На чтение: ≈ 11 мин.Меня взволновало письмо саратовской учительницы Лидии Петиной (“Радуйтесь, что хоть списывают…”, “УГ”, N 44, от 29.10.2002). Да, все мы знаем, что “не хотят дети читать”, а сочинения предпочитают списывать со всевозможных сборников готовых (“лучших”, “медальных” и т.д.) работ. С этой проблемой сталкивается каждый словесник, работающий с детьми в обычных классах. Однако поразили полная капитуляция коллег автора письма перед этим явлением и их циничный совет: “Радуйтесь, что хоть списывают…”.
Решила поделиться своим опытом приобщения старшеклассников к чтению. У меня они читают. Даже в тех новых для меня классах, где, по словам коллег, ребята “сроду ничего не читали”. (Подразумевается – “и не будут”). И сочинения, после первого же неудачного опыта списывания, пишут сами.
Достигаю я этого, соблюдая четыре необходимых условия (которые, что принципиально важно, срабатывают только вместе, в совокупности).
Первое. Не требую невозможного. Очевидно же (всем, кроме составителей программ), что не может подросток за один учебный год прочитать и “Грозу”, и “Обломова”, и “Отцов и детей”, и “Что делать?”, и “Историю одного города”, и “Преступление и наказание”, и “Войну и мир”. И за лето тоже не может, тем более что, как правило, и не подготовлен к этому. Чем-то приходится жертвовать. Разумеется, не Толстым, Достоевским и Чеховым. Да и “Отцов и детей” нужно, чтобы прочитали. А вот “Обломова” и “Что делать?” даю обзорно (как это и требовалось раньше). На уроках комментированное чтение нескольких отрывков, закрепление, и на дом – никакого задания по этим произведениям. То же самое с “Историей одного города”. (Кстати, новый проект стандартов предусматривает изучение только двух глав).
Второе. Помогаю ребятам организовать домашнее чтение. Ну нельзя просто сказать подростку: “Этот роман (а в нем 600 или более страниц!) должен быть прочитан к такому-то сроку” – и на этом успокоиться. Прежде всего я стараюсь, чтобы начало чтения крупных произведений падало на каникулы. Ведь учителю официально дано право менять рекомендованный программой ПОРЯДОК изучения материала. “Преступление и наказание” мы начинаем изучать после осенних каникул, “Войну и мир” – после зимних. Затем, после дружного ребячьего “Ой!” (как же! Целых 600 страниц за каникулы!), говорю: “Я с вами согласна: прочитать 600 страниц невозможно. Но 60 страниц в день – можно вполне. Это вам всего на полтора, ну максимум 2 часа”. Пренебрегая следующим “Ой!”, продолжаю: “Скажем, час утром и час вечером. А 60 умножить на 10 дней – как раз 600 и получится. Вот и все “Преступление и наказание”. (Кстати, в двух томах “Войны и мира” в совокупности тоже в среднем 600 страниц. Мы начинаем разговор о романе, когда прочитаны первые два тома). Разрешаю пропускать слишком трудные, непонятные места, но с непременным условием – делать на соответствующих страницах закладки и ставить меня в известность о своих трудностях.
Обязательно сообщаю, сколько экземпляров книг имеется в школьной библиотеке и где находится районная. На родительском собрании – лучше в начале учебного года – объясняю, что необходимо записать детей в районную библиотеку, информирую о том, какие книги понадобятся в этом учебном году.
По прошествии установленного срока прошу поднять руки тех, кто еще не дочитал роман (или положенные тома) до конца. Добавляю еще неделю. Поскольку каникулы уже прошли, в течение этой недели не даю никаких других домашних заданий по литературе. Можно заменить уроки литературы уроками русского языка, давая домашние задания минут на 15-20. Можно рассказывать о жизни писателя, его взглядах, закрепляя эти сведения в классе (без домашних заданий!).
