Бинокль Бегемота. Учитель из Москвы находит неизвестное в известных книгах

В 2011 году в иерусалимском издательстве «Филобиблон» очень небольшим, пробным тиражом вышла замечательная книга преподавателя литературы из Москвы Риммы Мошинской «Неизвестное об известном». В книгу, изданную с подзаголовком «Заметки читателя», вошли работы, посвященные главным образом произведениям, изучаемым в школе. Но сразу хочу отметить, что «читатель» перед нами необычный, а подход к «школьным» произведениям совсем не банальный.

Бoльшая часть вошедших в книгу работ публиковалась ранее (начиная с 1980-х годов) в научных сборниках, журналах и газетах (в том числе в «Учительской газете»). В сборник включены работы об Александре Пушкине, Федоре Достоевском, Михаиле Булгакове, Юрии Олеше, Михаиле Шолохове и т. д. Каждое произведение автор помещает в широкий литературный, исторический и культурный контекст. В центре книги Мошинской «Капитанская дочка» Пушкина и «Мастер и Маргарита» Булгакова. Эти романы «взаимодействуют» со многими другими произведениями – и великими, и ныне забытыми.Эссе «Герои и прототипы. Кто был кто в «Капитанской дочке»?» знакомит нас с происхождением имен, отчеств и фамилий в произведении Пушкина. «Если прислушаться к именам героев «Капитанской дочки», – пишет автор, – то проступают созвучия, а иногда и полные совпадения с именами широко известных в пушкинское время литературных персонажей, с именами исторических лиц, действующих на страницах пушкинского труда «История Пугачева», и, наконец, с именами людей из ближайшего пушкинского окружения». Одним из «источников» «Капитанской дочки» автор считает «Историю кавалера де Грие и Манон Леско» аббата Прево, и ей удалось убедительно это доказать, сопоставляя отрывки произведений, сюжетные линии, имена героев.Мошинская не только прослеживает связи «Капитанской дочки» с другими литературными произведениями, но и обнаруживает «изобразительный подтекст» одной из ее глав. Речь идет о главе «Суд» и о гравюре Николая Уткина «Екатерина Вторая» (с портрета Владимира Боровиковского), а также о популярной в те годы в России гравюре Уильяма Хогарта «Будуар графини». Сопоставляя подпись под гравюрой Уткина, посвящение на «Медном всаднике» и сатирическую направленность гравюры Хогарта, автор работы делает вывод: «Обращение к известным гравюрам заставляет предположить карнавальную сущность развязки трагического сюжета и усомниться как в милосердии Екатерины Второй, так и в милосердии ее царственного внука».Еще один изобразительный источник – советский плакат художника Григория Шегаля «Избавим женщину от домашнего рабства» – дал толчок автору книги к сопоставлению романов «Зависть» Юрия Олеши и «Мастер и Маргарита» Михаила Булгакова.Хорошо известно, что роман Булгакова – одно из самых насыщенных в мировой литературе произведений с явными и скрытыми цитатами, парафразами, реминисценциями. Многое из этого прослеживает Мошинская в своей книге. Детали автор выявляет мастерски. Так, «элегантный серый костюм» героя Олеши Андрея Петровича Бабичева она соотносит с «дорогим серым костюмом», в котором Воланд у Булгакова впервые появился на Патриарших. А черный бинокль, висевший на ремнях на животе у Бабичева, придававший «бывшему комиссару излюбленный вождями полувоенный вид», – с театральным биноклем на животе кота Бегемота, «украсившего себя перед балом: в придачу к биноклю – золоченые усы, деталь, знакомая каждому в эпоху интенсивной «монументальной пропаганды».Отыскивает автор и точки соприкосновения между литературными произведениями и историческими реалиями. В связи с темой иностранцев, интуристов на страницах «Мастера и Маргариты» возникают две реальные исторические фигуры – Андре Жид, «дружба которого с Советским Союзом закончилась после выхода в свет его книги о визите в СССР», и Лион Фейхтвангер, который «так талантливо «похвалил» порядки в Москве 1937-го и процессы над троцкистами, что хотя его книга и была сгоряча переиздана в Москве, но вскоре разобрались, и книга бесследно исчезла из магазинов и библиотечных стеллажей».Не могу не упомянуть и о статье «Неподнятая целина», завершающей книгу. Рассматривая этимологию фамилий героев Шолохова, Римма Мошинская приходит к выводу, что «Поднятая целина» – это отнюдь не «гимн-эпопея победе колхозного строя» (а именно так читался этот роман на протяжении многих десятилетий). «Роман «Поднятая целина», – заключает она эту работу, – еще ждет своего прочтения. Как и многие книги странного явления, называемого «советской литературой». Ведь авторы ставили перед собой две очень трудно совместимые задачи: сказать правду и сделать так, чтобы книга дошла до читателя».Как автор выявляет связи между, казалось бы, несопоставимыми явлениями? Прежде всего появляется «образ: звуковой, визуальный, пластический Поначалу ассоциация кажется случайной, ее отгоняешь, но фильтр начинает работать сам по себе, отбирая факты и аргументы. Сгруппированные факты сами проясняют смысл совпадения». Метод Мошинской оказался заразительным: ее ученики даже через много лет после окончания школы приезжают, чтобы рассказать учительнице о своих литературных находках.Словом, книга Риммы Мошинской представляет значительный интерес и для профессиональных литературоведов, и для всех, кому интересна русская культура. Но в первую очередь она может быть широко использована школьными учителями-словесниками. Хочется надеяться, что книгой «Неизвестное об известном» заинтересуется одно из московских издательств, выпускающих учебно-методическую литературу, и она станет доступной более широкому кругу читателей.