Человек года

“Лучше, чем в школе, мне нигде не было”

Единожды приняв клятву служения своему народу, он ее исполнил и как воин, и как учитель

Ульяновская школа # 20 выглядит, как огромный четырехпалубный лайнер. Вс╙ в Заволжском районе, который еще именуют Новым городом, созидалось крепкой рукой на века. Еще недавно вся инфраструктура держалась, образно говоря, на прочных крыльях тех самолетов, что здесь делали 20 тысяч авиастроителей. Но “Авиастар” потерпел экономическую катастрофу, и вся социальная сфера вынуждена была катапультироваться в лоно местного бюджета. И началась для жителей Заволжья эра бесперспективности. Завод задолжал казне около ста миллионов рублей. Неоткуда взять деньги на зарплату бюджетникам. Да, канули в Лету времена, когда Ульяновская область славилась как территория благоденствия в бурном море полунищей России. Теперь оттуда слышны сигналы бедствия…

В школьной столовой готовились к поминкам Александра Моторина. Я беседовала с теми учителями, которые из-за истощения не смогли поехать на кладбище. На лицах моих собеседников лежала печать некой вселенской усталости: давала о себе знать десятидневная голодовка.

Прав был Ленин, цитаделью идей которого считается Ульяновск, говоря, что школа вне жизни, вне политики – это ложь и лицемерие. Стоило заговорить о проблемах школы и учителей, как невольно все свелось к политике.

– При нынешней государственной политике образование скоро станет атавизмом, как аппендикс, – подвела горький итог Л.Васильева, учитель высшей категории. – Сейчас, как никогда, по-гамлетовски остро встает вопрос: быть школе или не быть, поскольку доведенные до отчаяния учителя всерьез задумались о своем будущем вне ее стен.

Педстаж Ларисы Петровны – 25 лет. И если у педагогов старой закалки на исходе пресловутый энтузиазм, который доселе помогал выжить, то что удержит в школе молодых педагогов? Неужто только безработица? Галия Хиссамутдинова не жалеет, что стала учителем английского языка, хотя это и лишило ее права на достойную жизнь. В понимании молодой учительницы достойная жизнь – это чтобы не голодать. Работая с мужем с утра до ночи, они не мечтают ни о даче, ни об автомобиле. И даже о дочке перестали мечтать, глядя на то, как их пятилетний сын терпеливо ждет, не плачет, мамину зарплату, чует, что ему купят, пусть самую маленькую, машинку.

У Т.А.Истратовой старшая дочь тоже выбрала учительскую стезю. И мать жалеет, что не воспрепятствовала этому выбору. Да и срок замужества подходит, а выдавать-то дочерей не на что. Было каждой по две тысячи компенсации за погибшего в Афганистане отца на сберкнижки государством положено. Да что сталось с теми деньгами…

Одна учительница, получившая за свое профессиональное мастерство премию от Фонда Сороса, в последний день голодовки подала заявление на увольнение и ушла. В никуда. Доводилось слышать такое мнение, что покидают школу несостоявшиеся педагоги. Выходит, данный случай – исключение? К сожалению, нет. В мире перевернутых отношений – в нашем государстве – как раз исключение из правила стало нормой, и наоборот. Наверное, голодовка стала детонатором в принятии опытным педагогом столь нелегкого решения. Никто бы не осудил учительницу, покинь она навсегда школу до акции. Но здесь, как на передовой, каждый держится до последних сил. Очень точно подметила Т. Шепелева: “В те 10 дней мы почувствовали себя точно на передовой, и это поддерживало наш дух. Оттого психологически мы были настроены продолжать голодовку, и только Александр Анатольевич убедил нас ее прекратить”.

В школе голодали 49 учителей. Те, с кем я разговаривала в тот скорбный день, уже не находят в себе сил жить без средств. Многие приходят на работу натощак.

– Чем мы расплачиваемся за хаос в стране? Детьми. Растет поколение, которое недополучает знания, воспитание и культуру, – считает Г. Мануйлова. – И мы, учителя, сознаем, что растим ущербное поколение. Разорвалась связь между поколениями, между властью и народом. Говорят, растет некий средний класс. А учителя к какому классу должны себя причислить? Мы – за пределами существующей классовой иерархии.

По мнению Галины Вадимовны, школа, по большому счету, должна быть консервативной. Именно такая она обеспечивает обществу социальную стабильность. Когда же я ее спросила, как отразились реформы в образовании на их школе, она недоуменно воскликнула: “Это вы о чем?!” И даже высказала предположение, что есть силы, которые надумали извести нашу нацию под корень, а лучший способ это сделать – вырастить недоучек, которыми будет легко манипулировать. Но потом продолжила:

– Мы порой аплодируем всяким бредовым идеям. Оттого, что долго жили в навязанных сверху стереотипах жизни и мышления. Сейчас быстро умнеем и понимаем, что надо охранять то, что принялись разрушать. Мы всегда учили добру, нравственности.

Так незаметно разговор принял несколько иную, не столь обреченно-трагическую интонацию, как вначале, когда обсуждалась тема хронического безденежья. И в подтверждение мысли, что российское образование утрачивает по чьей-то злой воле нечто большее, чем заимствует, учитель биологии Т.Истратова начала сравнивать.

