Больше, чем педагог

Любой педагог – всегда больше, чем просто преподаватель своего предмета. Он должен быть и психологом, и философом, и просто культурным человеком, уверена учитель русского языка и литературы школы №2 Пскова Анастасия ДИМИТРИЕВА.

Глава первая, из которой мы узнаем, что все могло сложиться иначе

Читать она научилась рано, уже в три года, и герои книг стали для нее друзьями на всю жизнь. От «читать» до «писать» один шаг, и с 5‑го класса Настя начала работать в школьной газете «Большая перемена». А потом даже выиграла в писательском конкурсе «Слово.ру», где заняла 1‑е место в номинации «Журналистика». Губернатор лично вручил ей невероятно крутой фотоаппарат Praktica, которым она потом страшно гордилась. А еще ее наградили поездкой в детский лагерь «Орленок». Там она и поняла, что вся ее жизнь будет связана с филологией.

Из нее вполне мог бы получиться отличный журналист. Но, глядя на сестру, которая как раз и окончила журфак, а также слушая горестные восклицания своих учителей, которые видели в ней свою будущую смену, а вовсе не акулу пера, она, посомневавшись немного, передумала. И выбрала педагогику. Здесь, по ее мнению, свободы гораздо больше, чем в какой-нибудь газете, где нужно писать только то, что надо, а не то, что хочешь.

Родители, кстати, до сих пор удивлены, что их дочь попала в школу и у нее тут все хорошо получается. Они-то видели ее врачом, а педагогов в их роду не было вообще: папа – летчик, мама – бухгалтер, бабушка – инженер. Но она сделала вполне осознанный выбор, еще будучи ученицей, побывав в Псковском университете. Вы удивитесь, но ее поразили величественные колонны и портреты знаменитых преподавателей. Да, так бывает.

Глава вторая, в которой говорится о душе

В старших классах Анастасия Владимировна однажды посетила Клуб психологии общения. И с первой же встречи была поражена: благодаря мудрому тренеру она вдруг поняла, что ее призвание – вести за собой людей, а ее сильная сторона – слово. Правда, чтобы довести этот дар до совершенства, надо лучше узнать себя, научиться более грамотно выстраивать отношения с окружающими. А на занятиях практики общения было более чем достаточно.

Клуб этот существует и по сей день. И она туда ходит тоже до сих пор, правда, реже, чем раньше, все-таки занятость у педагога выше, чем у школьника. Там она помогает подросткам включиться в ту или иную деятельность, которая им по душе, а также понять, к чему у них есть предрасположенность. Человек, который все это когда-то организовал, уже несколько лет как уехал в другой город, передав бразды правления своим ученикам. Но огонь творчества, зажженный им, не гаснет до сих пор. И этот принцип Анастасия Димитриева свято хранит в своем сердце: «Когда человек делает тебе что-то хорошее, ты чувствуешь его тепло и заботу, но при этом нет ощущения, что ты теперь ему чем-то обязан. Просто у самого возникает желание поделиться этим теплом с другими. И это так здорово!»

Глава третья, где затрагивается деликатная тема

Клуб для нее – святой источник, к которому она приходит, чтобы почерпнуть сил и веры в себя и людей. Некоторые считают, что каждый учитель должен быть непременно верующим человеком, атеист хорошему не научит. Но эта точка зрения ей не близка. Потому что существительное «вера» не зависит от глагола «должен». Иными словами, если ты веришь, то просто поступаешь так, как считаешь правильным, и нет тут никакого принуждения, внешнего или внутреннего. Более того, учитель, в ее понимании, – это тот, кто умеет принимать веру других. И ни в коем случае ему не надо быть человеком, слепо верящим во что-то одно, считая это истиной в последней инстанции.

– Мне очень близка позиция Льва Толстого, который хоть и ругался с Русской православной церковью, однако был человеком глубоко духовным, – поясняет она. – Писатель говорил, что духовность человека начинается с добрых дел, во благо окружающим. Это и есть истинная духовность, ведь, что бы ты ни делал, нужно нести миру добро. Вот это моя вера.

