Божий дар

Почти год назад мы опубликовали рецензию на книгу Ольги Приходченко «Одесситки», вызвавшую немалый интерес у читателей своим правдивым повествованием о непростой судьбе города и его жителей в канун, во время и после войны. Ольга Приходченко работает сейчас над продолжением, она по-прежнему верна своей любимой Одессе, хотя и живет давно в Москве. Печатаем небольшой отрывок из будущей книги.

Пока учишься в школе, время как бы замирает. Тянется, тянется, конца и края не видно. И вот все – конец, перед тобой открыта дорога в большой мир. К тебе больше не относятся как к маленькой. Ты взрослая, такая же, как большинство людей на земле. Мне 18 лет, я студентка. Казалось, что наконец моя жизнь преобразится. Больше не будет сердце усиленно биться при приближении к школе – нашей родной 38-й. И при этом в голове звучать ария Ленского: «Что день грядущий мне готовит? Его мой взор напрасно ловит!..» Так нет же, открываются бесконечно новые двери, и оттуда, словно с разъяренного моря на берег, задувают ветры все новых и новых проблем, неутихающая боль… Утром я не очень торопилась в институт, дрыхла иногда до последней минутки, а то и дольше. Потом «корабельный» аврал (ну как иначе у внучки моряка): завтрак на ходу, несколько книжек и тетрадей наскоро запихиваются в сумку, поспеть хотя бы к перекличке. Вечер тоже вроде бы принадлежал мне. Бабка косо поглядывала на меня, затаила обиду. Потом я поняла, что она не решается попросить съездить с ней на кладбище к деду. Выжидает, чтобы ее Ольку любимую совесть замучила. Я, конечно, не выдерживаю первая. – Баб, что с тобой, не заболела ли, может, врача вызвать? Если тебе плохо, сама на кладбище съезжу. Приберусь на могилке, цветы полью…Бабка здесь же нарисовывается из-за двери: «Так там, поди, все выгорело уже. И поливать нечего. Полтора месяца никого не было. Лежат они с Ноночкой беспризорные. Как Женька Гроб». Решили полюбовно, назавтра она подъедет на конечную 15-го трамвая, я там ее буду ждать, цветы заранее куплю. – Баб, а у этого беспалого действительно фамилия Гроб? Это же надо!- Прозвище такое за ним, потому что в гробах спал. – Как в гробах? С покойниками, что ли?- Зачем с покойниками, в новых гробах. Он там в конторе работал, сторожил и спал в гробах. – Хохмил так, прикалывался?- Хорошее прикалывание, жизнь у него такая везучая была.Этого Женьку Гроба, как называла его моя бабушка, я впервые увидела на дедушкиных похоронах. Он шел сзади оркестра, в руках футляр с видавшей виды скрипочкой, и когда оркестр отдыхал, быстро доставал инструмент, укладывал себе на плечо и начинал пиликать. Была ли там какая-то отчетливая мелодия, мне понять сложно было, но все начинали еще больше плакать. Смотреть, как он играет, не хватало никакой силы воли. Дело в том, что Женька был беспалым, а те несколько пальцев, которые уцелели, скрюченные, торчали в разные стороны. Как он только умудрялся удерживать смычок, заставлять его мягко скользить по струнам, одному Богу было известно. В эти минуты в глазах его застывали слезы – видно, от боли в руках и в этих оставшихся скрюченных обрубках.- Баб, а как он вообще играл, без рук?- Как, как… Сердцем он играл, это оно рыдало, а не скрипка. Правду говорят: на все Божий дар нужно иметь. Вот ему этот дар достался, так люди не смогли ему этого простить. Искалечили негодяи.- Как искалечили?- Так и искалечили. Сиротой он рос, из детдома в школу Столярского взяли, все говорили: большой талант. За этот талант его свои же ученики, которые постарше, избили. Позавидовали. И били, сволочи, ногами, специально только по рукам. Вот и ампутировали несчастному пальцы, а те, что уцелели, ты сама видела.Выхватывала из памяти воспоминания встречи с этим человеком. Как же я тогда не заметила, что он калека? Точно, это был он. Тогда памятник Ноночке, рано умершей младшей дочери моей бабушки, какая-то шпана, малолетки, от нечего делать камнями забросала, разбили памятник. Когда мы прибежали, там играл этот человек, играл и плакал. И мы с бабушкой на два голоса заревели. Как будто бы нашу Ноночку второй раз хоронили. – Баб, а родственники у него были, жена, дети? – На всю жизнь у него лишь одна возлюбленная была – скрипка, с ней и похоронили.- А как его фамилия, настоящая фамилия?- Может, кто-то знал, я не знаю. Кликали его все – Женька Гроб. А зачем тебе его фамилия, в раю фамилию не спрашивают…