Чужая азбука

На минувшей неделе в старушке Англии приказала долго жить одна из самых старых и столбовых традиций этой страны и ее древнейшей в мире парламентской системы – передавать по праву наследства место в палате лордов, иначе известной как вторая палата (после палаты общин) британского парламента. Сие означает, что почти 750 так называемых наследственных пэров Англии больше не войдут в ворота Вестминстера, в котором заседали их отцы, деды, прадеды и прапрапрадеды, на протяжении восьми веков творившие величественную историю могучей империи – владычицы морей, – чем была когда-то Британия. Читателю этих строк, полагаю, доводилось видеть по телевизору то, о чем я веду речь, – знаменитую палату лордов, чьи церемонии так красочны и так историчны, что, глядя на них, теряешь всякую веру, что за окном исходит на нет XX век… Помните величественный зал с мозаичными окнами, монументальными канделябрами, ужасающей высоты потолками, краснокожими скамьями и знаменитой на весь мир (о ней даже пишут в учебниках английского языка!) алой “подушкой”, набитой шерстью, на которой по традиции восседает во время заседаний палаты лорд-канцлер (иначе говоря, спикер)? Наконец, помянем главное в этом зале – королевский трон. К нему шествует раз в году облаченная в корону и горностаями обитую мантию Ее Величество английская королева. Взгромоздившись на трон и водрузив на нос очки, Ее Величество зачитывает речь, знаменующую открытие очередной рабочей сессии британского парламента. Событие, в общем-то, местечковое – парламент-то поди не общепланетарный! А вот транслируют почему-то эту церемонию на весь мир. Почему? Да потому, что красивый это обычай и просто замечательно красочный церемониал. Сверкающая полным иконостасом драгоценных регалий королева, лорды в мантиях и пудреных париках, церемониймейстеры в старинных камзолах – сколько алого бархату, сколько позолоты, не жизнь, а историческое кино

Прощайте, лорды!

В Британии свершилась революция: впервые за 800 лет “наследственные” пэры изгнаны из парламента

Mне, не скрою, самолично довелось побывать в этом прославленном зале. Правда, увы, Ее Величество на троне отсутствовала, да и самих пэров не наблюдалось – зал был попросту пуст. Но когда одна из моих коллег, слушая речь нашего лорда-экскурсовода и, видимо, решив отдохнуть, присела на красную скамью, наш сопровождающий с невиданной в лордовской среде строгостью попросил ее немедленно встать, ибо, как оказалось, простому смертному сидеть на пэрских скамьях никак негоже… Не скрою, однако, что мне тем не менее понравилось в палате лордов – в этой почтенной обители врожденного благородства, утонченного этикета и чего-то эдакого, не совсем поддающегося описанию… Скажу только, что замечательно ярко пылает камин в гостиной палаты, поражают своим богатством ее библиотеки и картинные галереи – эдакие здесь сокрыты сокровища! – а уж о самих обитателях и говорить не приходится: одно слово – лорды! Само удовольствие вести с ними за чаем полные эрудиции и остроумного блеска беседы на всевозможные темы – от высокой политики до житейских пустяков. А уж о качестве чая со сливками в “столовой” палаты лордов и подаваемых к чаю пирожных и говорить не приходится. Как это любил выражаться Манилов? Праздник души, именины сердца!

Однако куда это, справедливо заметите вы, автора понесло? Пора бы уже перейти от восторгов к делу и объяснить, чем же занимаются в своих уютных обителях господа пэры? Зачем сидят они на краснокожих скамьях, трепетно охраняемых от нетитулованных задов?

Отвечу и на этот вопрос. Пэры работают. Работа палаты лордов ведется по трем главным направлениям. Первое – ревизия законопроектов и поправки к оным перед их окончательным утверждением. Палата лордов не имеет права “завернуть” законопроект, но пролонгировать его в надежде на переработку, а то и на естественную смерть “за давностию лет” может. До самого последнего времени лорды могли тянуть хоть целый год, но согласно новому закону о парламенте, если лорды отклоняют законопроект и во втором чтении, он возвращается в палату общин и утверждается без резолюции палаты лордов. Как мудро заметил по сему поводу лорд Крамбл, “мы редко можем победить правительство, но мы можем убедить правительство”.

Второе. Палата лордов по существу является высшей апелляционной инстанцией Британии как в вопросах уголовного, так и гражданского права. Недаром дело о выдаче задержанного властями Британии чилийского генерала Пиночета ожидало своего последнего вердикта именно от лордов-судей. Этих судей в палате – двенадцать.

