Человек, имеющий собственное мнение

Известного советского писателя Виктора Платоновича Некрасова в 1972 году исключили из партии. Его обвинили в том, что «…позволял себе иметь собственное мнение, не совпадающее с линией партии». Это произошло ровно через 30 лет после его приема в партию на Мамаевом кургане, в разгар боев за Сталинград.

Три десятилетия не такой большой срок. Для Виктора Платоновича Некрасова эти годы были наполнены широкой известностью и популярностью, вышедшей за пределы страны, и безосновательной уничижительной критикой и преследованием, закончившимся исключением из партии и Союза писателей и, наконец, высылкой из страны.

Сейчас, двадцать лет спустя, это кажется невероятным, неправдоподобным. Но это было. От фактов не уйти, как бы этого ни хотелось.

После окончания школы в 1930 г. Виктор поступил на 1-й курс архитектурного факультета Киевского строительного института. Годы обучения архитектуре совпали с увлечением конструктивизмом. Вместе с группой своих однокурсников Виктор Некрасов стал ярым сторонником этого нового течения в архитектуре. Его выступления на факультетском собрании с требованием поддержки новых, современных, интересных решений вызвали резкое осуждение факультетского начальства.

Кумиром молодого студента был известный мастер Ле Корбюзье. С ним у Некрасова связана следующая история. Был объявлен международный конкурс на создание проекта Дворца Советов в Москве. В конкурсе принимали участие многие известные архитекторы, в том числе был и проект Ле Корбюзье. Некрасов и его товарищи были уверены в том, что его проект, самый совершенный и самый современный, получит первую премию. Но жюри решило иначе.

Некрасов был увлекающимся человеком. На втором курсе он увлекся литературой и поступил в студию при Союзе писателей Украины, где прочитал свой первый рассказ, который не понравился слушателям-студийцам. В 1936 году Некрасов заканчивает строительный институт. Его дипломным проектом было здание городской библиотеки. Это было высотное сооружение из стекла и бетона, с движущимися подъемниками и эскалаторами, спроектированное под явным влиянием конструктивизма. Экзаменационная комиссия оценила проект как посредственный.

Уже на последних курсах института он серьезно увлекается театром и поступает в студию Киевского театра русской драмы. Успешно окончив ее в 1937 году, около четырех лет работает актером и театральным художником в провинциальных театрах, на случайных подмостках, часто переезжая с места на место. Работал в театрах Владивостока и Ростова-на-Дону. Им было сыграно много разных ролей, но заветной мечтой было поступление в студию МХАТ и работа в составе основной труппы прославленного театра.

Последний раз на сцену он вышел в июле 1941 года, когда уже началась Великая Отечественная война. Война – событие, круто изменившее жизнь Виктора Некрасова, память о пережитом, об однополчанах жила в нем до самой смерти.

Для него она началась с отступления из Ростова до Волги, когда тридцатилетний, неискушенный в военном деле офицер получил под начало 80 необученных бойцов и обязан был научить их военному делу. Дальше был Сталинград – оборона Тракторного, кровопролитные бои на Мамаевом кургане. За три с лишним года, проведенных на фронте, старший лейтенант был трижды ранен, награжден медалью «За отвагу» и орденом «Красной Звезды».

Творческие люди по-разному приходят в искусство. Некрасова писателем сделала война. В послесловии к одному из зарубежных изданий В. Некрасов написал: «В госпитале военврач сказал: «Вам нужно разрабатывать пальцы правой руки. Пишите письма любимой девушке каждый день, обязательно правой рукой. Вот и будет практика». Любимой не было, вот я и стал писать о Сталинграде». Так начинался писатель Некрасов.

Его первая публикация романа о Сталинграда увидела свет в престижном журнале «Знамя» в 1946 г., в 8-10-м номерах. Главный редактор Вс. Вишневский решился опубликовать роман никому не известного в литературе человека.

