«Чокнутый». Есть ли выход из семейного треугольника?

Бывает, что человек в тоске по человеку доходит до отчаяния. Так было с отцом Бориса. Мать, обеспокоенная тем, что может остаться одна, писала анонимки на мужа, вызывала его по всем инстанциям. Следила за ним сама и приучала к этому сына. Ребенку трудно понять, почему отец, большой и сильный, прячет от него глаза, почему, несмотря ни на что, уходит он навстречу новому чувству.

Ты нас бросил?

– Нет.

– Нет, бросил.

– Борис, когда ты вырастешь, я тебе все объясню, ты все поймешь. А сейчас собирайся, мы идем в кино.

– Ты пойдешь… с этой?

– Да.

– Тогда я не пойду.

– Почему?

– Она плохая.

– Она хорошая. Ты же знаешь ее.

– Мама лучше.

– Мама тоже хорошая.

– Тогда зачем бросил?

– Да кто тебе сказал? Бросают ненужные вещи, а ты мне нужен. Ты мой сын, понимаешь? Мы только пока будем жить отдельно.

– Ты ее любишь?

– Ты мал еще рассуждать об этом.

– Лучше бы я умер…

На этот раз истерика была продолжительной. Мальчика положили в клинику.

Отец вернулся в семью. Со стороны посмотришь, все у них было, как у всех.

Только Борис знал, что, кроме них, живет в их семье холод.

– Ты знаешь, – заявил как-то сын, – я ее видел в трамвае.

– Ты ошибся. Она живет теперь в другом городе.

Борис покраснел.

Шли годы.

– Какой-то ты задумчивый, – тревожился отец.

– Сын у меня растет странным, – жаловалась мать врачам.

– Чокнутый, – категорически заявили ребята.

С этим ярлыком Борис и пришел к нам в школу. Сорвать его подросток не мог: не хватало ни умения, ни силы воли. Ярлык мешал Борису жить. Он рос озлобленным. Друзей искал среди угрюмых второгодников. Точнее, они звали его, и он шел, и не подводил их. Круг интересов у Бориса был ничтожен. Но это его тяготило. Натура глубокая, легкоранимая, он тяжело переживал, как мать старательно убивала в нем его душевный ориентир – отца.

Чтобы зачеркнуть старый ярлык, надо было создать новый стереотип, в основе которого лежали бы не случайные черты человеческой личности. Это невозможно сделать за один урок, за один день, одному ученику и одному учителю. Необходимо проникнуться стремлением к психологическому познанию юной личности.

Борису было предложено принять участие в заключительном уроке по Горькому.

Он удивился, но не отказался. После уроков подходит.

– Я неспособный.

– А ты откуда знаешь?

– Как откуда, каждый человек про себя знает. И вы знаете.

– А ты пробовал?

– А чего мне пробовать, когда я неспособный. Я же знаю.

Начался разговор. В пустом классе. Улыбка скепсиса встречала каждую новую мысль.

И все-таки Борис был крайне удивлен, что способности не являются врожденными, что врожденные только задатки, а это еще только прирожденное предрасположение, анатомо-физические особенности. А способности можно развить. Это нельзя сделать без процесса деятельности. И способствует этому интерес – стремление человека к большим знаниям в этой области и еще склонности – стремление принять непосредственное практическое участие.

После того как Борис познакомился с книгой «Способности надо развивать», состоялся еще разговор.

– Так, оказывается, человек сам себя может воспитывать?

– Конечно.

– Значит, не исключена возможность, что во мне что-то можно развить из способностей?

– Я в этом не сомневаюсь.

– И что будем развивать?

– Чего в тебе нет.

– А если во мне ничего нет?

– Значит, интереснее будет идти работа.

Борис был ошеломлен. Первый раз к нему подошли, выискивая пробелы в воспитании, не для того, чтобы изобличить, а чтобы помочь.

После нескольких индивидуальных занятий по художественному слову Борису была предложена роль Васьки Пепла из пьесы Максима Горького «На дне».

Больше всего Бориса удивляло, что ему ни за что ни про что отдавали массу времени, веря в то, что в нем еще пока не сбылось. За два месяца были прочитаны пьесы Горького «Дети солнца», «Дачники», «Васса Железнова», добились разрешения на посещение Борисом репетиций в драматическом театре, что он делал с огромным удовольствием. Он раздобыл в грамзаписи пьесу Горького «На дне», он выучил ее почти наизусть.

В Борисе развивались такие черты характера, как требовательность к себе, инициативность. Он учился распределять свое время таким образом, чтобы оставить часть для своих пробелов. В жизни Бориса было так, что он достигал результатов ниже своих возможностей, потому что не привык по-настоящему трудиться, так как с детских лет мать внушала ему, что он больной. И нельзя себя перегружать.

