Чем отличается московский учитель от тульского? Зарплатой, во всяком случае

В редакции побывал депутат Государственной Думы РФ, лидер движения «За достойную жизнь!» Сергей Глазьев. В широких массах он известен как современный экономист, которому известны пути повышения благосостояния народа, в частности бюджетников. Поэтому мы и накинулись на Сергея Юрьевича с множеством вопросов, а он, что характерно, постарался ответить на них откровенно и полно.

– Сергей Юрьевич, что у вас, экономистов, делается, почему не можете прийти к консенсусу относительно экономического развития страны? Почему инфляция растет быстро, доходы бюджета – медленно, а зарплата вовсе застыла у последней черты? В том смысле, что за ней – нищета, ибо черта та до прожиточного минимума недотягивает.

– А как можно договариваться в условиях диктата одной партии, одной фракции, когда проект бюджета принимается практически без обсуждения, когда, может быть, впервые за все годы бюджетного процесса, думское большинство не учло ни одной поправки, которая была инициирована не с их стороны? Так что дискуссии у нас не получается.

– Согласитесь, что эта ситуация больше политическая, чем экономическая. С какой политикой мы тут имеем дело?

– С политикой уменьшения федеральных бюджетных расходов во что бы то ни стало. А не стало на федеральном уровне учреждений НПО и СПО – их сбросили на региональный уровень без соответствующего на то финансирования. Не стало ответственности за образование на федеральном уровне – теперь за это отвечают регионы и муниципалитеты. Тут победила точка зрения Минфина, который долгие годы добивался этого и наконец добился. На этом наши правительственные чины не остановятся. Следующим шагом будет сбрасывание на региональный уровень уже высшего образования.

– Почему Минфин этого так упорно добивается?

– Потому что не понимает простой вещи: вся экономика, весь экономический рост базируются на научно-техническом прогрессе, а тот – на подготовке высокопрофессиональных кадров. Еще с 60-х годов прошлого столетия наука, образование, техника, новое знание стали двигателем экономического прорыва всех развитых стран, на долю которого тогда приходилось примерно две трети прироста национального дохода. А сейчас если брать США, Европу и Японию, то вклад технического прогресса в прирост национального дохода составляет более 90 процентов. Это привело к тому, что вложения в человеческий капитал с 60-х годов в этих странах стали превосходить вложения в машины и оборудование. Поэтому там растет вклад государства в развитие бюджетной сферы: каким бы богатым ни был бизнес, для любой компании инвестиции в науку и образование – это всегда вопрос приватизации результатов ее инвестиций. Никто не хочет вкладывать деньги во что-либо, если нет гарантий прибыли. В общем, перевести систему образования на финансирование частным бизнесом в мире не пытается никто, кроме России, которая делает это по принуждению Минфина РФ. Политика нашего правительства не соответствует общемировым тенденциям, тенденциям современного экономического роста, тянет страну в ХIХ век. Получение образования, а следовательно и подготовка высококвалифицированных кадров для экономики оказывается личным делом каждого гражданина, а вовсе не государства. Наше государство вообще перестает быть социальным.

– Но ведь нам говорят, и это кажется логичным, что отныне регионы сами будут самостоятельными в выборе приоритетов и целей, в финансировании того, что посчитают нужным. Это плохо?

– Плохо не это, а то, что растет дифференциация регионов по уровню доходов. В Москве возможности в 30 раз больше, чем на Северном Кавказе, зарплата учителя в Туле в 4-5 раз меньше, чем в Москве. В результате для подавляющего числа граждан обязательства государства по образованию не будут профинансированы полностью. Что же тут хорошего? Ведь развивать образование, когда зарплата учителя ниже прожиточного минимума, практически невозможно.

– Министр финансов Алексей Кудрин говорит, что педагогам нельзя увеличивать зарплату, потому что в результате этого сразу сильно вырастет инфляция. Он прав?