Реакция на роман была неоднозначной. Да, писала критика, события описываются правдиво, но автор не видит дальше своего окопа. Беспокоило отсутствие в романе страниц, посвященных великому полководцу Сталину. Не звучала роль партии. Все это было необычно и настораживало. Несмотря на критику, Виктор Некрасов был сразу принят в Союз писателей. Это было невероятно. Судьба книги была так же сложна, как и ее автора. Под давлением пришлось изменить жанр и название. Роман превратился в повесть и назывался «В окопах Сталинграда», что посчитали менее обязывающим. Прошел год. Дискуссия по поводу повести не затихала. Единого мнения о ней не было. Известно, что председатель комиссии по Сталинским премиям А. Фадеев в последнюю минуту, перед представлением окончательного списка кандидатов, вычеркнул фамилию Некрасова, но произошло невероятное. В опубликованном в газете «Правда» постановлении о присуждении Сталинской премии была названа фамилия Виктора Некрасова. По секрету, шепотком говорили, что это решение «самого». Сразу, как по мановению волшебной палочки, прекратилась всякая критика. Те, кто выступал против повести, стали ее сторонниками. Издательства наперебой боролись за ее издание. «Окопы…» многократно переиздавались. Повесть была переведена на многие иностранные языки.

Конец 50-х и 60-е годы стали для Некрасова годами активного творчества. Одна за другой выходят его новые произведения. В 1954 г. – «В родном городе», в 1957 г. – «Первое знакомство», в 1961 г. – «Кира Георгиевна», в начале 60-х вышли очень интересные путевые заметки писателя: «По обе стороны океана» в 1962 г. и «Месяц во Франции» в 1965 г.

Следует отметить, что повесть «В окопах Сталинграда» открывала новую страницу в освещении событий Великой Отечественной войны в литературе. В дальнейшем эта линия была продолжена талантливыми писателями Г. Баклановым, В. Быковым и Б. Васильевым. Она позволила и в киноискусстве, в противовес помпезным и далеким от жизненной правды картинам типа «Падение Берлина», создать другие фильмы.

Успех и спокойствие, сопутствовавшие писателю в 50-х гг., прошли. Безоблачное небо стало затягиваться темными тучами. Вскоре разразилась гроза. Поводом для этого послужили путевые заметки Некрасова – «Месяц во Франции» и «По обе стороны океана». Часть критиков обвинила писателя в том, что его очерки практически восхваляют буржуазный строй, а не клеймят «язвы капитализма».

Истины в подобных обвинениях, конечно, не было. Просто В. Некрасов ощущал возросший после Великой Отечественной войны интерес иностранцев к Советскому Союзу и советских людей к жизни по ту сторону границы. А в своем творчестве В. Некрасов неуклонно следовал правде жизни. Он не мог писать «по заказу». Естественно, в своих очерках он описал то, что привлекло его внимание, что было интересно и могло быть полезным для его Родины, а не только имеющиеся за рубежом негативные стороны жизни. Как показала жизнь, но позднее, многое из того, что увидел писатель, могло бы быть с успехом использовано и у нас. Но это было потом. А тогда писателю пришлось услышать в свой адрес множество резких неоправданных обвинений. Но это было только началом. Буря разразилась после выступления Н.С.Хрущева 8 марта 1963 г. Подвергнув уничтожающей критике очерк «По обе стороны океана», Генеральный секретарь высказал сомнение в возможности пребывания Некрасова в рядах партии. На писателя было заведено персональное дело и после длительного разбирательства ему был вынесен строгий выговор.

Проходит немного времени, и В. Некрасов совершает акт гражданского мужества. Он публикует в «Литературной газете» гневную статью, протестующую против создания стадиона на месте Бабьего Яра, где были расстреляны гитлеровцами, по последним данным, более двухсот тысяч советских граждан. Создание стадиона на месте казни писатель назвал надругательством над памятью погибших. В день поминовения, 29 сентября 1966 г., в Бабьем Яру стихийно возник митинг, в центре которого оказались писатели Виктор Некрасов и Иван Дзюба. Они отвечали на вопросы собравшихся людей, утверждали, что память невинно расстрелянных жертв должна быть и будет увековечена. На Некрасова было заведено второе персональное дело, и он получил еще один строгий выговор.

Однако характер писателя не меняется. Он продолжает, несмотря ни на что, бороться за справедливость, защищать правое дело, отстаивать свою точку зрения, что вызывало недовольство и раздражение власти предержащей. Да, он был для них неудобным человеком, человеком, которому «больше всех нужно».

Машина тоталитарного государства работала безотказно. Рассыпан уже подготовленный набор нового произведения писателя в журнале «Новый мир». Запрещено издание двухтомника его сочинений в издательстве «Художественная литература». Изъяты рассказы писателя из юбилейных сборников, посвященных Великой Отечественной войне. Прекращено производство фильма о Киеве по его сценарию. Профессиональный писатель был лишен возможности творческой работы. Как-то выживать он мог только благодаря пенсии в 120 рублей, как инвалид Великой Отечественной войны 2-й группы.

