Бог один. Провайдеры разные. Не во что, а как веришь

Сегодня обсуждать вопросы религиозного воспитания в светских школах – все равно что касаться голой рукой обнаженного электрического провода. Одно неосторожное слово – и получишь мгновенный разряд накопившихся эмоций и вспышку ослепляющей взаимной ненависти. Но трусливо обходить молчанием эту тему еще более опасно. Необходим разговор по существу вопроса именно потому, что до сих пор полемика разгорается вокруг деталей: сравнительной статистики выбора родителями курсов светской этики или основ религиозной культуры, легитимности введения в школьные программы курсов религиозной культуры в стране, где по Конституции церковь отделена от государства, и т. п. На мой взгляд, проблема глубже и серьезнее.

«Детям надо как можно раньше молотом вбивать в головы православие, иначе, став взрослыми, они поубивают друг друга», – заявил в частной беседе доктор исторических наук, заведующий кафедрой одного из столичных вузов. Разумеется, он знаком с «Легендой о великом инквизиторе» Ф.М.Достоевского, но обстановка диктует, и человек, как ему кажется, нашел простой ответ на сверхсложный вопрос о духовно-нравственном воспитании подрастающего поколения. В завуалированном виде эта линия просматривается в образовательной политике государства. Отсюда предложения РПЦ продлить изучение основ религиозной культуры и светской этики с четвертого по девятый класс, основанные на данных мониторингов, показавших благотворное влияние этого курса на воспитание детей. Остается загадкой, кто и какими инструментами измерял уровень духовно-нравственного развития четвероклассников до и после введения этого курса. Внешне все выглядит пристойно, если не задумываться о том, кто и что там конкретно преподает. Между тем не все так благостно. Не так давно я принял в школу девочку, чьи родители поменяли место жительства, переселившись из одного из регионов в Москву. Этот самый курс, по словам родителей, явился одной из веских причин перемены места жительства. Я выразил удивление, в ответ родители девочки попросили меня поговорить с ребенком. Состоявшийся краткий разговор мгновенно выявил причину их тревоги.«Какое счастье, что мы православные!» – «Наверное». – «Но если бы вы знали, как я ненавижу католиков!» – «Чем же они так тебе насолили?» – «Как же вы не понимаете?! Они же молятся примадонне!» – «Деточка, примадонна – это Алла Борисовна Пугачева, а католики молятся Деве Марии, тогда как православные – Матери Божьей. Дева Мария и Божья Матерь – это одна и та же женщина». – «Разве?»Кто-то уже успел отравить сознание ребенка ненавистью. Предметом ненависти стала одна из христианских (!) конфессий. Прикажете разъяснять десятилетнему ребенку теологические тонкости, отличающие молитвенную практику католиков и православных? Ничего нового мы не узнаем. В «Записных книжках» князя Петра Андреевича Вяземского читаем: «У многих людей любовь к Отечеству заключается в ненависти ко всему иноземному. У этих людей и набожность, и религиозность, и Православие заключаются в одной бессознательной и бесцельной ненависти ко власти Папы». Написано еще в позапрошлом веке. Между тем мы до сих пор продолжаем путать веру отцов с ненавистью отцов друг к другу. А это крайне опасно в нашей многонациональной и поликонфессиональной стране. Представляю отношение этого ребенка к исламу с учетом нашего преимущественно евроцентрического образования и эксцессов на Северном Кавказе.Очевидно, что в нашей стране, находящейся на перекрестке культур и конфессий, государственная школа должна оставаться светской. Государство остается светским в силу вынужденной отстраненности, его забота – не допускать ни привилегий, ни притеснений ни для одной из религий, которую исповедуют его граждане. Светское образование зиждется на общности человеческих ценностей и заботится о том, чтобы не обойти вниманием ни одну из граней современной цивилизации. Не допуская однобокой пропаганды, оно предполагает для каждого возможность самоутверждения и сохранения своего подхода к миру при полном уважении к чужим взглядам. Сегодня от нас, педагогов, требуется особая деликатность и доброжелательность, чтобы не сказать ничего, что могло бы вызвать упреки хоть кого-нибудь из родителей. Если же кто-то заявит протест, надо суметь объяснить свои намерения, желание показать связь культур, что возможно при широте ума и бережном отношении друг к другу. Пока мы все далеки от искомой деликатности и доброжелательности, я бы не спешил разгонять детей по разным конфессиональным квартирам, ибо школа – единственное место, где могут встретиться те, кто разделен стенами домов.Но оставаться светской для государственной школы не означает быть агрессивно атеистической, ибо религиозное чувство – неотъемлемая часть человеческой природы. Не оскорбить ничьих убеждений, научить каждого понимать чужие взгляды, видеть нравственное начало любых религиозных установлений, будь то Рамадан или Великий пост, – это и есть светское воспитание на практике. Диалог – главное, что необходимо сегодня. Ровный, трезвый разговор без истерик и излишних восторгов, при максимальном искреннем стремлении понять друг друга. Подготовка его – важнейшая задача школы. В противном случае, не найдя взаимопонимания, мы рискуем получить технологически оснащенное и до зубов вооруженное общество с первобытным или средневековым менталитетом. Последствия развития такого сценария хорошо известны антропологам. В период вьетнамо-американской войны к первобытному охотничьему племени горных кхмеров попали американские карабины. Освоив новое оружие, туземцы за несколько лет истребили фауну, перестреляли друг друга, а оставшиеся в живых спустились с гор и деградировали.