Чистый голос “Пионерии”

Однажды, оторвавшись от дел, забот и тревог и прислушавшись к живому голосу природы, мы наверняка поразимся: все в ней поет. Птицы, животные, реки, ветры. Даже в шелесте листвы слух улавливает мелодичные напевы. Наше открытие тем более драматично, что человек, являясь частью природного мира, петь перестал. Перестал пользоваться песней как средством выражения чувств.

В революционные годы, военные, послевоенные люди пели. Вместе. Хором. Радио и телевидение транслировали музыкальные передачи, не было фильма, где бы не звучала песня. Триединство “буква, цифра, нота” соблюдалось неукоснительно, и формула Константина Ушинского “запоет школа – запоет страна” находила свое подтверждение на каждом шагу.
– Сейчас все нарушено, – печально констатирует президент Федерации детских и молодежных хоров России, народный артист России, композитор, академик Георгий Струве.
– Отчего? – недоумеваю я, потому что нахожусь на станции Кучино Московской области в здании, где располагается хоровая студия “Пионерия”, и слушаю чистые детские голоса старшего хора.
– Мы не сохранили традиции совместного пения, хотя они в России очень старые. История хорового искусства насчитывает почти пять столетий. Еще при Иване Грозном состояли певческие дьяки. Христианство воплощало одну из собственных традиций в хорах. На Западе в XVIII веке появился орган. На Востоке продолжалось одноголосое пение. А в России разливалась широкая красивая многоголосица, где жаворонками звенели подголоски и вели мелодию сильные основные голоса. Пение стояло на втором месте в объединении народа после языка. До 50-х годов XX века в музыкальных учебных заведениях даже не на певческих факультетах, например композиторских или струнных инструментов, обязательными были занятия по хоровому пению. Потом все изменилось. Акцент стал ставиться на узкой специализации, то есть учишься на дирижера – пение для тебя второстепенно. Это и привело к печальному результату: люди не поют. Вы, конечно, понимаете, что ту похабщину, которая льется сейчас на нашу молодежь, я вообще не беру в счет. Ни одна страна не позволяет себе такого засилья чужого языка и чужих песен.
– Но существуют же ваша хоровая студия, кружки, музыкальные школы?
– Мы – островки. Я очень хорошо отношусь к музыкальным школам, но нас от них отличает одна особенность: мы берем всех детей. Нет бездарных ребят, у них у всех от рождения абсолютный слух.
– Что же нужно для того, чтобы страна запела?
– Самое простое: необходимо вернуть музыку в общеобразовательную школу.
– Она там есть.
– Один раз в неделю. Кому-то может показаться, что я выступаю как фанатик своего дела, ничего не замечающий вокруг. Нет, есть результаты, и они выведены временем. Прежде, чем ребенок научится писать и читать, он поет. Из уст в уста передается ему та традиция, что существует веками. Колыбельные, колядки, церковные песнопения. В детском саду малыш еще поет и танцует, но в школе он уже погружен совсем в другую атмосферу. Так почему он должен переживать этот диссонанс, когда на основе хорового пения можно учить остальным предметам?! Представьте себе, что иностранный язык лучше усваивается, если дети на нем поют. Такая же интеграция может осуществляться в старших классах, на литературе, физкультуре и т.д. Романсы на стихи классиков, песни о спорте. У школы должен быть свой гимн. Я с любовью вспоминаю Вишняковскую школу, где “Пионерия” начала свое существование как школьный хор. Там пели все: родители, учителя, дети. Походы, праздники, конкурсы – все проходило в едином песенном пространстве. Музыкальное искусство, а особенно такой его жанр, как хоровое пение, имеет ведь огромное воспитательное значение. Хор – это прежде всего коллектив. Посмотрите на ребят, – Георгий Александрович указывает на своих питомцев, – они все знают друг друга, слышат друг друга, каждый из них может научить младшего петь, сами дирижируют, ни у одного нет троек в четверти.
Его слова подтверждаются согласными кивками девчонок и мальчишек.
Я спрашиваю:
– А какая же вам музыка нравится?
Хор поет:
– Хоро-о-ошая.
– Вспомните, что говорил Дмитрий Кабалевский: музыка вырабатывает иммунитет против пошлости. Она воспитывает вкус. На коллегии министерств образования и культуры в 1999 году обсуждалась тема “Художественное образование”, но опасаюсь, как бы гуманитаризация школы не состоялась без музыки. Все дети должны получать начальное музыкальное образование на основе хорового пения. У нас есть разработки, методика, учебники, на нашем материале работают белорусские школы, а Россия – немая.
– Учитель пения сам должен быть человеком увлеченным и поющим, но от смехотворной зарплаты он скорее воет…
– Вы правы, престиж профессии падает. В лучшем случае такой педагог просто тапер – исполняет современные мотивчики. Ни о какой образовательной деятельности не может быть и речи. За один час в неделю просто нереально совершать открытия в мире музыки. Поэтому наши дети не защищены от звукового садизма, школа ему не противостоит. Само отношение к музыке надо менять.
…Мы долго пили чай с Георгием Александровичем. За окном шел дождь. Его капли выстукивали какую-то особую, щемяще-светлую мелодию, и мне думалось: ребята из студии, собравшиеся здесь в воскресный день, различают в этой непогоде разные регистры, аккомпанируют сами себе движением ладошек, и глаза у них при этом совсем необыкновенные. Поющие. Потому что музыку они – чувствуют. Она рядом с ними с детства. Как колыбельная мамы. Ведь все мы когда-то с нее начинаемся.

Наталья АЛЕКСЮТИНА