На чтение: ≈ 20 мин.Санкт-Петербургский Гуманитарный университет профсоюзов не первый раз становится площадкой для острых дискуссий по проблемам современного образования. Присоединение России к Болонскому процессу, объединяющему крупнейшие вузы Европы, требует обязательного реформирования высшей школы. Как провести эту реформу, чтобы все сильные стороны нашего образования не только сохранились, но углубились, приобретая в то же время облик, соответствующий общеевропейским нормам? Для обсуждения этого вопроса редакция «УГ» и СПбГУП собрали в зале заседаний ученого совета ректоров, профессоров, специалистов из разных городов и вузов.
«УГ» №26, 28 июня 2005 года
Кто такие бакалавры
Открывая встречу, ректор СПбГУП Александр ЗАПЕСОЦКИЙ сразу задал разговору ярко полемический тон. Заострил внимание на одной из главных организационных проблем: как такому вузу, где около 2 тысяч преподавателей и 12 тысяч студентов, за 2-3 года перейти на двухступенчатую подготовку по системе «бакалавр – магистр»? И кто такой наш бакалавр: нечто вроде выпускника хорошего ПТУ или недоучившийся студент вуза?
– Я, например, – сказал Запесоцкий, – остаюсь почитателем системы, которая разработана в Физико-техническом институте имени Иоффе, хотя я – ректор гуманитарного вуза. Сравнительно молодой (Физтех создан в послевоенные годы), этот институт добился невероятных успехов. Его выпускники демонстрируют высочайшую компетентность на мировом рынке специалистов именно за счет того, что на первых курсах им даются очень широкие фундаментальные базовые знания. А если с первых лет формируется человек-функция, который умеет успешно выполнять только конкретные производственные обязанности, можно ли рассчитывать на его мобильность, способность перестроиться, успешно пройти переподготовку, которая обязательно потребуется в условиях сегодняшнего производства? Правильно бьют тревогу мои коллеги-ректоры, призывая к осторожности. Ни в коем случае нельзя механически относиться ко всем пунктам Болонской декларации и, как в советские времена, в жестком соответствии с планом сомкнутыми рядами всем вместе переходить на двухуровневую систему. Запланировано стать, как Европа, – значит станем. А если присмотреться внимательнее, Европа тоже очень разная. Моделей много, и в чем-то было бы хорошо как раз им стать такими, как мы, а не нам – как они.
Почем нынче общественное благо?
Полемику поддержал основной докладчик – ректор Пятигорского государственного лингвистического университета, доктор экономических наук, профессор, академик РАО Юрий ДАВЫДОВ:
– Начало Болонского процесса связывают с принятием декларации в 1999 году. Но правильнее было бы отнести его к середине 50-х, к тому периоду, когда был подписан Римский договор и создан общий рынок. Я считаю, что до начала 90-х его задачей было создание в Европе такого же единого образовательного пространства, какое существовало в СССР. Это обеспечение равных прав студентов всех стран (у нас – республик), свободное перемещение из одного вуза в другой, взаимное признание дипломов. Напомню слова американского адмирала Рековера, который говорил тогда, что Советский Союз угрожает отнюдь не ядерным оружием, а системой образования. И в США начиная со второй половины 50-х годов были приняты беспрецедентные меры по развитию образования. Мы же добровольно отказались от своего единого образовательного пространства и разрушили его. Теперь надо двигаться к воссоединению с Европой. Это требование объективное, с ним нужно считаться.
Система мер, к которой обычно сводится Болонский процесс, включает: 3-4 года бакалавриата; 1-2 года магистратуры; создание системы зачетных единиц; общепризнанная система качества. Вокруг этих условий и ведется работа. Но главная черта Болонского процесса не в перечисленных условиях, а в том, что образование признается общественным благом. И это очень важно. Общественные блага, в противоположность частным, неконкурентны, потребление такого блага одним человеком не сокращает количество благ, доступных другим, и не носит исключающего характера. Исключить кого-нибудь из этого процесса нельзя. По мнению председателя организационного комитета по высшему образованию и исследованиям Совета Европы Пьера Ниборга, в настоящее время, когда Европа столкнулась с глобальным рынком, сохранить за высшим образованием статус общественного блага – это общественная ответственность, и она должна впредь оставаться краеугольным камнем европейской политики. Эта позиция четко прописана в документах, принятых в Праге в 2001 году и в Берлине в 2003-м. Возникает вопрос: подписав документ о вхождении в Болонский процесс осенью 2003 года, наше правительство признает, что образование – общественное благо, или только говорит о некоторых внешних показателях, которые отнюдь не составляют сути?