– В 1995 году дети из 33 стран со средним уровнем знаний по биологии участвовали в конкурсе. Российские дети заняли четвертое место, а американские – шестнадцатое. В прошлом году в школу приезжали немцы знакомиться с нашей системой преподавания. Им очень многое понравилось. Наши девятиклассники ездили в США. По уровню обученности они там соответствовали 12-му классу. Зачем разваливать то, что наработано?

Я слушала Татьяну Анисимовну, и душа ныла о том, что если и она покинет школу, а эта мысль завладела и ею, то кто тогда будет рассеивать тьму и невежество?

– И все же мы, учителя, идеалисты. Рассчитываем дожить до 2000 года и выбрать во власть честных и порядочных людей, истинных патриотов, – поведала она на прощание.

Действительно, идеалисты. В доказательство этого Л.П.Васильева рассказала притчу: “Две комнаты: ад и рай. В каждой – по котлу. В первой все, расталкивая друг друга, пытаются зачерпнуть из котла пищу, расплескивают. Всем плохо. Во второй комнате кто посильней, подставляет плечо тому, кто слаб, к котлу подходят по очереди. Всем хорошо”. Обстоятельства и там, и там одинаковые. Отношение к жизни и результаты разные. Выходит, можно обойтись без социальных потрясений, если изменить только свое отношение к жизни. Многое и в наших силах – тех, кто не облечен властью…

Кстати, об обстоятельствах. Прибывшая в школу французская журналистка все недоумевала, как русские учителя, не получая зарплату по 4 месяца, ухитряются жить. Чтобы французские читатели наконец поняли, директор школы З.Борисова им объяснила, загибая пальцы. Во-первых, почти у каждого учителя есть приусадебный участок или огород, урожай с которого они консервируют. Во-вторых, учителей подкармливают сельские родственники. А в-третьих, наш человек так научился экономить деньги, что даже французскому нищему этого не понять, потому что это за пределами разумного. Четвертого, как говорится, не дано.

Вернулись люди с кладбища, чтобы помянуть Александра Моторина. И тема разговора сама собой свернула к нему.

За поминальным столом коллега Александра Анатольевича А. Жатько рассказал, что учился вместе с Моториным в танковом училище, что Моторин закончил его с золотой медалью. И еще говорил коллега, что голодовка рядом с другом, человеком очень сильным, настоящим воином, придавала голодающим силы. И что смерть друга обрушилась на него с такой тяжестью, которой он, кажется, не переживал за все двадцать лет службы. А там ведь всякое бывало…

– С таким человеком легко было работать. Безотказный, инициативный. Для него слово “надо” – как армейский приказ. Только и удалось у него выпытать о самочувствии, что давления такого высокого никогда не было. Мы все 10 дней вместе были, но виду он не подавал, что болен.

– Даже близкие не знали, за что Александр Анатольевич получил орден Красной Звезды, – удивлялся председатель комитета содействия офицерам запаса полковник В.Дегтярев. – За проявленное мужество при выполнении спецзадания. Оказывается, ему тогда удалось задание выполнить, сохранить людей и самому вернуться живым. Это говорит о высоком воинском профессионализме. Насколько благороден этот человек! И это – не только верность офицерской чести. Но и глубокое понимание своего гражданского долга.

То, что не было в учителе Моторине солдафонства, даже дети отмечали: они не любят, когда ими командуют. А коллеги, всегда ревностно относящиеся к чужому успеху, признали, что был он учителем по призванию.

З.Борисова вспомнила, что уходил как-то Моторин в охранное агентство. Отпустила с сожалением, но там давали зарплату. Через неделю узнала, что Александр Анатольевич хочет вернуться, но стесняется. “Я убедился, – признался он директору, – что лучше, чем в вашей школе, мне нигде не будет”.

– Уж лучше б не возвращался. Был бы жив, – говорит Зоя Сергеевна.

Жена Моторина Галина Геннадьевна поведала мне о полной тягот кочевой жизни семьи военного. Ждала письма из Афганистана, тревожилась, вернется ли. Вернулся, но никогда не рассказывал о той войне. А в День Победы 9 Мая надевал парадную форму и плакал. Наверное, от сопричастности с теми, кто не вернулся с Отечественной войны и с нынешних кровопролитных… боев местного значения. Он был ранимым человеком. Был…

…Поздним вечером я перелистывала объемный труд – аналитический отчет о содержании поисково-исследовательской и экспериментальной работы в многопрофильной общеобразовательной школе ? 20. Эта работа под руководством кандидата наук доцента В.Шуваловой идет в рамках областной целевой программы.

И вот о чем я подумала. Эта ульяновская школа считается престижной. Она делится опытом работы в многопрофильном режиме. Исследует, экспериментирует. В дни забастовки там учились лицейские и старшие классы. Видимо, учителя мятежной школы понимают, что им не на что рассчитывать в будущем, пока не вырастет поколение новых людей. А потому жизнь не должна останавливаться хотя бы сегодня. А завтра?..

Галина СЮНЬКОВА

Ульяновск

Фото автора