Благодарить и ценить

30 октября я получил эсэмэску из Красноярска, очень короткую: «От последствий коронавирусной инфекции умерла Тамара Владимировна Скретнева». Мне стало очень горько, что при ее жизни я так и не успел сказать, как восхищаюсь ее вкладом в нашу общую работу, как благодарен ей за идеи, за энергию, за заботу о детях…

Ей было 73 года. Уже одиннадцать лет она не была директором младшей школы комплекса «Универс» в Красноярске, которую собственными руками создавала и которой управляла 18 лет. Но, уйдя с начальственной позиции, она осталась в школе – была методистом гимназии и приходила туда каждый день работать с молодыми учителями, с молодым руководством начальной школы, которых и вырастила.

Мне очень жаль, что и в последние недели она проявила свой характер и продолжала ходить в школу, когда инфекция уже вовсю там орудовала. С опозданием я выполняю свой долг и хочу рассказать об этом замечательном человеке.

Я делаю это не только в память о ней, но и для того, чтобы поблагодарить десятки тысяч учительниц, которым уже по возрасту не стоит в разгар пандемии выходить из дому, не надо подвергать себя риску. Но они заботятся о детях, они думают о своих учениках, А не о себе… Кроме того, в самой жизни Тамары Владимировны, кажется мне, очень сильно отразились судьбы российских учителей, встретившихся с новыми возможностями и проблемами на смене тысячелетий.

Из разговора на планерке:

Я: А какая музыка будет первого сентября?
Т. В.: «Маленькая ночная серенада Моцарта.
Я: А почему? Не найдем ли что-то детское?
Т. В.: Вы думаете, дети не способны оценить красоту? Да лучше нашего. И вообще, слово «серенада» очень красивое…

30 лет назад мы в Красноярске заканчивали строить второй корпус нашей школы. К этому времени стало понятно, что мы будем реализовывать модель школы ступеней, в которых создаются разные пространства и разные правила для трех школьных возрастов: для младшего школьного – начальная школа, подросткового – основная, юношеского – старшая школа. Мы понимали, что, для того чтобы каждая ступень стала самостоятельным миром взросления, нужно выстроить их как отдельные организации. Значит, впервые появлялась задача формирования школы комплекса, в которой начальная, основная и старшая школа будут в значительной степени автономными структурами. Передо мной как директором всего комплекса встала задача поиска руководителей ступеней.

В то время в нашу школу каждые полгода приезжал великий советский и российский психолог Василий Васильевич Давыдов, который участвовал в подготовке наших учителей к запуску программы развивающего обучения (на наше счастье, его уволили с директорской должности в Москве и закрыли эксперимент в 91‑й школе). Как-то раз мы пригласили на разговор с его участием директоров школ Октябрьского района Красноярска.

После этой встречи одна директриса (совсем немолодая, как тогда казалось, хотя ей было чуть больше сорока) подошла ко мне, чтобы выразить свое восхищение семинаром. Ее глаза реально горели. Она сказала: «Ничего подобного я не видела. Я поняла, что всю жизнь просто рассказывала, а не развивала детей. Как бы мне хотелось попробовать сделать школу развивающего обучения!» «Нет вопросов, – ответил я. – Приходите к нам директором начальной школы. Будете восстанавливать развивающее обучение». Пауза… Вдруг она сказала: «Договорились».

Надо напомнить – это было в советское время. Директора школ назначались и увольнялись райкомом партии. И вообще идея, что директор большой самостоятельный школы вдруг может захотеть просто из интереса уйти и работать руководителем, пусть и школы, но которая является подразделением, казалась странной. Тем не менее она договорилась в райкоме партии, ее отпустили, и фактически так впервые в России возникла начальная школа как самостоятельная ступень большой школы-комплекса. Конечно, в то время существовали отдельные начальные школы в деревнях; существовали и отдельные зоны в школьных зданиях, где учились начальные классы. Но все же впервые ставилась задача формирования начальной школы как самостоятельной ступени взросления.

Тамара Владимировна взялась за эту задачу со всей креативностью и энергией, которых у нее было хоть отбавляй. При этом важно подчеркнуть, что у нее не было опыта работы в начальной школе. Она была учителем литературы и всегда работала в старших классах, а тут загорелась.

Из разговора на планерке:

Т. В.: Я не понимаю, почему на ставку учитель началки должен работать больше, чем учитель основной школы (20 часов, а не 18).
Я: Да ладно. С маленькими-то легче.
Т. В.: Да вы представьте, что они учат детей читать. Каждого! Вы вообще понимаете, как это важно и трудно? Мне кажется чудом, что нам это удается.