Анализируя подробнейшим образом последние правительственные документы – закон №122, Концепцию участия РФ в управлении имуществом и комплексами государственных организаций, Приоритетные направления развития образовательной системы РФ, Юрий Давыдов приходит к выводам неутешительным. В практике, регулируемой последними законами, учитывая все поправки и инструкции, образование как раз исключается из общих благ. И происходит это уже на уровне средней школы. Больше половины студентов обучается на платной основе. И этот процесс разрастается. Все законодательство об образовании корректируется под вступление России в ВТО. Причем к разработке изменений представители образования не привлекаются. Если СССР по доступности образования занимал первое место в мире, то Россия сегодня по этому показателю занимает 18-е. В условиях тотальной платности высшего образования интеллектуальные потери неизбежны.
– Примерно так же решается проблема автономии, которая четко прописана в Болонской декларации, – сказал Юрий Степанович. – На словах у нас все в порядке. На деле же автономность вузов ограничивают сейчас не законы, а ведомственные инструкции. И ограничения эти порою противоречат даже той рыночной тенденции, которая широко распространяется в стране. Даже плата за обучение студентов по новому Бюджетному кодексу должна быть отнесена теперь к бюджетным средствам, то есть распоряжаться этими деньгами, как раньше, вуз не может.
Что касается двухуровневой подготовки, то наш университет занимается этой проблемой уже 12 лет. Суть в том, какое содержание вкладывается в такую подготовку: обучение или образование. Если сосредоточиться только на обучении, это будет не вхождение в Болонский процесс, а «оболонивание» нашей в прошлом неплохой системы. Если согласиться с тем, что бакалавр должен быть образован, понимая образованность как воспитание общей культуры, широту и фундаментальность знаний, – мы за такого бакалавра. Но коль скоро окажется, что в результате реформ только 10-20 университетов будут готовить бакалавров и магистров, а остальные – только бакалавров, коллеги понимают, что это означает. Вуз без аспирантов, научной работы – это не вуз.
Мимо профессии
Второй докладчик, директор Национального информационного центра по академическому признанию и мобильности, кандидат экономических наук Геннадий ЛУКИЧЕВ говорил о задачах, которые ставятся в Европе:
– Понимая, что наше вхождение в Болонский процесс – факт уже состоявшийся, нужно срочно подтягиваться к партнерам, иначе мы не сможем быть равными членами мирового сообщества. А реалии таковы, что именно Америка с ее бесконечно критикуемым образованием сумела опередить всех в экономическом развитии. Европа путем реформ пытается к этому уровню приблизиться. Проблема общественного блага пока и там остается на втором плане. Образование все больше становится платным, причем цены на отдельные виды подготовки в бакалавриате достигнут к 2020 году 25-28 тысяч евро. Общественным благом образование остается только в том смысле, что государство несет ответственность за качество. А главным критерием качества становится соответствие требованиям рынка труда. В условиях ВТО конкурентоспособность фирмы зависит от качества персонала. А персонал готовят вузы. Каждая семья заинтересована в том, чтобы затраты на обучение компенсировались после выпуска достойной зарплатой. Если выпускнику не гарантировано соответствующее благосостояние, это приводит к разочарованию в образовании, в государстве, в тех устоях, которые должны быть непоколебимы. Тот факт, что у нас 40% выпускников не идут работать по профессии, с точки зрения Болонского процесса, совершенно недопустим. В Европе уже разработаны четкие механизмы отслеживания востребованности специалистов. К вузам, допускающим перепроизводство, применяются очень жесткие санкции. Конкуренция между вузами растет. Стоит нам вступить в ВТО, они начнут переманивать к себе и наших абитуриентов, предлагая более качественные и дешевые услуги. Одна из важнейших задач для нас на сегодня – налаживание связей с работодателями. Опыта пока нет. Нужно перенимать его у Англии, Ирландии, Голландии, Австрии. В связи с этим меняется стратегия по обеспечению выпускников профессиональными компетенциями. В перспективе примерно от одной трети до одной четверти образовательного процесса в бакалавриате будет занимать фундаментальная подготовка, остальное – специальная. Не надо забывать, что существенную часть общеобразовательных программ российского бакалавриата европейские студенты изучают в своей 12-13-летней школе, а не в вузе.