Оказалось, всего этого мало. Произошло еще одно событие, ставшее последней каплей, переполнившей терпение. Обратимся к самому Виктору Платоновичу. Вот что он рассказывает:

«17 января 1974 г. девять человек, предъявив соответствующий на это ордер со всеми подписями, в течение 42 часов (с перерывом, правда, на ночь) произвели в моей квартире обыск. Нужно отдать должное – времена меняются – они были вежливы, но настойчивы. Они говорили мне «извините» и рылись в частной моей переписке. Они спрашивали «разрешите?» и снимали со стен картины. Без зуботычин и без матерных слов они обыскивали всех приходящих. А женщин вежливо приглашали в ванную, и специально вызванная сотрудница КГБ (какая деликатность, ведь могли бы и сами!) раздевала их донага и заставляла приседать, и заглядывала в уши, и ощупывала прически. И все это делалось обстоятельно и серьезно, как будто это не квартира писателя, а шпионская явка.

К концу вторых суток они все поставили на место, но увезли с собой семь мешков рукописей, книг, журналов, газет, писем, фотографий, пишущую машинку, магнитофон с кассетами, два фотоаппарата и даже три ножа – два охотничьих и один ножик хирургический.

В ордере на обыск сказано, что он производится у меня как у свидетеля по делу №62. Что это за дело, мне до сих пор неизвестно, кто по этому делу обвиняется – тоже тайна. Но по этому же делу у пятерых моих друзей в тот же день были произведены обыски, а трое были подвергнуты допросу.

Как сказано было в том же ордере, цель обыска – «обнаружение литературы антисоветского клеветнического содержания».

Виктор Платонович прекрасно понимал прозрачные намеки в разных инстанциях о необходимости покаяться. Опубликовать статью о допущенных им ошибках и заблуждениях. Предлагали осудить А. Солженицына. Это был, по мнению «доброжелателей», единственный путь возвращения в литературу.

Нет, не таким человеком был Некрасов, чтобы согласиться путем отказа от своих позиций, своего мнения – получить право печататься. Это было бы изменой своим принципам и равносильно предательству, на что не мог пойти уважающий себя порядочный человек. Писатель может не печататься, но обязательно будет писать, в надежде, что рано или поздно написанное им увидит читатель. Но Некрасов не мог забыть унизительного обыска. Кто мог гарантировать, что он не повторится и все написанное вновь не исчезнет где-то в сейфах КГБ. Перед ним остро встала проблема эмиграции, другого выхода он не видел.

Сложившаяся ситуация вынудила Виктора Некрасова с женой Галиной Викторовной утром 12 октября 1974 г. вылететь в Цюрих. Этот отъезд практически был высылкой. Накануне, 11 октября, друзья, знакомые, почитатели таланта писателя пришли с ним проститься.

После отъезда Некрасова за границу его квартира на Крещатике, дом №15, некоторое время стояла бесхозной. Потом подогнали самосвал и, свалив в него оставшиеся домашние вещи, книги, рукописи, – все вывезли на свалку. За какой-то час квартира писателя и его домашний архив перестали существовать.

Сам же Виктор Некрасов с 12 октября 1974 г. стал эмигрантом-изгнанником. Он прожил за рубежом 13 лет.Как же сложилась его жизнь в эмиграции?

Оставив Швейцарию, он окончательно осел в Париже, где провел раннее детство. Долго не сдавал советского паспорта. Жадно ловил сообщения о жизни там, «за стеной». Редкие из друзей вели с ним переписку, это было опасно.

Писал. Печатался. Был награжден французским орденом Искусства и литературы. Во всем, что он писал, чувствовалась тоска по родной земле и боль изгнанника.

Приезжающие во Францию соотечественники не решались встречаться с эмигрантом. Некрасов это понимал и не обижался. С теми же, кто был посмелей, охотно встречался, показывал Париж, жадно ловил все новости о жизни в Союзе.

Во время последней встречи с Виктором Конецким в январе 1987 г. Некрасов со щемящей грустью сказал: «Помру, – отволокут на Сен-Женевьев-де-Буа, – там хорошая компания: и Бунин, и Мозжухин, Мережковский, Галич…» После этой встречи он прожил немногим более полугода и умер в парижской больнице 3 сентября 1987 года.

Как и предполагал Некрасов, его похоронили на небольшом кладбище под Парижем, где нашли свой приют многие эмигранты из России. И лежит во французской земле писатель, офицер, защищавший Сталинград и проливший кровь за независимость Отчизны. Это кажется невероятным. Но это печальный факт нашей недавней истории.