Большая родня. Плохо быть одиноким

Как хоронили ее трехмесячного сына, Лида не помнит, потому что после случившегося она была в забытьи, а когда пришла в себя, мир вокруг стал черно-серым. Шесть лет после трагедии они с мужем Дмитрием не теряли надежды на рождение ребенка, а когда поняли, что мечте не суждено сбыться, Лида сказала мужу: «Давай возьмем на воспитание ребеночка, тогда у нас с тобой другой смысл в жизни появится». Хорошо зная жену, Дмитрий понял, что эту мысль она наверняка не один день вынашивала в сердце. Поэтому, помолчав недолго, согласился с Лидой. Тем более что и сам не раз думал о том же.

В тот день, когда Бобоки забирали Сережу из больницы – такое имя они дали усыновленному мальчику, – ему исполнилось три месяца, как и их умершему сыночку. Такое вот совпадение. Ребенок рос, как и все дети. Случалось, болел, конечно же, требовал к себе внимания, так что Лидия Владимировна, как все мамы, знает, что такое и тревожные бессонные ночи, и счастье видеть первые шаги их дорогого мальчика, и его успехи в школе. Все складывалось в семье хорошо, но стала примечать Лида, что Сереже очень не хватает общения со сверстниками, да и сама она стала все чаще думать о пополнении семьи.

На семейном совете решено было взять девочку лет 5-6, но когда Лида пришла в «Salvati copii», ей там предложили познакомиться с девятилетней Олечкой, единственным «бесхозным» ребенком, которому не к кому было идти во время школьных каникул. Односельчане были потрясены, увидев Лиду с незнакомой девочкой. Такого у них в Пырлице еще не было: мало этим Бобокам одного приемного ребенка, так, видно, семья снова пополнится.

С замиранием сердца Лида открыла калитку родного дома, а во дворе Дмитрий, посмотрев на них, приветливо улыбнулся и сказал: «А вы вдвоем очень хорошо смотритесь». И все. Но Лиде показалось, что после этих слов мужа у нее как будто крылья выросли. И сразу стало ясно, что Олечка здесь и останется. Так у них с Дмитрием появилась дочь, а у Сережи – сестричка.

Если история сына достаточно типична и проста – мать отказалась от него еще в роддоме, написав в заявлении, что идет на такой шаг потому, что воспитывать его ей не позволяет жилплощадь (именно так и написано!), – то в судьбе Оли столько трагических поворотов, что их хватило бы не на одну жизнь взрослому человеку. Все началось много лет назад с того, что очень красивая девушка Маргарита, жившая в Абхазии, познакомилась с молодым человеком, уроженцем Молдавии. Они полюбили друг друга, поженились, переехали в Молдавию, и вскоре у них родилась дочь, которую назвали Олей. Первые пять лет девочку воспитывала бабушка, и то были золотые годы для ребенка. А потом у молодых не заладилось, и Маргарита, забрав дочку, уехала в Кишинев. Но и здесь радости было мало: мать стала пить, гулять, продала квартиру, и однажды в пьяной драке ее убил сожитель. На глазах Олечки. Даже пересказывать то, что пришлось увидеть и пережить тогда шестилетней девочке, страшно. К тому времени отец Олечки находился в заключении, связи с бабушкой не было, и оказалось, что в маленькой Молдове можно потеряться не на один год.

Будучи по природе удивительно мудрым и душевно тонким человеком, Лида не стала придумывать никаких «воспитательных моментов» для дочери, которая на первых порах, случалось, проявляла строптивость. Просто они вместе выплакали всю ее прежнюю жизнь, гибель мамы, и чем больше рассказывала девочка о пережитом, тем ближе они становились друг к другу. С Сережей в этом плане проблем не было, но долгое время, целых десять лет, в воздухе витала тревога. Все село знало, что он приемный сын, а значит, рано или поздно узнал бы об этом от «доброжелателей» – такие всегда находятся.

Начать разговор с сыном на непростую тему Лида не решалась, но разговор все-таки состоялся. Узнав правду, Сережа, рыдая, спросил: «Объясни мне, мамочка, почему же родители бросают своих детей, неужели им жалко кусочка хлеба для них?»

Не берусь судить, что ответила бы на месте Лиды другая женщина, но умница Лида сказала те слова, которые ей специально придумывать не пришлось, – надо было просто поднять их с глубин собственной души.