Третье. Палата лордов служит неким контрольным органом по отношению к деятельности правительства, дебатируя его политику и проверяя ее на предмет соответствия действующим в стране законам.

Наконец, четвертое. Палата лордов – своего рода форум независимой экспертизы. В ней существует целый ряд комитетов, специализирующихся на самых разных вопросах – от межгосударственных отношений до борьбы с наркобизнесом. Качество экспертизы, обеспечиваемой этими комитетами, – высочайшего класса. И это неудивительно: палата лордов насчитывает в своих рядах ученых, политиков и бизнесменов мирового уровня. Это вполне, впрочем, объяснимо: представьте себе, сколь элитарное образование позволяют себе получить титулованные и наследственные и какая высокая культура знаний, передаваемая по наследству, концентрируется в их генах. А посему титулованы наследственные пэры не только дворянскими титулами – в большинстве своем это, понятное дело, герцоги, графы, маркизы, виконты и бароны, – но и учеными степенями и высокими служебными должностями, являясь одновременно руководителями крупнейших институтов и ведомств. Короче, в смысле аккумулированного в палате лордов опыта и интеллекта – это своего рода совет старейшин Британии.

Из всего вышесказанного, надеюсь, ясно, что в полную противоположность расхожему представлению о пэрах как бездельниках голубой крови на самом деле недаром они едят свой хлеб. Тем паче что хлеба-то они почти не едят: что касается их деятельности на парламентском поприще, то в отличие от депутатов палаты общин лорды-пэры трудятся бесплатно. Подавляющее большинство из них зарплату не получают вообще – исключения составляют лорды-судьи, лорд-канцлер и ряд должностных лиц палаты. Тогда как депутаты палаты общин трудятся на зарплате, составляющей 47 тысяч фунтов стерлингов в год (примерно 2 млн.рублей). Правда, за участие в заседаниях член палаты лордов получит 33 фунта (или 1370 рублей) в день, что по здешним меркам, поверьте на слово, копейки или тариф, чуть превышающий минимум заработной платы. Если же учесть, что заседание палаты длится целый рабочий день (7 часов), то и говорить не о чем. В общем, пэры дорогого казне не стоят: в 39 млн.фунтов в год обходится казне содержание палаты лордов, тогда как палаты общин – в 240 млн.! (Для сравнения: Европейского парламента – в 607 миллионов).

…И тем не менее. В один прекрасный день в Британии замыслили извести на корню парламентское “лордство”, иначе говоря, лишить права заседать в Вестминстере и участвовать в политике страны тех, кому место в палате досталось по наследству. Почему? Кому помешали наследники-пэры? Ответить на этот вопрос нетрудно. Ну, например, демократии: ведь в отличие от депутатов палаты общин наследственные пэры, как следует из самого их названия, народом не избираются, а стало быть, народными делегатами не являются. Спрашивается, какого черта тогда заседают они в парламенте, этой цитадели просвещенного народовластия? Или зайдем с другой стороны: да пристало ли тащить в новое тысячелетие древние обычаи, столь же не вяжущиеся с сегодняшним днем, как набитая шерстью “сиделка” лорда-канцлера? Полноте, господа, какие лорды крови в наше время? Разве оттого, что некий мужской отпрыск умудрился родиться в “нужной” кровати, он должен выступать от лица демократии в парламенте? Тем паче что, если разобраться, разве такие уж и голубокровные эти пэры? Не ясно, что ли, что едва ли не половина “наследников” на деле были прижиты их титулованными папашами от собственных кухарок, горничных, а то и попросту от посторонних, но искусных в деле любви дам? Так неужто титулом прикрывшимся кухаркиным детям да руководить британским государством?

Вот под такими или примерно такими лозунгами и была развязана война против наследственного пэрства. Правды ради надо заметить, что и сама палата лордов давно уже ставила вопрос о необходимости внутренних реформ в собственных рядах, да и прежние правительства не однажды подходили к этому же вопросу. Однако речь шла о реконструкции, модернизации – и только. Но пришедшие к власти в 97-м “новые лейбористы” во главе с Тони Блэром решили этот вопрос по-революционному бескомпромиссно: “до основанья, а затем…”

Беседуя на эту тему в Вестминстере с лордом Харрисом, пэром палаты лордов, я спросила его, почему же нынешнее лейбористское руководство решилось на чрезвычайную меру, вынеся смертный приговор многовековой институции? И вот что я услышала в ответ: “По сути в лице наследственных пэров лейбористы всегда имели в парламенте нечто вроде троянского коня. Ибо даже когда они приходили к власти, править им мешали именно лорды. Почему? Да потому что исторически подавляющее большинство наследственных пэров – консерваторы, и их руками консервативная партия старалась перетянуть чашу весов в свою сторону”.