– Отнюдь. То, что говорит Кудрин, – образец экономического невежества. Он ссылается на простую монетаристскую формулу, которая дается в учебнике и учится экономистами как таблица умножения. Есть тождество, согласно которому количество товаров, умноженное на цены, должно равняться количеству вложенных денег, умноженных на скорость обращения. В этом тождестве четыре переменные. Кудрин берет две из них, фиксирует товары, считая, что они не поменяются, и скорость обращения денег. Исходя из оставшихся двух переменных, он получает другое тождество – цены пропорциональны денежной массе. Чем больше денежная масса, тем выше цены, и наоборот. За такого рода гипотезу нельзя поставить даже тройку. Во всем мире рост денежного предложения идет для расширения производства товаров, исходя из того, что в экономике действует механизм конкуренции, который не дает взвинчивать цены. Расширение денежного предложения увеличивает для предприятий возможность брать кредиты и производить больше товаров. То есть чем больше производится товаров, тем больше денег связывается в производстве товаров и тем, возможно, ниже будут цены. Например, в Китае наблюдается снижение цен потому, что объем роста производства товаров превышает рост доходов населения, направляемых на потребление. В результате у них есть деньги, чтобы развивать экономику. У нас таких денег нет, в том числе на образование.

– Нет денег – да здравствует коммерциализация?

– Без сомнений. Мы знаем, что в Москве берут деньги при зачислении детей в школы и детские сады. Денег у образовательных учреждений не хватает, поэтому часть издержек на их содержание перекладывается на плечи родителей. Коммерциализация бюджетной сферы при низкой зарплате граждан сделает многие услуги в образовании, медицине, культуре недоступными. Расслоение общества будет усугубляться. Политика правительства тут неизбежно приведет к деградации человеческого капитала, интеллектуальных и трудовых ресурсов России. Это означает, что страна теряет будущее, ибо какая политика, такое и образование, какое образование, такая и экономика, такое и развитие. Кстати, Путин не делает ничего, о чем бы не говорил до избрания на второй срок. Коммерциализация социальной сферы, административная реформа, жесткая бюджетная политика, легализация вывоза капиталов – все, что он делает, все декларировал до выборов. Так что Путину нужно отдать справедливость – он последователен в реализации своих намерений и своей позиции. Его команда делает то, что он наметил.

– Иногда возникает впечатление, что команда Путина его же и подставляет. Он логично излагает что-то, а потом все изворачивают так, что узнать невозможно.

– Да уж примеры тому есть. Стоило Владимиру Владимировичу посетовать, что многие из выпускников вузов не идут работать по специальности, как вместо того чтобы спрогнозировать выпуск нужных специалистов на десятилетие вперед, модернизировать систему образования в этом направлении, сделать так, чтобы выпускники шли туда, где нужны, решили сократить вузы.

– Мы уже достигли критической точки в экономическом развитии?

– Уже не вернуть позиции в станкостроении, в сельскохозяйственном машиностроении, в машиностроении для легкой промышленности. Эти отрасли необратимо разрушены, и придется их создавать заново, если у нас будут средства для этого. Но есть и направления, где мы по-прежнему на передовом научно-техническом уровне и этот потенциал можно легко активизировать и расширить объемы производства – это авиационная, ракетно-космическая, атомная промышленность, где мы в мире абсолютные лидеры. Это лазерные технологии, микробиология.

– У нас есть Министерство экономического развития и торговли во главе с Германом Грефом, неужели ему нельзя напрямую задать вопрос, который бы поколебал его позиции?

– Это бесполезно. У него нет экономического образования, поэтому, как мне кажется, он не понимает, что делает. Один штрих: мы говорим, что нет денег на образование, зарплата учителя недостойна того вклада, который образование дает обществу. При этом Грефа с сотоварищами заботит то, что у нас в стране слишком много денег и поэтому нужна политика выжимания денег из страны, политика, стимулирующая вывоз капитала. Отсюда – идея Стабилизационного фонда: поскольку денег слишком много, нужно их заморозить в Стабилизационном фонде. Правительство сегодня аккумулирует в нем 500 миллиардов рублей (это намного больше, чем весь бюджет образования), их вкладывают в американские ценные бумаги, которые обесцениваются, и мы просто эти деньги теряем. Такая абсурдная точка зрения базируется на невежестве, основанном на теории рыночного фундаментализма: рынок все сам должен отрегулировать, а если растут цены, значит, денег слишком много, хотя цены растут потому, что правительство не ведет антимонопольную политику и монополисты произвольным образом взвинчивают цены. Мы переплачиваем в 2-5 раз по сравнению с реальной себестоимостью за бензин, хлеб, молоко, тепло и электроэнергию, мясные продукты. Абсурд: люди не могут свести концы с концами из-за заниженной оплаты труда, им говорят, что денег слишком много, промышленность задыхается от отсутствия кредитов, ей не хватает денег на расширение производства, а деньги в экономику не идут, потому что нам говорят, что якобы нет сфер приложения капитала.