Тамара Владимировна была в значительной степени шестидесятницей. Она поступила в Иркутский университет, когда еще были живы ветры послесталинской «оттепели», когда на стадионах читали стихи Евтушенко и Вознесенский, когда в «Комсомольской правде» спорили физики и лирики, извините. Училась она на факультете, который только что окончил великий драматург Александр Вампилов, они были знакомы. Была «литературной девушкой» и не предполагала, что будет учительницей. Но огромной удачей советской школы было то простое обстоятельство, что выпускникам гуманитарных факультетов даже очень хороших университетов, каким в то время был иркутский университет, было просто некуда идти работать, кроме школы.

Кто-то шел работать в партийные органы, кто-то – в музей, кто-то в газеты, но большинство все-таки преподавали. Тем более что Тамара вышла замуж за выпускника физфака, которого распределили в Красноярск, и уехала с ним вместе. Школа оказалась единственно возможным местом работы. Она была очень яркой молодой женщиной. Я знаю тех, кто учился у нее сразу после ее приезда в Красноярск. Они рассказывали, что Тамара не очень умела держать дисциплину в классе, но, когда школьники особенно шумели, она сильным голосом начинала читать стихи, настолько самозабвенно, настолько увлеченно, что они замолкали. Читала она им не только по программе, но даже Брюсова или даже Гумилева, хотя говорила мне, что особо любила Тютчева. Впрочем, для школьников важны были даже не столько стихи, сколько ее увлеченность этими стихами.

Незаурядность молодой учительницы была довольно быстро замечена, и ее сначала сделали завучем, а потом директором в новой школе в районе новостроек Ветлужанка. Как раз в то время, когда я «украл» ее оттуда, почти во всех семьях были трудности. Контора, в которой работал муж, практически развалилась. Взрослели два сына, у которых, как у всего поколения, не было иммунитета к соблазнам нового времени. Но на работе она забывала об этих проблемах и становилась замечательной хозяйкой начальной школы. А хозяйство было непростое. В прямом смысле.

Начало 90‑х вспоминается как странное соединение борьбы за выживание и творческого горения. Мы с ней и другими членами дирекции «Универса» на одном заседании сначала обсуждали вопросы создания психологической службы и проведения научной конференции, а потом – как разделить выданные в качестве зарплаты сервизы, доски и водку. Мне очень помогал ее большой управленческий опыт. Помню, она предложила организовать в учительских (когда не всем хватало денег на еду) чай с сахаром, овсяный отвар в термосе и сухари из школьной столовой. Но главное – она «купила» идею самостоятельной школы с таким энтузиазмом, которого я никак не мог ожидать от опытного управленца.

Задачка была непростой. В началке было несколько опытных сильных учительниц и целая группа совсем молодых – недавних выпускниц психолого-педагогического факультета Красноярского университета, с которым сотрудничал Давыдов. Но при всей важности развивающего обучения в началке были еще и вальдорфские классы, и класс Школы диалога культур. Дополнительный беспорядок вносили студенты-практиканты и психологи-исследователи во главе с неутомимым на идеи профессором Борисом Хасаном. А еще по нескольку раз в год приезжали московские психологи, включая Бориса Эльконина и Катерину Поливанову, у которых тоже были идеи. И вот директору началки приходилось и просто учить детей читать, и еще развивать педагогические инновации.

Тамаре Владимировне в этом оркестре помогал здравый смысл. Она не была исследователем, поначалу огорчалась, потом даже гордилась своим статусом «голоса практики». Но, конечно, это был не простой голос практики, которая сопротивляется всему новому. Ей удавалось видеть за деталями большие идеи, которые меняли начальную школу. Поскольку она была учителем старшей школы, то видела дальние перспективы развития младшего школьника. Ее встреча с учителями первоклашек была для них фактически расширением зоны их ближайшего развития. Правда, чтобы разобраться в началке, она сама начала учить русскому и литературе РО с первого до четвертого класса, по программе развивающего обучения, чтобы в ней разобраться. Сама разработала курс «Выразительное чтение».

Из разговора на оперативке:

Т. В.: Можно я приведу своих учительниц на урок теории знаний в 11‑й класс?
Директор старшей школы: Зачем?
Т. В.: Пусть посмотрят, куда должны вырасти их сегодняшние ученики.

Начав писать эту заметку, я задумался: какое было у нее педагогическое кредо? И хоть мы никогда в таких терминах не обсуждали, но сегодня мне кажется, что оно было, и довольно простое, – высокая культура и доброе отношение.

Высокая культура здесь понимается в духе как раз развивающего обучения – трудная культура, культура, требующая посредничества. То есть речь идет о том, что в начальной школе ребенок должен иметь возможность встретиться не с упрощенной детской культурой, а с глубокими идеями, над которыми думали и думают и взрослые. Не только с непосредственным поведением, но и действием, осознанно «окультуренным».