Надо отдавать себе отчет в том, что в основе обращения людей к религии лежат две веские причины: поиск идентичности и стремление обрести прочную нравственную основу в жизни. По большому счету две эти задачи не противоречат друг другу. Но у людей неподготовленных на первый план выходит поиск идентичности. Религия позволяет им обрести безопасность среди своих. Она в первую очередь превращается для таких людей в средство опознания в примитивной схеме: свой – чужой. На первый план, таким образом, выдвигается известный вопрос: против кого мы дружим? Он-то и становится основой сплочения. Нравственные основания не ищутся, но принимаются без должной рефлексии на веру, в форме незыблемых догм и сложившихся ритуалов. Добавим к этому неискушенность большинства неофитов, людей, недавно обращенных, выросших в стране воинствующего атеизма. Картину завершает стремление политических элит вписать религиозный дискурс в имперский стиль. Им представляется, что симфония государства и церкви повышает управляемость гражданами. В наиболее обнаженной форме эту тенденцию выразил недавно президент одного из сопредельных государств. Он по наивности так прямо и заявил: «Я, конечно, атеист, но атеист православный».Не так давно знакомый священник, принадлежащий к старообрядцам, поделился со мной своей нарастающей тревогой, выразив ее в следующей метафоре: «У меня такое ощущение, как перед нарастающим цунами. Сначала тишина, море отступает, и наивные взрослые вместе с детьми с радостью бегут собирать ракушки. А затем их всех накрывает гигантская волна». В отличие от природных катаклизмов волны ненависти поднимают и гонят хитроумные циники, разжигающие страсти в своих меркантильных или политических интересах, а за ними толпы людей, воспринимающих лишь упрощенные схемы, жаждущих окончательного решения накопившихся сложных проблем. (Большими мастерами окончательных решений национальных и социальных вопросов, как мы помним, были Гитлер и Сталин.) Мы живем в мире перепутанных понятий; необходимо наконец научиться различению духовности и клерикализма, божьего стада и толпы фанатиков, веры отцов и их вражды друг к другу. Только неприятием стадности можно объяснить жесткие стихи христианского (!) поэта Тимура Кибирова.Разогнать бы все народы,чтоб остались только люди,пусть ублюдки и уроды,но без всяких словоблудий,Но без этих вот величий,без бряцаний-восклицаний.Может быть, вести приличнеймы себя немного станем?Страшно пусть и одиноко,пусть уныло и постыло -только бы без чувства локтя,без дыхания в затылок.Поэт глубоко осознает различие между совместной молитвой (Божье стадо) и коллективным погромом (толпа). Сегодня, когда бесы всех мастей (национализм, сталинизм и клерикализм) сплетаются хвостами, такая реакция понятна, ибо, как утверждал православный священник о. Александр Мень, звездоносцы все одинаковы, вне зависимости от конфессиональной или идеологической упаковки их призывов.«Догмой могут быть земля, костел, добродетель и грех, могут быть наука, общественно-политическая работа, богатство, борьба, а также Бог – Бог как герой, божок, или кукла. Не во что, а как веришь», – писал польский педагог Я.Корчак, добровольно принявший мученическую смерть в газовой камере вместе со своими воспитанниками.Стоит ли обсуждать эти серьезные вопросы со школьниками? Безусловно, но не с малыми детьми 4-5-х классов, а с подростками. Выделить ли для этого специальный курс или раздел в обществознании, решать школе.Что же касается директивного введения курса основ религиозной культуры и светской этики с четвертого по девятый класс, то лично у меня эта инициатива вызывает тревогу. Известно, что у детей и подростков все насильственно внедряемое и насаждаемое сверху вызывает протест и обратную реакцию. Разговаривал с педагогами из разных регионов. Большинство из них разделяют мои опасения, но высказывать свои взгляды боятся. А вот это уже худо, ибо сказано от века: «Боящийся не совершенен в любви» (1 Ин. 4, 18).Религиозность бывает мнимая и подлинная. Многие взрослые и молодые люди ищут сегодня выход из тупика позитивизма, предполагающий пробуждение в человеке глубоких религиозных чувств. Но путь этот чреват опасностями и преградами, усеян ловушками-подменами.Первая преграда – нарочито внешняя подчеркнутая религиозность педагога, осуществляющего миссию воспитания в светской школе. Вторая – попытки, форсируя события, придать этому процессу организационные формы. Любая демонстрация неизбежно затрагивает внешнюю сторону, которая преимущественно конфессиональна. Опасность заключается даже не в нарушении политкорректности, а в том, что в подобной ситуации навязывается только один из возможных путей в Царство Духа. Тем самым вольно или невольно отвергается возможность выбора иной стези, ведущей к той же цели. Конфессиональные пристрастия – дело совести каждого отдельного человека, включая учителя. Но его профессиональная культура, такт, а главное – понимание своей миссии в культуре должны помогать подняться над личными предпочтениями. На подлинной глубине все мировые религии сплетаются корнями, ни одна из них не призывает к ненависти. Образно говоря, это разные команды альпинистов, штурмующие одну высоту. Задача школы – подчеркивать не то, что разделяет, а то, что объединяет. Отсюда – ребенка, воспитывающегося в семье в христианских традициях, следует ознакомить с исламом в его не искаженном экстремистскими толкованиями виде. И наоборот: ребенок из мусульманской семьи только обогатится, коль скоро ознакомится с текстами Нового Завета. В результате мы получим необходимый нравственный педагогический результат этой многотрудной работы. Его в своеобразной форме несколько лет назад выразил один из старшеклассников: «Я понял, что Бог один. Провайдеры разные».