«Ты ругаешь бросившую тебя женщину, – сказала она сыну, – а я ей очень благодарна. Если бы она тебя не родила, у нас с твоим папой не было бы такого замечательного сына, а у тебя не было бы нас. В конце концов она не выбросила тебя на мусорку, как это делают другие, не стала травить лекарствами, еще не родившегося, а дала тебе жизнь. Подумай над этим».

Можно ли было найти в подобной ситуации другие слова, которые смогли бы успокоить душу мальчика и не озлобить ее?

Сами дети между собою с первых же дней стали ладить. Их объединили и общие увлечения – оба прекрасно танцуют, поют, а родители, конечно же, безмерно рады этому. Особой популярностью в Пырлице пользуется семейный конкурс «Двое в одном кресле», проводимый в сельском клубе, и желающих в нем участвовать, а уж тем более победить – хоть отбавляй. На одном из таких конкурсов их дети блистали. Хотя живет семья очень скромно, Лида нашла возможность нанять детям репетитора по танцам, сама сшила Олечке бальное платье, и когда Сережа с Олей прекрасно исполнили ламбаду, зал приветствовал их стоя, а Лида и Дмитрий не скрывали слез радости. Они вообще никогда не «играют роли» перед своими детьми, потому в этой маленькой стране под названием «Семья Бобок» всем уютно, а общаются здесь взрослые и дети просто и сердечно, не опасаясь быть непонятыми.

Год назад Олечка поделилась с мамой своей самой заветной мечтой – разыскать ее бабушку и папу, повстречаться с ними и побывать в родной Елизаветовке.

Постараемся хоть ненадолго представить, что должна чувствовать женщина, не просто настроившая свою душу на чужого ребенка, посвятившая ему всю свою жизнь, услышав такую просьбу, вполне могущую означать конец ее материнского счастья. И у кого из нас поднялась бы рука бросить камень в ту, что всеми силами старается оградить обретенное ею дитя от подобных поисков?

Но все это не про Лиду. Она же, услышав просьбу дочери, тут же села писать письмо в Елизаветовку, но, как потом выяснилось, сел с таким названием в Молдове несколько. Кроме того, в документах Олечки была записана Елизаветовка Дубоссарского района, а оказалось, что ее родная – в Дондюшанском районе. После долгих поисков, после четырех лет разлуки бабушка с внучкой наконец-то смогли обняться.

Домой возвращались все вместе. Решили сначала заехать в Пырлицу, забрать с собой Дмитрия и Сережу, а уж потом всем отправиться в Елизаветовку.

– Когда мы приехали в Елизаветовку и подошли к дому Галины Иосифовны, Олиной бабушки, я была потрясена: весь большой двор бы полон народа, встречать Олечку пришло все село. А стол накрыли как на свадьбу, – поделилась Лидия Владимировна.

И так получилось, что девочка Оля в считанные мгновения объединила ранее незнакомых, говорящих на разных языках людей (Пырлица Унгенского района – чисто молдавское село, Елизаветовка – чисто украинское) в одну большую семью. К чести обеих сторон, у каждой из них хватило мудрости и порядочности не рвать душу девочки на две части, «перетягивая» на свою сторону.

Спустя короткое время новая большая родня встретилась в доме Лиды и Дмитрия на дне рождения Олечки. Не без волнения ждала Лида разговора на главную тему и в конце концов задала свой вопрос Олечкиному отцу, Игорю.

– Как я могу забрать ее от вас, – ответил он, – ведь вы вложили в нее свою душу и сделали все, чтобы мы встретились. Думаю, Олечке будет лучше у вас, а к нам она будет приезжать на каникулы.

А Галина Иосифовна добавила:

– Но только вдвоем с Сережей, потому что теперь у меня двое внуков.

Сережа таким словам очень обрадовался, но Лида давно знала, что он тоже живет надеждой найти свою маму, «чтоб посмотреть ей в глаза».

И снова начались поиски. Удалось узнать адрес и фамилию женщины, родившей Сережу. Известно, что у нее было двое родов, но живет она одна. Часто уезжает за границу на заработки. Соседи передали, что ее разыскивают, оставили телефон, но она молчит. Сереже, конечно, об этом не сказали, зачем травмировать ребенку душу?

Вот такая история о простых людях, с мудрым и добрым сердцем, живущих заботами не только о хлебе насущном для приголубленных ими детей, но и думающих об их будущем, в котором одинокому человеку очень плохо.