Полагаю, что такое внимание к сложным идейным и культурным феноменам было для Тамары Владимировны естественным последствием классического университетского образования, которое открывает мир не только в ширину, но и в глубину. Поэтому, например, у нее в школе появились уроки драмы, в которых дети учились владеть собой, понимать эмоции. Поэтому столь важным оставалось и развивающее обучение. При этом она твердо понимала, что культура живет не только в уроках. Умно была сделана и внеклассная жизнь. При ней в началке возникли детский информационно-игровой центр «Универсик», научно-исследовательский институт Чародейства и Волшебства, школа юного исследователя.

Но надо признать, что при всей любви к развивающему обучению, к интеллектуальному развитию ей была милее вальдорфская школа. Ритуал встречи учителя с учениками, когда каждое утро учитель за руку здоровается с каждым учеником и смотрит ему в глаза, казался ей магическим. Сегодня, когда я понимаю, что в сердцевине образования как социального процесса лежит установление отношений, чувствую, как она была права, уговаривая меня не измерять образовательные достижения детей слишком часто. Она говорила, что мы должны очень честно сказать себе, что нет такой цели, для которой мы должны пожертвовать добрыми отношениями и позитивным настроем ребенка.

У нас тогда было несколько учительниц, к которым очень рвались родители. И как-то раз Тамара Владимировна показала мне одного ребенка, который учился в классе у такой учительницы. Этот мальчик не мог писать быстро, а его проверяли на скорость письма. В итоге у него стало сводить ладонь судорогой, как только он брал ручку. Она перевела его в вальдорфский класс, и мальчик постепенно расслабился и сейчас, кажется, работает адвокатом. Поэтому Тамара Владимировна отбивалась от родителей, которые хотели получить учителя, который будет держать класс в ежовых рукавицах. Она им говорила: «Если вы за ежовыми рукавицами, то это через дорогу». Однако Тамара Владимировна не просто ценила отношения и детское благополучие. Она умела их строить через систему работы с учителями, родителями и через особый подход к позитивным событиям. Она ужасно любила праздники, и началка была фактически устроена вокруг последовательности праздников-событий, к которым все вместе готовились.

Из интервью Т.В.Скретневой:

«Праздник в буквальном смысле означает «не будни». Это то, что позволяет разомкнуть круг обыденности, получить заряд положительных эмоций. И то, что при грамотном подходе к организации праздничного действа может стать особым, мощным «механизмом» развития детей».

По просьбе Тамары Владимировны мы пригласили в Красноярск Анатолия Пинского – создателя московской вальдорфской школы. Он провел целый день в началке, и вечером мы с ним разговаривали о впечатлениях. Он был очень позитивен: «У вашей Скретневой все получится. Ты можешь очень любить детей, но если ты недостаточно культурный человек, то тебе нечего будет вложить в эти отношения. У нее есть и любовь, и культура».

Когда она осталась в школе наставником, то все больше вкладывалась в отношения. Как вспоминает ее заместитель Ольга Свиридова, которая начинала учительницей в 90‑е: «Тамара Владимировна учила всех молодых, зеленых учителей уму-разуму, и не только учила работать. Помогала порой так, что человек об этом не догадывался. Маленькие детки молодых учительниц всегда были накормлены в ее кабинете, а порой и спали у нее в кресле. День рождения учителя – это сбор всей началки с пирогами из школьной столовой. Чтобы именинник услышал о себе хорошие слова, а коллектив стал теснее. И обязательно фиалка, непременно во время урока, чтобы дети учились дарить подарки». И эти встречи для нее были даже важнее, чем звание заслуженного учителя России или медаль Ушинского.

За 18 лет работы Тамары Владимировны директором начальной школы четвертый класс окончили больше двух тысяч детей. Судьба и руководителя, и учителей начальной школы неблагодарна. Они редко видят завершение взросления. Они провожают детей в пятый класс, ужасно переживая. И эти дети быстро забывают о первых учительницах, как внуки иногда забывают, как с ними нянчились бабушки. Но если бы не было этой бабушки, если бы не была умной и понимающей первая учительница, если бы не было первой доброй школы, то у очень многих людей, которые сегодня успешны и счастливы, не было бы успеха и счастья. Тамара Владимировна всегда следила за тем, чтобы «ее учительниц» звали на выпускной одиннадцатого класса. Это было важно для всех. Им тоже доставались букеты. Но не им доставались основные слова благодарности. Жаль, что мы не умеем благодарить и ценить этих людей, которые закладывают основу нашего душевного и в целом жизненного благополучия.

Полвека учительства не уложить в несколько страниц. Но прощание заставляет задуматься и о судьбе человека, и о судьбе профессии.

Исак ФРУМИН, научный руководитель Института образования НИУ ВШЭ, заслуженный учитель России