Базовый процесс цивилизации
– Я считаю, – продолжил дискуссию кандидат философских наук Георгий ПРАЗДНИКОВ, – что чисто рыночное понимание Болонского процесса ломает, уродует образование. Действительно, рынок труда фигурирует во всех документах, и многие рекомендации продиктованы заботой о гармонизации этого рынка. Но если понимать образование только как обслуживание профессии, как обслуживание рынка труда, значит, просто никак не понимать образование! Не случайно в середине ХХ века возникает новая и для философии, и для педагогики область знания – философия образования. Посмотрите в словари прошлых лет. В философских энциклопедиях вообще нет слова «образование». А сейчас – огромные статьи. Потому что к середине ХХ века наконец осмыслено то, над чем трудились выдающиеся умы, начиная с античности, с Платона, который уже понимал образование как преобразование самой сущности человека, а не как передачу каких-то знаний и сведений. К середине ХХ века образование окончательно перестает мыслиться как какая-то специальная отрасль, конфессиональное, семейное дело, но понимается как базовый процесс цивилизации. Это единственная область, где в конечном счете формируется субъект истории, а не единица рынка труда. Та самая Великая Хартия университетов, с которой, по сути, начался Болонский процесс, говорит, что образование обращено ко всему обществу. Оно должно создать гармонию среды и жизни человека, это формирование европейского сознания, сохранение и утверждение культурных традиций. Посмотрите, к кому обращается Великая Хартия – к совести народов и государств. При чем тут рынок?!
Кстати говоря, представлять себе, что в рамках Болонского процесса начнется бурный обмен преподавателями, студенты получат равные дипломы и будут работать, где захотят, наивно. Те, кто действительно владеет профессией, и сейчас успешно работают на Западе. И профессора преподают во всех университетах – от математики до актерского мастерства. А кто не тянет, тот и с международным дипломом никому не нужен.
Какие цели ставит Россия?
– У Европы в Болонском процессе свои совершенно определенные цели, – включился в разговор Василий СЕНАШЕНКО, профессор кафедры сравнительной образовательной политики РУДН. – А какие цели ставит Россия при вхождении в этот процесс? Анализируя сегодняшние образовательные приоритеты, следует определить, что представляет собою наш рынок труда. Это прежде всего неопределенность перспектив развития отраслевой экономики, пассивность потенциальных работодателей при формировании кадровых потребностей, неравномерность развития различных регионов страны. Прибавим сюда высокие цены на транспорт и фактически недоступные – на жилье. Ограниченная мобильность, а значит – недоступность вузов для очень большой части выпускников средних школ. В таких условиях востребованы в основном специалисты широкого профиля. От них чаще всего требуется только диплом о высшем образовании. Любой. Стало быть, система выпускающих кафедр, узких специализаций оказывается в подвешенном состоянии. Низкая зарплата преподавателей лишает их одного из главных стимулов. Отсюда низкое качество, а качество – одна из основных характеристик Болонского процесса. Прибавим сюда, что наши образовательные стандарты полностью блокируют применение болонских зачетных единиц. Зачетные единицы – это образовательная маневренность, академические свободы. А если это делается еще и не в переводном, а в накопительном режиме, то закладывается хорошая основа для непрерывного образования. У нас же пока базисные учебные планы, как дополнение к государственным стандартам, курсовая семестровая структура, строго регламентированная последовательность изучения дисциплин, обязательное посещение, ограниченный выбор студентами учебных курсов – все это, так сказать, прямо перпендикулярно Болонскому процессу. Что он сулит нам хорошего? Расширение возможностей и знакомство с европейской высшей школой, улучшение собственной структуры образования и системы образовательных стандартов, усиление рациональности и прозрачности. Уменьшается отсев студентов и снижается возраст выпускников, программы становятся короче, и каждый студент может выбрать посильную для себя траекторию обучения.
Теперь об издержках. Научная работа студентов болонской системой просто не предусматривается. Сюда же следует отнести нарушение традиционных связей с партнерами и вытеснение российских образовательных программ зарубежными. Неизбежны мозаичность обучения, разрушение системы специализаций. Чтобы перестраивать учебный процесс столь кардинально, требуются трудоемкие научно-методические работы. Давайте посмотрим, сколько это будет стоить, составим бизнес-план перехода на болонскую систему и будем решать, в каком режиме нам входить в этот процесс.
Все, о чем говорили участники «круглого стола», еще раз убеждает, что вхождение в европейское образовательное сообщество неизбежно. Нужно только делать это толково, находя наши, российские пути и сохраняя все лучшее, что было достигнуто.
Санкт-Петербург
Выбор читателей
Комментарии