На чтение: ≈ 20 мин.С таким вопросом «УГ» обратилась к участникам образовательного процесса, живущим в разных городах нашей страны. И вот такие мнения мы получили.
Александр КРЫЛОВ (имя и фамилия изменены, комментарий дан на условиях анонимности), директор нижегородской школы:
– Конечно, чем дальше, тем очевиднее, что требования к безопасности учреждений образования должны быть самыми серьезными. Нельзя надеяться, что в очередной раз пронесет и не коснется. Мы видим, что ужасное повторяется: очаги неуправляемой агрессии вспыхивают то в одном месте, то в другом. И значит, нужно быть в полной боевой готовности каждый день. В нашей школе уже два года работают жесткая турникетная система и электронные пропуска. Никто не может пройти, не имея постоянного или временного разового пропуска. На входе дежурят хорошо подготовленные чоповцы, имеющие опыт, прошедшие боевую подготовку. Да, это стоит недешево, но жизнь детей и педагогов во много раз дороже. Я бываю по делам в других образовательных учреждениях и всегда удивляюсь, как прохладно относятся некоторые коллеги к вопросам безопасности. Турникетная система и даже рамки установлены во многих школах, но нередко стоят как декорация, почти не используются по назначению. А ведь подключить установленное оборудование несложно. Я понимаю, что на это тоже требуются средства, не все учреждения имеют одинаковые финансовые возможности, но нужно добиваться, трясти не родителей, а муниципальную власть, в конце концов она учредитель и должна быть ответственна. На вахте часто вижу женщин. Возможно, они обучены и даже что-то могут. Но в одиночку террориста они не остановят, это уж точно, разве что родителя, пришедшего с самыми мирными намерениями. И мне искренне жаль таких женщин-охранниц. Ведь случись что, они первыми примут на себя удар.
Никто из нас не застрахован от беды. С каждым годом трудных детей с поврежденной психикой в школах становится все больше. Я вижу это как руководитель. И не только я, все педагоги видят это, сталкиваются почти каждый день с проявлениями агрессии и неадекватной реакцией учеников. Я все чаще вижу неполные семьи, очень своеобразных (мягко говоря) мам и пап, с которыми очень сложно разговаривать и тем более находить понимание. У некоторых представителей поколения, родившегося и взрослевшего в годы перестройки, странные понятия о социальной ответственности: им все должны, а они сами никому ничего не обязаны. Конечно, агрессия растет в семье, там ее корни. Нужно больше и активнее работать с семьями, принимать превентивные меры. И ведь была хорошая задумка пару лет назад. В рамках нацпроекта «Образование» был создан проект для бесплатной консультативной помощи семьям, имеющим детей. Государственные и коммерческие учреждения дополнительного образования, имеющие в штате обученных специалистов-психологов, получили государственные субсидии на оказание родителям бесплатных консультаций (то есть для родителей бесплатных, специалисты получали деньги от государства).
Я очень приветствовал это начинание, пропагандировал его среди коллег и родителей. Но, увы, проект очень скоро сдулся и не принес ожидаемой пользы, поскольку учреждения оказались не готовы к оказанию такого рода услуг ни кадрово, ни организационно. Да и рекламы серьезной не было, прямо скажем. Родители так в большинстве и не узнали, что имеют право обратиться за помощью (как в очном формате, так и в дистанционном) к специалистам – психологам и педагогам. А те, кто все-таки узнал и обратился, были в большинстве разочарованы: за пять консультаций у разных специалистов (причина отсутствия одного ведущего семью психолога в том, что в центрах текучка кадров) родители успевали лишь обозначить проблему, а работать с ней им было предложено за деньги, причем весьма серьезные. Для неполной семьи, имеющей доход в 20‑30 тысяч (это наиболее распространенная в нашем регионе сумма), немыслимо оплачивать 45‑минутную консультацию по цене 1200 рублей. Причем особо подчеркну, что за консультацией обратились родители неравнодушные, ответственные, понимающие, что проблема есть. А сколько таких, которые предпочитают ничего не видеть и не замечать, спускать проблемы на тормозах?
Таких, к сожалению, очень много. На мой взгляд, подобные семьи – это мины замедленного действия, которые могут взорваться в будущем. И государство должно это понимать и помогать решать вопрос. А что мы видим на практике? Если в столице с этим дело обстоит значительно лучше, то в регионах почти повсеместное сокращение психологической службы в школах. В нашей школе есть специалист, работающий на ставку, но этого мало, мы взяли еще одного, потому что один не справляется с нагрузкой – численность контингента большая. Есть у нас еще один заместитель директора, курирующий психологическую службу, он тоже задействован в консультировании родителей. То есть всего в нашей школе две с половиной ставки психологов. Это не роскошь, а производственная необходимость. Но у нас автономное учреждение, и мы имеем возможность перераспределять средства, направляя их туда, где они требуются. Такие возможности есть далеко не у всех. Что я наблюдаю у коллег? В муниципальных и казенных школах чаще всего психологи оформлены на четверть ставки, то есть один специалист обслуживает четыре школы или учреждения дополнительного образования. У психолога один день приема в неделю, очередь к нему расписана на месяц вперед. О какой оперативной помощи может идти речь? На мой взгляд, это формальная работа, для «галочки».