И вдруг два месяца не только разговоров о Горьком и Ваське Пепле, но и о физике, на которую почему-то не хватало времени, анкета-шутка «Посчитай, сколько бесполезно потраченного времени уходит в понедельник и воскресенье». А за год? Хронометраж «утечки» потрясает. Человек начинает понимать, откуда пришло к нему чувство неумелости, неразвитости.

Если человек поймет, что вы помогаете ему сорвать замусолившийся ярлык, он сорвет его. Не для себя. Для вас сорвет. И не на заключительном уроке, а где-то раньше. И никто не запомнит дня, когда произойдет чудо, потому что произойдет оно не в один день, не в один урок, произойдет так медленно, что покажется – не было никакого чуда.

Индивидуальные уроки со старшеклассником, как правило, развивают в человеке эстетическую восприимчивость. Она не является чем-то изолированным от всей психической жизни человека. Отрабатывая с учеником элемент заключительного урока, мы тем самым расширяем, обогащая, конкретно-чувственный опыт учащегося материалом других видов искусства, исходя из конкретных «провалов» в эстетическом воспитании. Это подготавливает ученика к правильному и глубокому восприятию литературы. На наших уроках сидит уже не тот Борис, который сидел вчера. Новая цепь отношений ученика и учителя благотворно влияет на человека. Система эстетических знаний, которая дается на уроке, теперь все меньше идет для Бориса «по касательной». Сегодня он еще получит днем по литературе «два» за то, что не выучит наизусть легенды о горящем сердце Данко, а вечером придет на занятие смущенный и настороженный.

Если ученик поймет, что обоюдно желанная цепь отношений не порвана из-за двойки по вашему предмету, то откроется он глубже, рассказав, что ему стыдно, что он получил «два». Нет, ничто ему не помешало выучить легенду, просто он не рассчитал времени. Чем он занимался? Ничем. Много думал. О чем? О разном.

– Как вы считаете, если женщина любит, она может ждать несколько лет?

– Если любит, она может ждать всю жизнь.

– Знаете, что мне кажется, когда я вырасту, отец уйдет к ней.

Молчим.

– Пожалуй, Данко прав, что не все любит в людях. И все же он их спасает, а в награду они… не заметили его смерти, это плохо. Но еще хуже поступил один из людей. Как я ненавижу этого «осторожного». Когда на человеческое сердце наступают ногой, топчут его, это ужасно. Но если это делают в благодарность… Целый вечер я не мог ничего делать. Думал. Как-то не училось. Да вы не волнуйтесь, двойку я исправлю. Честное слово.

Не будь этих занятий, я бы никогда не узнала, о чем думает человек, когда ему «не учится». Целый мир открывается тебе, когда человек станет самим откровением.

Исправит ли Борис двойку?

Исправит и снова получит, и снова откроется чем-то неожиданным, что нельзя перевести на язык школьной оценки. Он еще много раз за два месяца скажет: «Опять ничего не делал. Целый вечер думал». Думал о Горьком, который почему-то никогда не тушил ногами костров, думал о Ленине, к образу которого Максим Горький шел через Буревестника и Сокола. Думал над Лукой, который воровал у людей правду. Думал на уроках и после. Много читал. Много работал над своей ролью. Человек сам себе помог, осознав необходимость воспитывать в себе определенные интересы. Формирование способностей тесно связано с формированием волевых черт характера, что особенно важно, когда человек идет в рост.

…Как-то встречаю Бориса у школы.

– Помните, я рассказывал вам о женщине, к которой отец уходил от нас, когда я учился в пятом.

Смотрю на Бориса.

– Ну я еще думал, что отец уедет к ней, когда я окончу школу. Помните? Так вот, он не уедет к ней.

– А что ты такой мрачный? Вот и хорошо.

– Лучше бы он уехал. Мне было бы легче.

– Да, но ты говорил, кажется, она плохая?

– Хорошая. Отец не мог любить плохую… Я знаю отца.

– Что с тобой, Боря?

– Умерла она.

Прошла неделя. В учительской говорят о Борисе: «Ходит как в воду опущенный», «У меня опять отказался отвечать», «Вы посмотрите журнал, у него по всем предметам батарея двоек, это после четверок! Странный какой-то парень».

Мимо учительской пробежала ватага старшеклассников.

– Ура, немецкого не будет. Айда всем классом в кино. Борис, идем?

– Борис!

– Эй, чокнутый, а ты разве с нами не идешь?