Статистика подтверждает слова лорда Харриса: по данным на 1 декабря 1998 года из 750 наследственных пэров, заседавших в палате лордов, 302 состояли в консервативной партии и только 18 – в лейбористской. Счет, таким образом, примерно 17:1. Впрочем, играет в палате лордов и еще одна “пэрская команда” – так называемые пожизненные пэры, те, кому звание и титул присваиваются в силу заслуг перед отечеством, но чьи места в палате уже не будут передаваться по наследству. Производство в пожизненные пэры происходит с подачи правящей партии, а посему каждый пришедший к власти кабинет (правительство в Британии всегда однопартийное) стремится произвести в пэры побольше людей из своих рядов. Особенно рьяно стараются в назначениях такого рода лейбористы именно для того, чтобы успеть за время своего, как правило, недолгого пребывания у власти хоть как-то разбавить доминирующий голубой цвет палаты лордов – это не только цвет дворянской крови, но и цвет консервативной партии! – красным, лейбористским. Потому и счет в этой игре иной: 173 “назначенных” пэров от консервативной партии против 158 “назначенцев” от партии лейбористской. Почему опять-таки перевес на стороне тори? Потому что за 18 лет пребывания у власти (с 79-го по 97-й год) консерваторы успели произвести в пожизненные пэры достаточно много народу, так что лейбористам, правящим нынче всего два с половиной года, покуда не удалось их нагнать и перегнать.

Но сколько же можно играть с пэрами-консерваторами в перегонки? И вот наконец приходит лейбористское правительство, которое оказывается решительнее всех предыдущих. Его решение – вынести лордов из Вестминстера на лопате… Ну чем не французская революция на английский манер? Правды ради надо отметить, что даже в рядах абсолютно нейтральной и посторонней британской политической кухне публики немало тех, кто сожалеет о падении наследственных пэров. И прежде всего потому, что в их рядах было немало тех, кто и впрямь был полезен отечеству, употребляя на пользу делу и свои солидные знания, и свой огромный опыт государственной деятельности, которому обучали их еще отцы и деды. Как и любой институт с многовековой традицией, институт парламентского лордства за 800 лет сумел селекционировать те механизмы и принципы служения общественному благу, которые, увы, не рождаются в одночасье. Такие на первый взгляд бестелесные категории, как традиции, заветы предков, чувство долга, кодекс чести, – на самом деле материальны, потому что они материализуются в конкретных деяниях. Да и потом любое низвержение, если только речь не идет о тиранах, само по себе дело неблагородное. Ломать ведь – не строить…

Лорд Стратклайд назвал отмену наследственного права пэрства концом длинной главы истории: “Премьер-министр взял нож и полоснул им по лицу истории”. Лорд Веджвуд к сему с не меньшей горечью добавил: “Если этот законопроект будет утвержден, сколько нам останется ждать, покуда и королева сбежит из Букингемского дворца?”

Однако подлинной кульминацией разыгравшейся в стенах Вестминстера драмы стал “мятеж” 34-летнего графа Берфордского, сына герцога Сент-Албанского и прямого потомка короля Чарльза Второго. Когда стали известны итоги голосования, приговорившего наследственное пэрство, граф Берфордский, чей высочайший титул наделяет его правом сидеть на ступенях королевского трона, потеряв самообладание, выскочил на середину зала заседаний, взобрался на набитую шерстью подушку лорда-канцлера (акт святотатства!) и, воздев руки к небу, отчаянно возопил: “Май лордз! Этот законопроект, состряпанный в Брюсселе, есть измена!” Сия шекспировского пера достойная драма завершилась весьма карикатурно: графа, тем паче что лично он не был пэром, выволокли из Вестминстера под микитки и выставили вон к вящему восторгу ожидавшей за воротами репортерской братии. Безутешный граф продолжал витийствовать, таким образом, уже вне парламентской трибуны. Что ж, от смешного до великого – один шаг. Один шаг и в обратном направлении.

…Однако что нам, казалось бы, эта чужая история? Что нам графы, сидящие на ступеньках чужеземного трона, и все их не менее далекие нам трагедии? Мало ли у нас своих бед и забот? Немало. И все же есть во всем этом некая печаль. Какая? Да старая как мир. Кто-то приходит и рубит старый вишневый сад. А кому-то этого сада искренне жаль.

Ольга ДМИТРИЕВА

Лондон

P.S.

Реформа палаты лордов в Англии будет продолжена и после вступления в силу закона об отмене наследственного пэрства.