Глава четвертая, где филология пересекается с философией и психологией

Филолог «любит слово», философ «любит мудрость». Но если вспомнить, что в начале было Слово, все становится на свои места. Хотя… Как быть с понятиями добра и зла, которые, как ни крути, очень сложно отнести к абсолютным? Эту тему она довольно часто затрагивает на своих уроках. Говорит детям, что в нашем мире вообще очень мало абсолютных понятий, все весьма относительно.
Например, когда мы злимся, можем нагрубить даже близким людям, но вовсе не со зла и не с добра, а просто повинуясь эмоциям. А любой психолог скажет, что эмоции на то и существуют, чтобы их выражать, и если держать их в себе, будет только хуже. Но, чтобы никто от твоих эмоций не пострадал, надо учиться правильно их выражать. Часто хочется высказать человеку то, что накипело. Однако всегда следует задавать себе вопрос: а зачем оно мне и нужно ли это ему?

– Вот я скажу и облегчу душу, а он уйдет с камнем на душе, – рассуждает Анастасия Владимировна. – Значит, мне будет польза, а ему вред? А может, я специально хочу причинить ему зло, выплеснув негативные эмоции? Но чего я этим добьюсь, кому от этого будет лучше? Поэтому так важно разобраться в собственных мотивах и только потом действовать. Вазу легко разбить, но склеить очень сложно, а порой и невозможно. А если даже и удастся, все равно останутся трещины на всю жизнь. Пусть человек научится понимать, что его слова и действия оказывают влияние на других, могут ранить, травмировать.

Глава пятая, в которой мы постигаем мудрость общения с детьми

Итак, слово может ранить, окрылить, озадачить, огорчить. А чтобы оно имело позитивное значение и воспитательный эффект, надо уметь выстраивать отношения. Работа с детьми, по мнению Димитриевой, начинается именно с этого. Они ведь тебя воспринимают прежде всего как человека, а не как источник информации. И если ты уважаешь ребенка, ценишь его мнение, прислушиваешься к его словам, то иногда можно с ним поспорить и даже поругаться, но по-доброму, без оскорблений и перехода на личности. Когда есть полное взаимопонимание, он не обидится, поймет шутку, примет критику, перенесет справедливое наказание.

– Кстати, это было моей педагогической ошибкой на первом году работы – я попыталась начать шутить с детьми, которые меня плохо знают, – вспоминает педагог. – И потом очень жалела об этом. Благо что дети мне вовремя и, надо отдать им должное, деликатно на это указали, в итоге не осталось никаких обид. Надо сначала понять, кто они, а они должны понять, кто я, только после этого можно переходить к более тонким материям.

Правда, тут возникает другая опасность: несмотря на полное взаимопонимание внутри класса, кому-то чужому, со стороны, может показаться, что учитель не имеет права вот так общаться со своими детьми, а дети – со своим учителем. И именно поэтому при формировании отношений в процесс довольно сложно допустить кого-то еще. В конце концов, что бы ты ни сказал, это всегда может быть истолковано против тебя. Всегда найдутся родители, которые будут пытаться что-то накопать про учителей. И в каждом классе обязательно найдется тот, с кем у тебя возникнут проблемы с коммуникацией. Но тут уж важно понять, что все люди разные, и это нормально. Кому-то ты нравишься, а кому-то – нет. И все же школа должна быть открытой системой.

