На чтение: ≈ 13 мин.В нашем языке существует полузабытое слово «былье» – трава, былинка. Образовано слово от глагола «быть» в его значении «расти, произрастать». Поколение детей, чьи родители оказались репрессированными в тридцатые годы, произрастало в непростых условиях, далеко не тепличных. Испытаний на их долю выпало немало. Не обошли они стороной и Марию Алексеевну СУХАЧЕВУ.
Черно-белые полосы
Моего дедушку Алексея Осиповича Мизгирева раскулачили в тридцать четвертом. Его большая семья проживала в деревне Лодейка недалеко от города Великий Устюг, что в Вологодской области. Беда не ходит одна, до этого в семье Мизгиревых, где подрастали пятеро детей, не стало матери. Отец спустя время снова женился, потому как одному справляться с детьми и хозяйством было трудно.
А вскоре началась коллективизация, а с ней и ликвидация кулачества как класса. Наверное, у местных активистов план по раскулачиванию был большим, вот и попал в число репрессированных многодетный отец. Его сослали в Плесецк Архангельской области.
Мачеха сразу же сбежала, и младшенькая, шестилетняя Маша, оказалась в детдоме. Документов у нее при себе не обнаружилось. При оформлении у девочки появился новый день рождения – 16 июля 1928 года. Правда, дата была выбрана произвольно. В детдоме посмотрели на девочку, потом на потолок с лампочкой и записали в документ эту дату.
Нравы среди воспитанников детского дома мало отличались от шкидовских, описанных в известной повести Леонида Пантелеева. Только в этом детдоме не оказалось своего Макаренко. Мама вспоминала, как поначалу старшие обирали младших, но помаленьку она обжилась, ко всему попривыкла и приспособилась. Вообще она не любила говорить о своем детстве, как и ждать от судьбы поблажек. Уже в 14 лет стала трудиться на подсобных работах в Кичменгско-Городецком районном мельничном управлении. Как бы сложилась дальше ее жизнь, трудно предсказать. Пусть не часто, но бывает так, что вдруг у горькой судьбы кончается черная краска и образуется белая прогалина. С фронта неожиданно вернулся старший брат Иосиф Алексеевич Мизгирев. Получил тяжелое ранение, остался без руки, и его комиссовали. Боец подлечился, потом нашел младшенькую сестру, и они вместе уехали в Томск.
Иосиф Мизгирев был настоящим человеком. Везде и всегда стоял за справедливость. Не бросил на произвол младших сестер, помогал, заботился. Более тридцати лет он проработал в томской газете «Красное знамя». Писатель Виль Липатов в своем автобиографическом романе «Лев на лужайке» точно описал характер моего дяди, выведя его в образе Ивана Мазгарева: «Истинных друзей у меня было мало, а начистоту, у меня их не было, друзей-то! Их замещали приятели, сообщники, товарищи, временные попутчики… Если спросите, кого бы я хотел иметь другом, отвечу: Ивана Иосифовича Мазгарева – заведующего отделом пропаганды газеты «Знамя»… Иван Мазгарев мог быть моим другом, единственным и нужным другом до конца жизни. Он бы мне говорил правду – это и есть единственное достоинство дружбы. Уметь говорить правду друг другу…»
В Томске Мария поступила в педучилище, после окончания которого ее распределили на работу в Ново-Кусковский детский дом. Теперь молодая учительница уже сама рисовала белые полосы в жизни малышей, во всем заменяя им родителей. Примечательно, что и две старшие мамины сестры – Клавдия и Лидия – тоже всю жизнь проработали учителями. Нахлебавшись в детстве лиха, они не озлобились, а, наоборот, дарили тепло и заботу своим ученикам, чтобы в их жизни было больше добра и радости. Парадоксально то, как на моей жизни сказалось все произошедшее с дедом и его детьми. Вот, к примеру, старшая мамина сестра Лидия Алексеевна (1910 года рождения) в детский дом в силу возраста не попала. Прожила всю жизнь в родной деревне Лодейка. Так что, останься моя мама на Вологодчине, ни я, ни моя родная сестра Люда шансов увидеть белый свет точно не получили бы.
Но судьба распорядилась иначе. 15 апреля 1954 года состоялась свадьба Павла и Марии Сухачевых.
Не каждому это дано
Когда я смотрю сегодня на фотографии в альбоме, то просто поражаюсь, как много маленьких ребятишек сначала выводили буквы, потом складывали их в слова под диктовку первой в их жизни учительницы, моей мамы! Что отличает педагогов той поры от нынешних? Думаю, настоящий учитель, любящий детей, педагог по призванию, и в то время, и сейчас одинаков. Просто средства донесения знаний до учеников совершили в своем развитии огромный скачок, да такой, что пошли разговоры об отмирании самой профессии. Но, на мой взгляд, щедро сеять разумное, доброе, вечное учителям предстоит еще долго, и роль их в этой посевной битве не за урожай, а за умы подрастающего поколения будет только возрастать.