Я считаю, нужно усилить именно это направление: вкладывать ресурсы в подготовку психологов, в обеспечение каждой школы (независимо от того, автономная она или казенная) психологической службой быстрого реагирования. Повышение безопасности и создание действенной психологической службы – вот минимум, который необходим школе сегодня, в самое ближайшее время. Если этого не будет сделано, трагедии, подобные казанской, будут учащаться.
Мария ЗВЕРЕВА, учитель русского языка и литературы, классный руководитель 8‑го класса школы г. Иваново:
– Ужасно, конечно, представить себя на месте коллег из казанской школы №175. Но и я, и все мои знакомые учителя сделали это – представили, вольно или невольно. Каждый из нас задался вопросом: как бы я повел себя, окажись в подобной ситуации? И, честно говоря, большинство из нас не знают. У нас нет алгоритма, поскольку мы, слава богу, еще не сталкивались с подобным злом. Но, видимо, пришло время разработать универсальный алгоритм антитеррористических действий, причем не только теорию изучить, но и на практике потренироваться. Как себя вести учителю, какие команды отдавать детям, чтобы уберечь их от взрывной волны, от стрелков? Я не знаю, к своему стыду. Даже в случае пожара – знаю чисто теоретически. Огнетушитель сама не смогу привести в действие – современные системы пожаротушения такие сложные, не станешь же хладнокровно изучать инструкцию, написанную мелким шрифтом, в момент возгорания. К сожалению, большинство из нас практические навыки не отрабатывали, кроме эвакуации детей из класса. Да и с этим масса вопросов. По инструкции я должна последней покинуть класс, чтобы убедиться, что никто не остался в помещении. А кто поведет детей к ближайшему эвакуационному выходу? Ведь дети обычно не знают выходов, кроме основного, через который заходят в школу. Что делать в случае задымления, я знаю, но в моем классе, например, нет раковины с водой, то есть нет условий, чтобы обеспечить каждому ученику чистую влажную повязку на лицо. Что мне нужно делать? Каждое утро наливать в чистое ведро свежей проточной воды и готовить марлевые повязки на всех учеников? Словом, различных форс-мажорных ситуаций может возникнуть немало, и учитель должен быть морально готов ко всему, чтобы показать детям пример хладнокровия и не поддаться панике, но для этого нужна специальная подготовка. Надеюсь, теперь, после произошедшего, нас будут учить, как вести себя в подобных ситуациях. Всем учителям советую предельно серьезно отнестись к подготовке. Отработка навыков нужна ради сохранности детей и нас же самих.
И еще есть один важный момент, о котором хочу сказать особо. Считаю очень недальновидным и ошибочным решение о закрытии коррекционных школ и обязательном направлении проблемных детей к специалистам. Я вижу, как изменились классы с принятием этого решения. Мы должны учить всех, кто к нам пришел, одинаково. Но это невозможно, есть дети, требующие специальной программы, сугубо индивидуального подхода. В ситуации приоритета стандартов (а мы сейчас заточены именно на стандарт) об индивидуальном подходе нет и речи. Мы можем что угодно писать в рабочих программах, но все знают: не до жиру, успеть бы минимум освоить. Учитель и так разрывается.
Сложным детям нужны няньки, тьюторы, психологи, нужны почти ежедневная помощь и коррекция. Кто это будет осуществлять в условиях массовой школы? У многих детей, не получающих должного внимания со стороны взрослых, растут проблемы, комплексы и ненависть к миру. Увы, я это тоже вижу, тоже сталкиваюсь с агрессией, пока еще чисто психологической. Но я иногда думаю: что будет, если этот обозленный на всех ребенок вырастет и получит доступ к оружию? Честно скажу, мне страшно становится…
Эмилия СЛАБУНОВА, депутат Законодательного собрания Республики Карелия, педагог, бывший директор лицея №1 Петрозаводска, член комитета партии «Яблоко»:
– Атмосфера страха и насилия в обществе – вот причина произошедшего в казанской гимназии. Убойная сила этих поражающих факторов прямо пропорциональна степени участия власти в их культивировании. Эта атмосфера убивает детей, в том числе нерожденных, бизнес, культурное и политическое разнообразие, неугодных политиков и СМИ, непокорные общественные организации, надежды на будущее. Комплексы отдельных представителей власти стали оружием массового поражения для страны.
