Тове пожала плечами: в ее сознании фраза эта принадлежала не Ленину, а… “а неизвестно кому! – рассмеялась Тове. – Наверное, никому, как любая банальность”.

Евгений КЛЮЕВ

Копенгаген