Умела наша прошлая власть растить патриотов. Передо мной черно-белые снимки студентов педучилища, будущих учителей. На их лицах печать особой серьезности. Этому поколению было все по плечу. Горы сворачивали. Ныть, жаловаться, бежать от трудностей им было не с руки. Подобные мысли не то что были чужды, их вообще не существовало. Моя мама Мария Алексеевна была представителем той, старой, нет, не гвардии, точнее будет породы, для которой многолетний и добросовестный труд и составлял суть характера. Трудности учеников воспринимала как свои собственные, переживала и болела за своих подопечных душой. Согласитесь, не каждому учителю это дано. Мама была «не каждой», как и большинство ее коллег.
Когда сейчас рассказывают страшные истории про очереди и тотальный дефицит всего и вся в СССР, как правило, забывают о бесплатном образовании, квартирах, копеечных ценах в магазинах. Но из песни слов не выкинешь, дефицит, конечно же, существовал. К примеру, чтобы прочитать детектив или приключенческий роман, нужно было отправляться в школьную или другую библиотеку. Но ведь читали! И дома, и в школе. Тоннами книги мерить не принято, но, думаю, тонны две мне точно удалось осилить в жизни. Разных – увлекательных и серьезных, которые не обязательно были мне интересны, но они заставляли думать, потому их в школе и проходили. Любовь к чтению у меня от мамы. Она поощряла и поддерживала также мое раннее увлечение футболом.
Мне было лет пять, жили мы в то время в Асине Томской области. Матчи на стадионе ДСО «Урожай» проходили по субботам вечером. Обязательно покупалась газировка, к газировке – конфеты или мороженое. Праздник! Мне подарили настоящий кожаный мяч, и мы с соседскими пацанами принялись им молотить в ворота. Сначала в деревянные ворота у нашего дома, потом перешли на болотистый пустырь, где ворота обозначались кепками или тюбетейками. Как же мало требовалось для счастья!
В жизни потом увлечение футболом здорово пригодилось. На пути к среднему образованию мне пришлось поменять пять школ. А к новичкам в классе всегда особое, настороженное отношение. Но школьный стадион и мяч резко сокращали дистанцию при знакомстве. Пресловутый пуд соли съедать уже не требовалось, как-то сами собой обретались друзья, с которыми потом носились по стадиону, пропадали на речке, купались, рыбачили. Вот такие праздники жизни.
Был ли я примерным сыном? Вряд ли. После института я отправился в армию с лейтенантскими звездами на погонах. Полтора года отслужил в Амурской области командиром взвода. 12 декабря 1979 года появилось на свет постановление ЦК КПСС «К положению в «А».
Личный состав принялся бодро подтягивать боеготовность – тревоги, марш-броски, стрельбы. Затем погрузились в эшелон и отправились в город Термез Узбекской ССР. Оттуда в Кабул. При подготовке к отправке нас ознакомили с приказом, которым строго-настрого запретили в разговорах и письмах домой указывать пункт назначения. Просто КДВО меняем на Краснознаменный Туркестанский военный округ.
Но мама (вот уж действительно, сердце матери не обманешь) сразу заподозрила неладное, попросила своего брата Иосифа Алексеевича Мизгирева, который входил в бюро Томского обкома КПСС, выяснить, уж не в Афганистан ли сына отправили. Сколько бессонных ночей с беспокойными и тревожными мыслями ей пришлось пережить, трудно представить! Сейчас я об этом задумываюсь, а тогда не до размышлений, был воинский долг.
Когда же я, отслужив, вернулся домой, позвонил в дверь, мама меня не узнала. Загоревший, похудевший, еще я видел войну, а значит, повзрослел, былых беззаботности и бесшабашности сильно поубавилось.
Вместо эпилога
Как мало мы знаем своих близких. Воспоминания бывших учеников Марии Алексеевны Сухачевой сегодня дополняют портрет мамы трогательными и неизвестными мне подробностями.
– Вспоминаю Марию Алексеевну с особой теплотой, – рассказывает выпускница Кожевниковской школы Надежда Ведерникова (Афанасьева). – Я с ней сильно сблизилась, от нее, так мне почему-то казалось, всегда пахло хлебом. Мне Мария Алексеевна доверяла проверять тетради учеников и исправлять ошибки, вообще относилась ко мне, десятилетнему ребенку, как к дочери. Для меня это было очень важно. Такое разве забудешь?!
Александр СУХАЧЕВ, Рубцовск, Алтайский край
Выбор читателей
Комментарии