Глава шестая, в которой затрагивается тема видеонаблюдения

Говорят, что, если в каждом классе установить камеры и транслировать происходящее на уроке и перемене в прямом эфире, чтобы каждый родитель мог в любой момент видеть (и слышать) своего ребенка, это будет очень полезно для всех. Сразу станет ясно, кто и как себя ведет, кто и как к кому относится. Анастасия Владимировна на 500% уверена: каждый родитель, увидев своего ребенка на том или ином уроке, сможет открыть для себя много нового, не всегда хорошего. Кстати, именно ругаемый всеми дистант показал всему миру: родители имеют весьма смутное представление о том, как на самом деле их дети себя ведут на уроках. И очень хорошо, что они смогли хоть немного ощутить себя на месте педагога. Да и детям присутствие камеры напоминает, что за их поведением могут наблюдать их собственные мама с папой. Правда, многие учителя почему-то боятся видеокамер, но Анастасия Димитриева саму идею одобряет. Главное, чтобы все было честно и открыто, потому что гораздо хуже, когда снимают тайком, чтобы выставить кого-то в дурном свете, это нечестно и некрасиво.

Вот на конкурсе все знали, что их снимают. И воспринимали это совершенно нормально, даже в какой-то момент забывая о присутствии камер. А все потому, что это честная игра, правила которой всем ясны и понятны. Безусловно, система видеонаблюдения позволяет посмотреть на человека со стороны. Но вряд ли она сможет воспитать его. И тем более вряд ли можно считать воспитанным человека, который ведет себя хорошо, только когда его снимают.

Глава седьмая, из которой становится ясно, какой предмет в школе главный

Анастасия Владимировна согласна с тем, что приводить ум в порядок – задача не только математики, но и всех школьных предметов. Тем более что преподаваемый ею русский язык учит мыслить чисто, правильно. Правда, по ее наблюдениям, каждый ребенок, который хорошо знает математику, как правило, хорошо знает и русский язык. А все потому, что и там и тут нужны логика, способность рассуждать, выстраивать схемы. Совсем другое дело – литература, этот предмет и ведут по-разному, и воспринимают – тоже. Он про человека, а все люди разные. Конечно, четкие и точные определения есть и тут, например, что такое эпитет, метафора, гипербола. Тем не менее литература – вид искусства, а в искусстве главное – чувственное, эмоциональное восприятие, душа, которую нельзя просчитать, унифицировать и стандартизировать. Оттого здесь не может быть единственно верных толкований, каждый имеет полное право понимать произведение так, как подсказывает ему сердце.

– Поэтому я готова понять и простить того школьника, который не подготовился к конкретной теме урока, потому что читал что-то другое, – говорит филолог. – Но мне крайне сложно понять человека, который вообще не знает, зачем ему что-то читать и для чего в доме книги. Пусть у него будет хотя бы одна любимая книга, это значит, что у меня есть шанс найти с ним общий язык. Да-да, именно любая, потому что всегда можно провести параллели и выстроить взаимосвязи, чтобы этот человек понял: о том же самом, но другим языком писал тот или иной классик, и это не менее интересно. Нельзя приказать человеку не любить или полюбить какого-либо автора или его произведения, так не бывает. Но всегда можно понять, почему ему нравятся именно они, и предложить что-то взамен, более высокого уровня и качества.

Глава восьмая, межпредметная

Она всегда готова решительно поменять сценарий урока и начать импровизировать, если видит, что дело не клеится. Это лучше, чем начать изучать тему и увидеть, что у детей сейчас мысли заняты совсем другим. Пусть уж лучше будет разговор о том, что им знакомо. Например, что мешает разобрать пару фраз не из «Войны и мира», а из «Игр престолов» или «Ведьмака»? Можно вообще при делании учесть интересы каждого конкретного ученика и непосредственно под него подготовить задания. Это позволяет, в частности, модель персонализированного образования, которую Анастасия Владимировна успешно внедряет на своих уроках. А если подняться еще выше, можно привлечь ресурсы всех школьных предметов для решения проблем своего. Поэтому дети у нее вполне могут получить такое задание – достать из портфеля любой учебник, который там есть, и найти в нем простые или сложные предложения, выделить части речи, разобрать по составу тот или иной термин.

Вадим МЕЛЕШКО, Псковская область, фото автора