– А как быть с нехваткой кадров?

– Нехватка кадров станет первым ограничением для развития экономики. Уже сегодня это узкое место на многих предприятиях бывшей оборонки, которая со своей продукцией выходит на мировые рынки. Найти трудно слесаря, способного работать качественно, на новой технике, делать технически сложные вещи даже за 700-800 долларов в месяц. Сбрасывание НПО и СПО в регионы приведет к тому, что многие профучреждения прекратят свое существование, довершится вымывание квалифицированных кадров, а новые, молодые кадры не придут. Вот тут мы и почувствуем, как трудно пойдет развитие страны и ее экономики.

– Справедливо ли то, что нефтяные магнаты получают сверхприбыль?

– Безусловно нет. Нельзя и дальше терпеть того, что богатеет не тот, кто работает, а тот, кто волей случая был допущен к нефтегазовому источнику, к разработке недр. Это наше общее богатство.

– На съезде «Единой России» звучала жесткая критика в адрес правительства. В декабре его отправят в отставку или сменят часть министров?

– Думаю, ни то, ни другое не произойдет. Владимир Путин будет менять правительство тогда, когда определится с тем, как он будет удерживать власть в 2008 году. Раскрученный и опробованный на нем самом вариант с преемником, возможно, приведет к смене правительства, преемник может стать премьером, Стабилизационный фонд даст деньги и позволит решить некоторые социальные проблемы. Народ у нас обладает, к сожалению, короткой памятью, прибавка к пенсии или зарплате в несколько рублей подтолкнет его к голосованию в пользу того, кто будет назван преемником.

– Вы рисуете довольно мрачные картины. Скажите, неужели в правительстве нет ни одного порядочного человека, который бы ратовал за образование, за улучшение положения интеллигенции, был в конце концов просто патриотом?

– Правительство может и должно быть и честным и некоррумпированным, но для этого оно должно, как и любая ветвь власти, находиться под надзором общества. Такого контроля у нас пока нет. Руководящие кадры сегодня назначаются по принципу согласия с одной линией, а истина рождается в споре разных взглядов и позиций. Когда назначения идут не по принципу профессионализма, а по принципу преданности, рождается, с одной стороны, страх потерять место, с другой – коррупция, при которой возможности должности «выжимаются» с максимальной силой. Это не правительство, это приближенные к Путину люди, которых он расставил так, как захотел.

– Сегодня нет крупной политической партии, которая бы не имела своей программы развития образования. Возможна ли консолидация политических сил на базе тех пунктов программ, которые у всех вызывают безусловное согласие?

– Программы в области образования в самом деле есть у всех, есть и у нас такая программа, которая готовилась при активном участии нынешнего заместителя председателя КПРФ Ивана Ивановича Мельникова, несколько лет подряд возглавлявшего Комитет ГД РФ по образованию и науке. Я, в свою очередь, был автором экономической программы КПРФ. Когда я формировал программу блока «Родина», рассчитывал, что по образовательной программе мы с КПРФ едины. Формировать общую платформу с другими партиями вряд ли возможно – сходство в программах не становится достаточным условием для объединения. Проблема заключается в том, что политические вожди, когда дело доходит до ключевых решений, руководствуются исключительно личными интересами. Это касается руководителей и тех партий, что находятся в оппозиции.

– Что будете делать, на что надеетесь?

– На всенародный референдум по ключевым вопросам – это единственная легитимная форма влияния народа на власть. Мы подготовили несколько вопросов о восстановлении социальных гарантий на федеральном уровне, о привязке минимальной зарплаты к прожиточному минимуму, о восстановлении права граждан на бесплатное пользование землей, о введении природной ренты, о восстановлении политических прав на выбор своих представителей во власть – губернаторов и депутатов-одномандатников.