Третье. Стараюсь заинтересовать старшеклассников произведением, которое предстоит прочитать. Например, объявляю, что “Преступление и наказание” читается как настоящий детектив. Тут и убийства, и самоубийства, и несколько смертей, и попытка изнасилования, и описание того, как хорошая девушка была вынуждена “на панель идти”, и словесный поединок между преступником и следователем… Вот, говорю, любителям детективов интересная задачка – посчитать, сколько в романе происшествий. Если правильно посчитают да закладки мне покажут – где, на каких страницах, – пятерки не пожалею. Потому что, чтобы это сделать, нужно роман очень внимательно читать. Убедившись, что многие мальчики с удовольствием принимают эту “задачку”, продолжаю: “Ну а всем нам предстоит подумать над тем, зачем это Федор Михайлович нас так мучает. Это только плохой, бездарный писатель наворачивает одну ужасную сцену за другой, чтобы только пощекотать нам нервы да внешний интерес поддержать. Потому что ничего стоящего, важного этому писателю сказать нам нечего. Настоящий же писатель, если себе столько мучительных сцен позволяет, значит, ради чего-то важного. Что-то жизненно необходимое донести до нас хочет. О чем-то всем нам даже не говорит – кричит Достоевский своим романом, от чего-то нас предостерегает. Но об этом мы будем говорить позже…”
Перед тем как начнут ребята читать “Войну и мир”, объясняю: не найти, пожалуй, в жизни такого чувства, такой житейской или психологической ситуации, которая не была бы отражена в романе. Читаю вслух какой-нибудь из самых трогательных и внятных всем эпизодов. Например, конец 2-го тома, где Пьер приходит к Наташе по поручению князя Андрея. И еще обязательно читаю с комментариями начало романа – описание появления Пьера и князя Андрея в салоне Шерер. Показываю, как много узнаем мы о героях, прочитав только четверть страницы. (“Вот что такое настоящий писатель!”).
Четвертое. Неукоснительно требую хорошего знания текстов и самостоятельности сочинений. Мои ученики знают, что перед изучением объемного произведения обязательно будет классная письменная работа по его содержанию. Каждый ученик получает карточку с двумя вопросами, и повторяющихся вопросов почти нет. Списать же или заучить ответы по сборникам типа “Все произведения русской классики в кратком изложении” невозможно, потому что мои вопросы касаются тех деталей или эпизодов, которые в этих сборниках не “освещены” или упомянуты скороговоркой.
Несмотря на все эти приемы, обычно находится несколько упорно не читающих. Они получают двойки в четверти, после чего саботаж чаще всего прекращается.
Что касается сочинений, то объясняю заранее: нужно самостоятельно писать, высказывать свое понимание, свои мысли (пусть и неверные и коряво выраженные). Предупреждаю, что за списывание можно заработать только двойку. Несмотря на это предупреждение, первое сочинение в новом для меня классе обычно оказывается целиком списанным приблизительно половиной учащихся. Пишу в тетрадях: “Работа не самостоятельная” – и ставлю двойки. Некоторые авторы пытаются спорить, утверждают, что писали сами. Выбираю из “сочинения” явно несамостоятельную фразу или даже одно слово и прошу объяснить, что это означает. Плагиатор тут же стушевывается. Скоро всякое списывание прекращается, тем более что домашние сочинения задаю только тогда, когда ребята уже научились писать самостоятельно. И если темы небезразличны подросткам и посильны, если у них есть право выбора, то и к этой работе приходит интерес.
Само собой разумеется, что действительно слабые ученики, которым трудно, нуждаются в моральной поддержке и особом внимании. Стараюсь убедить их, что все у них получится, как только они начнут читать и перестанут бояться думать сами. На уроках не забываю похвалить их за каждую удачную мысль, за дельный вопрос, за выразительно, с чувством прочитанное стихотворение (пусть и не наизусть). Обязательно обещаю поставить за это пятерку, но только тогда, когда они начнут читать не только стихотворения и задавать замечательные вопросы не только о жизни писателей…
Инна КЛЕНИЦКАЯ
Москва
Выбор читателей
Комментарии