Считаю, что первое, что нужно сделать, – отправить в отставку Госдуму, оформляющую страхи и насилие в законы.
Денис СОСНИН, социальный педагог кадетского корпуса, Кировская область:
– Мне кажется, первое, что нужно сделать, – ужесточить выдачу справок, разрешающих иметь оружие, сделать полностью подконтрольным его оборот и ношение. Проверка на дееспособность не должна быть формальностью. Понятно, что тот, кто ищет, найдет, к сожалению, коррупция в органах дает возможность приобретения оружия даже без справок. Этого, конечно, быть не должно. Каждый психиатр, выдавший справку, должен лично отвечать за последствие, тогда, возможно, неадекватных стрелков не появится. И конечно, вопросы безопасности образовательных учреждений должны стать приоритетными. Нельзя на этом экономить. Не только в богатом Израиле, но даже в бедном Вьетнаме находят на это средства. Почему мы не можем? Я был удивлен, честно говоря, что директор школы №175 после сигнала тревожной кнопки сумел оповестить всех по внутреннему радио о теракте. Это уже большое дело, спасшее многим жизнь в тот злосчастный день! Думаю, что в подавляющем большинстве школ России нет системы экстренного оповещения или, если есть, она не работает так, как должна. Ну и к родителям у меня, конечно, как у педагога есть вопросы, ведь они явно знали о проблемах, не могли их не видеть, почему не сочли нужным обратиться к психологам? Их преступное равнодушие к собственному ребенку повлекло смерть других детей.
Алла ТРОИЦКАЯ, бабушка четвероклассницы, Нижний Новгород:
– Мне кажется, что главная причина произошедшего в Казани – обстановка ненависти и агрессии, которая царит уже несколько лет в нашей стране. Я вижу, как культивируется насилие везде, начиная от новостей и заканчивая ток-шоу на основных, финансируемых госкорпорациями каналах. Градус накала страстей, взаимных обвинений буквально зашкаливает. Посмотришь такие передачи в течение месяца и начнешь всех ненавидеть. Культ оружия, демонстрация военной мощи, запредельное количество силовиков, которым все разрешено, которые неподсудны и всячески охраняемы законами. Человек без оружия жалок и бесправен, совершенно беззащитен, вот что мы видели на акциях мирных протестов все последние годы. И дети это тоже видят. И делают свои выводы. Так что стрелки стали появляться отнюдь не случайно. И спасения я не вижу в усилении охраны школ.
Можно поставить вышки и обтянуть школы колючей проволокой, можно везде поставить камеры и нарядить для охраны взвод нацгвардии, но кто из нас захочет отдавать ребенка в такую школу? И в чем тогда смысл образования? Я хорошо помню девяностые годы, которые все ругают сегодня. Но именно в ту пору учились мои дети. Это было прекрасное время для образования, лучшее, на мой взгляд. Тогда много делали для гуманизации, для поливариантности, для свободы. И терактов не было, несмотря на отсутствие охраны.
Я еще думаю, что одна из причин – тотальное укрупнение и оптимизация сети образовательных учреждений. А ведь в небольших школах каждый учащийся на виду, любая проблема, даже если она в семье школьника, сразу же наружу вылезает. Проблемного ребенка в небольших школах, где все друг друга знают, чисто по-человечески, без всяких циркуляров, педагоги и родители других учеников окружают вниманием и заботой, нянчатся с ним, и это хорошо и правильно. Так и нужно. А кто ребенка видит в огромной школе? Кому дело до его душевного спокойствия? Всем нужны только показатели. Учителя замотаны и перегружены, с них спрос маленький в плане психологической помощи…
Вера КОСТРОВА
Такие мнения мы получили от участников образовательного процесса, одинаково заинтересованных в том, чтобы подобных случаев больше не было нигде. Наверное, у каждого читателя «Учительской газеты» есть свое отношение к тому, о чем говорили наши спикеры. И каждый имеет право на свое видение решения проблем. Одно можно сказать в заключение: безопасность – наша общая проблема, и только сообща мы сможем ее решить. Каждый должен подойти к решению в меру своей ответственности и компетенции. Что точно может сделать каждый, причем без малейших финансовых затрат, – сбавить накал агрессии, проявить больше внимания к другим людям, к детям, которых видим рядом. Стать добрее и внимательнее, терпимее к чужому мнению, самим не транслировать агрессию и пресекать ее в других. Потребовать от госканалов закрытия передач, которые возбуждают ненависть и культивируют насилие, от политиков – принятия адекватных законов, дающих человеку право на основные неотчуждаемые свободы. И, главное, нужно всем перестать окукливаться, не быть равнодушными, не проходить мимо чужой беды, тем более мимо подозрительно одетого человека с оружием. В одиночку нам не выжить, нужно об этом помнить всегда.
Выбор читателей
Комментарии